"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Дывык Дмитрий

На это замечание я ответил:

– Да любой эскадрон Туземной дивизии справится с этим делом. У моих джигитов в крови действовать самостоятельно, небольшими отрядами. Их предки всю историю так воевали – укусят, вырвут кусок добычи и в горы. Если они будут действовать так, как заложено у них с детства, то паника в тылах противника точно обеспечена. Помните, как действовал Ингушский полк, когда дивизия Деникина наступала на Луцк. Тогда произошло примерно то, что я сейчас предлагаю. Части 74-й пехотной дивизии штурмовали деревню Езераны и несли большие потери. Бой был страшный, ведь войскам генерала Деникина противостояла одна из лучших германских частей – 20-я Брауншвейгская дивизия, носившая имя «Стальная». Они своими контратаками оттеснили деникинцев и, по-видимому, в боевых порядках немцев образовалась брешь, и полковник Половцев (командовавший штурмом) решил, что теперь настало время действовать коннице, и скомандовал в атаку приданной кавалерии. Этот последний удар по неприятелю, оборонявшемуся в деревне Езераны, и предстояло нанести Ингушскому конному полку полковника Мерчуле. Всадники первой сотни штабс-ротмистра Баранова под убийственным ружейным и пулеметным огнем противника ворвались в Езераны, перескочив через вражеские окопы, которыми была окружена деревня. Бой за Езераны завершился блестящей победой всадников и офицеров Ингушского полка. В тот день было забрано ими в плен 134 немца при одном офицере, заколото свыше 230 и взято 5 тяжелых германских орудий. И тогда всадники действовали не в тылу противника, а на самой что ни на есть передовой, против вышколенных немецких солдат.

– Деникин, Луцк… да, да, вспомнил этот случай! Мне докладывали об этом эпизоде. За то дело я подписал много наградных листов. Дело было славное, и тогда я, помню, спустил на тормозах нарушение собственного приказа о соблюдении секретности. О недопущении передачи сведений о ходе операции в тыл. А такое нарушение ваш полковник Георгий Алексеевич Мерчуле допустил. Он отправил телеграмму о победе. Я даже запомнил текст этой телеграммы, копию которой показал мне полковник Меркулов, отвечающий за соблюдение секретности. Она была адресована начальнику Терской области генерал-лейтенанту Флейшеру. «Я и офицеры Ингушского конного полка, – сообщал Мерчуле, – горды и счастливы довести до сведения вашего превосходительства, и просят передать доблестному ингушскому народу о лихой конной атаке 15-го сего июля. Как горный обвал, обрушились ингуши на германцев и смяли их в грозной битве, усеяв поле сражения, телами убитых врагов, уводя с собой много пленных и взяв массу военной добычи. Славные всадники ингуши встретят ныне праздник Байрам, радостно вспоминая день своего геройского подвига, который навсегда останется в летописях народа, выславшего своих лучших сынов на защиту общей Родины».

Замолчав, Брусилов задумался, наверное, вспоминая прошлые бои частей своего фронта. Потом, посмотрев на меня, ответил на мое предложение:

– Хорошо, Михаил Александрович, я даю свое согласие на рейдовые действия подразделений ваших дивизий. Тем более выхода-то все равно нет, контрудары неизбежны, а локализовать их практически нечем. Ставка забрала у фронта резервы и направила их на усиление создающегося сейчас Румынского фронта. Боюсь, что и Туземную дивизию могут перебросить в Румынию, если дела там будут совсем плохи.

Из высказывания Брусилова мне стала понятна его спокойная реакция на приказ главнокомандующего о переброске сводного полка Туземной дивизии в Петроград. Наверное, командующий фронта уже знал, что у него заберут всю Туземную дивизию, так что возмущаться ее ослаблением он уже не посчитал нужным. Да и мое предложение на действия небольшими силами в тылу врага одобрил, исходя из мысли, что если у него забирают «Дикую» дивизию, так пускай она напоследок хоть как-то поможет фронту. Наверняка он как человек этого времени считал, что конную лаву остановит пулеметный огонь, а если к этому присоединится артиллерия, то потери станут чудовищными и прорыв в тыл врага захлебнется в крови. А пулеметов и артиллерии у австро-германцев было достаточно – гораздо больше, чем в Русской армии. И они были слишком хорошие вояки, чтобы оставить без огневого прикрытия разрывы в своем построении. Мне показалось, что пример атаки Ингушского полка его особо не убедил. А вот на меня, вернее на Михаила Александровича, эта атака ингушей произвела впечатление и заставила размышлять. Не зря факт атаки и кое-какие размышления о действиях кавалерии остались в долговременной памяти великого князя. Так как это были единственные знания по тактике кавалерии, которыми обладал, то их я и стал использовать в своих планах хоть как-то тормознуть немецкую военную машину.

Для меня было понятно, что после летнего отступления в ходе Брусиловского прорыва Австрия и Германия постараются вернуть утраченные территории и сбить наступательный порыв Русской армии. Об этом же говорил и тот небольшой багаж знаний о ходе Первой мировой войны, который я впитал на занятиях в школе XXI века. Нужно было не допустить отступления и больших потерь нашей армии. Если это произойдет, то внутренние деструктивные силы опять поднимут голову и начнут раскачивать основы империи. И в этом примут участие не только явные враги монархии, но даже и патриоты России. Такие, как тот же Гучков, князь Львов, Родзянко. Они искренне уверены, что все проблемы заключаются в Николае II. Будет другой монарх, а еще лучше Правительство народного доверия, и все наладится. Но как говорится – хотят как лучше, а получится как всегда. Я это знал, вот и выдумывал способы имеющимися силами не допустить ухудшения положения, хотя бы на Юго-Западном фронте. Мне, конечно, было понятно, что чтобы не допустить просадки фронта, нужны резервы и более-менее нормальное материально-техническое снабжение, да много чего нужно для успешного отражения атак неприятеля, но всего этого не было. Даже дисциплина в тылу и то хромала, особенно на железнодорожном транспорте. Что тут делать? Кидаться отлаживать гнилую систему? Бессмысленно, да и не успеть даже ее немного улучшить – через несколько месяцев, если положение на фронте не изменится, обязательно грянет череда революций, и история пойдет тем же путем. Конечно, можно ждать, когда появится новое оружие, которое мы с Кацем пытаемся внедрить в эту реальность. Но это не выход. Во-первых, даже опытный образец «Катюши» еще не изготовлен, а напалма произведено лишь несколько килограммов. Так что появление небольшого количества нового оружия можно ожидать как раз к началу февральской революции. А первый дивизион «Катюш» по закону подлости будет сформирован как раз к октябрьской революции 1917 года. И всё, можно готовиться к поездке в Пермь. Вот я судорожно и пытался найти доступные сейчас методы противодействия предстоящим в скором времени атакам переброшенных с запада свежих германских частей.

Успех Ингушского полка в атаке на «Стальную» дивизию немцев показал мне, что надеяться нужно не только на новое оружие, но и на собственных всадников. Вот так и родился план, который я доложил Брусилову – атака конной лавы во фланг контратакующему противнику. И цель этой атаки – не остановить конкретный полк или дивизию, а прорыв в глубокие тылы неприятеля. Этим, я считал, снимутся опасения Брусилова, что такая безрассудная кавалерийская атака захлебнется в результате пулеметного и артиллерийского огня. Немцы опытные вояки, и, несомненно, у них будут на флангах пулеметы, а артиллеристам отдан приказ отсекать фланговые удары русских. Но вот именно что немцы будут ожидать возможность фланговых контратак, направленных на наступающую часть, а мы сделаем ход конем. Не будем влезать в кровавую мясорубку, а направимся в тылы противника. Мои джигиты это могут – молнией проскакать мимо пулеметных гнезд и добраться до жирного мяса тыловиков. Горцы на своих неприхотливых лошадях привыкли скакать по пересеченной местности, и для них не станут преградой перепаханные артиллерией поля и перелески. Примером того, что это возможно, для меня послужила лихая атака Ингушского полка на порядки 20-й Брауншвейгской дивизии немцев. Как всадники, не снижая темпа наступления, перескакивали окопы и воронки и немецкие пулеметчики не успевали поймать в прицел несущихся в атаку джигитов. А пулеметов в боевых порядках «Стальной» дивизии было много, но их обслуга привыкла работать по классическим целям, а молниеносный бросок ингушей, не обращающих внимания на пулеметный огонь, привел их в замешательство. Когда они очухались, было поздно, немцы уже были в пределах досягаемости, пик и шашек лихих кавалеристов.