Романенко замолчал и почему-то начал осматриваться вокруг.
— Я надеюсь вы не будете против? — он тяжело уселся на пол и облокотился спиной на стену. — О-о-ох, мы несколько часов провели в этом тесном помещении, без возможности присесть. К сожалению, мои колени уже не настолько молоды, чтобы выдержать такие испытания. В какой-то момент, уж не знаю в какой именно, Багрович связался с так называемым Пророком.
— С кем?
— С Пророком. С человеком с явными проблемами с психикой. Как оказалось, этот Пророк собрал вокруг себя довольно много людей. Они проповедовали истребление человечества. Якобы Бог этого хочет, а мы противимся ему. В общем гремучая смесь Багровича с Пророком сделала жизнь на станции невыносимой. Начался "отсев" полезных и бесполезных людей. Полезные получали гражданство станции, что уж хотели делать с бесполезными мы, к счастью, узнать не успели. Многим людям отказали в медобслуживании, ссылаясь на то, что это не перспективные пациенты и тратить на них медикаменты бесполезное дело. Кстати, ваш сын, Алексей, тоже лишился медобслуживания!
— Что? Марк? Он же…
— Да-да, мы пытались объяснить, что многие пациенты, без медицинской помощи просто погибнут, но… За расточительство медикаментов назначили строгое наказание. Не беспокойтесь, Алексей, с вашим сыном все в порядке. Мы, как могли поддерживали всех, кто лишился медобсуживания. А потом стали пропадать люди…
Последнюю фразу Романенко произнес, глядя мне в глаза.
— То есть как пропадать? Куда? — не выдержал Долохов.
— Понимаете, некоторые люди, в основном дети, немного изменились… — издалека начал Олег Станиславович, не отрывая от меня взгляда. — Получили некоторые способности. Эти люди и их способности очень заинтересовали Багровича. Его люди даже придумали способ обнаружения таких людей. Всех людей на станции заставили пройти обследование. А потом некоторые из них стали пропадать. И большинство из них дети!
Боже, только не это! Ведь если у меня и у Ксюши есть эти способности, значит и у Марка с Софией могут быть. Значит они все в опасности.
— Ваши, Алексей, дети — Марк и София — к счастью, оказались без этих особенностей. Так что не переживайте. Но очень много детей пропало. Мы не могли больше сидеть на месте и я начал постепенно собирать людей. Мне было проще всего, ведь я врач и постоянно хожу к пациентам в жилые отсеки. Никто ничего не заподозрил.
— Тогда как вы здесь оказались?
— В назначенный час мы начали наше восстание. Но мы были вооружены скальпелями, столовыми ножами, да ножками от стульев. А у наших врагов было полноценное оружие! Мы хотели сделать все гуманно и по возможности никого не убивать, поэтому выбрали этот коридор, чтобы обезвредить охранников и забрать их оружие. Но нас предал один из наших людей. Большинство погибло. Нас же, избили и засунули сюда. Ожидать приговора.
— Все, кто находились с вами в отсеке, были с вами? Ручаетесь за них?
— Да, конечно!
— В другом отсеке тоже ваши люди?
— Да, судя по тому в каких условиях нас держали, жить нам оставались считанные часы. Если бы не вы…
— Не понимаю, почему вас сразу не перебили?
— Они хотели узнать где мы спрятали одаренных детей, но у Багровича возникли какие-то срочные дела. Настолько срочные, что он сорвался с места, прихватив с собой добрую половину своих людей. Полагаю этим делом были вы! Именно ваше возвращение дало нам шанс. Если хотите навести порядок на станции, то вам стоит начать с Багровича. Без него…
— Багровича больше нет. — глухо прошептал Ветров.
— Как это нет? — удивился Романенко.
— Я убил его. — холодно ответил Константин. — И очень жалею, что не сделал этого раньше! Ведь была возможность…
— Что ж, не буду лгать, что сожалею о его смерти. Боюсь, что он был неизлечимо болен и только так мы могли защитить оставшихся людей. — Романенко задумался. — Полагаю и охраны его тоже нет?
— Кто-то убит. Кто-то связан и ждет своей участи.
Олег Станиславович коротко кивнул.
— Понимаете, я чувствую здесь и за собой вину. В погоне за здоровьем физическим, мы упустили здоровье психическое. А ведь все мы пережили такое… — Романенко уставился на ладонь своей единственной уцелевшей руки, потом перевел взгляд на бионический протез. — Мы оставили этих людей на произвол судьбы. Никто не озаботился о их психическом здоровье, никто не предложил помощь. Наши руки в крови эти людей.
— У вас еще есть шанс это исправить! — Долохов участливо положил руку на плечо доктора. — Никто не был к такому готов! И вы тоже!
— Если бы мы вовремя заметили безумие Багровича… Или этого Пророка! Кто знает сколько еще на станции людей со сломанной психикой?
— Вы всего лишь человек! А человек совершает ошибки. Это неизбежно! Но мы должны учиться на своих ошибках! Я верю, что как только на станции будет наведен порядок, вы сделаете все, чтобы это больше не повторилось!
— А вы на удивление очень рассудительный молодой человек! — грустно улыбнулся Романенко. — Действительно, что толку сожалеть о прошлом. Нужно строить будущее! С чего начнем?
— Все, кто сможет сражаться идут с нами. Нам нужно выловить всех сторонников Багровича и этого Пророка. В крайнем случае убрать их. Что скажете? Ваши люди могут нам помочь?
— Не все, конечно, но смогут.
— А вы?
— А я останусь здесь. — Романенко поднял бионическую руку и покрутил ею. — Это, конечно, лучше чем ничего, но все же калека будет вам обузой. Я лучше окажу помощь тем, кому она нужна.
— Хорошо. Но я, на всякий случай, оставлю вам оружие, чтобы вы могли защитить себя и своих пациентов.
— Добро!
Из 63 человек, запертых в отсеках, с нами пошли 48. Несмотря на то, что оружия у нас не было несмотря на то, что их несколько часов держали в нечеловеческих условиях, они все же решили помочь нам очистить станцию от того кошмара, что здесь творился.
Остальные тоже рвались помочь, но сделать этого чисто физически не могли.
Елисей, как и обещал, оставил им оружие для защиты. Они заперли двери изнутри и должны были там дожидаться нас.
Но, перед тем как запереть дверь, доктор Романенко окликнул меня.
— Алексей, постойте! Я должен вам сообщить, — он понизил голос так, чтобы его мог слышать только я, — ваша жена, Ксения, она пыталась воспользоваться своим даром, чтобы связаться с вами. Не знаю удалось ли ей это, но после этой попытки она впала в кому. Сейчас с ней все в порядке, она в медотсеке. Угрозы жизни нет, но ей предстоит долгий реабилитационный период и из-за случившегося кровоизлияния в мозг, своим даром она никогда больше не сможет воспользоваться.
Я был ошарашен этой новостью, но сильнее меня поразило то, что Ксения пыталась со мной связаться и, что самое удивительное, похоже, что ей это удалось.
— Мои дети?
— Марк и София сейчас с вашим коллегой, Андреем. Ему и доктору Петровой удалось спрятаться с одаренными детьми где-то на станции. С ними все в порядке!
— Спасибо!
Больше всего на свете каждый человек желает услышать о том, что с его родными все в порядке. Я благодарно кивнул Романенко и повернулся, чтобы уйти.
— С Моникой тоже все в порядке. — бросил мне в спину доктор. — Ее пришлось спрятать понадежнее остальных детей, потому что Багрович, как с цепи сорвался. Он очень хотел ее найти. Но мы смогли ее спрятать.
— Моника…погибла… — с трудом выдавил из себя я.
— Нет, Алексей. Она не погибла. Она жива и здорова, хоть попадала в такие передряги, в которых не могла выжить… никто не смог бы.
Эпилог
Месяц спустя.
— Моника, дочка, ты готова? — спросил я, стучась в санитарную комнату.
— Да, папуля! — из санитарной комнаты вылетел вихрь, украшенный красивыми лентами в волосах. — Марк, ты готов? Пап, скорее хватай Софию и пойдем! Мы же опоздаем! Ну же! Быстрее!
И неугомонная дочь, подталкивая коляску брата направилась к выходу.
Она не сразу стала такой жизнерадостной… И не всегда такой остается, но психологи провели колоссальную работу, и моя дочь заново учится радоваться, заново учится жить и я надеюсь, что те рубцы, что остались у нее в душе, если не исчезнут, то хотя бы сгладятся и не будут мешать ее счастью.
