Стучу. Леха открывает. Глаза у него пустые.
— Тащ майор, вот тут по делу… — встревает лейтенант.
— Отвали, — безразлично говорит ему Леха. — А ты проходи, Саня.
В кабинете — двое немолодых мужчин в костюмах и галстуках. Один, лысый, не отрываясь, смотрит в свой ноутбук. Другой, со сталинскими усами, поворачивается ко мне.
— Это фээсбэшники, — тихо говорит Леха. — По наши души. Вышли на меня по запросам, которые я для тебя писал. Ну, про резкое усиление Дара. Надо мной еще ржали все. Так вот, Саня, шутки кончились. Это теперь капец до чего серьезно.
Глава 11
Пробуждение. Часть 2
— Здравствуйте, Александр, — голос усатого фээсбэшника звучит приветливо, но стальные глаза сверлят насквозь. — Спасибо, что согласились побеседовать. У нас несколько вопросов касательно вашей поездки на Север. Расскажите все, что помните о женщине, известной вам под именем Лора. Все подробности: внешность, поведение, особенности действия Дара.
Из динамика ноутбука раздаются крики, взрывы, отрывистые команды… Да что, черт возьми, происходит? Не в шутер же тут рубятся эти серьезные дядьки. Лысый фээсбэшник ловит мой взгляд и надевает наушники. Звук гаснет.
Черт, как же башка трещит… Я хотел, конечно, чтобы к моим словам о ненормальной Лоре прислушались, но почему именно сегодня? Ладно, не время себя жалеть, явно происходит что-то серьезное. Собираюсь и в подробностях рассказываю все, что помню. Память у меня хорошая — может, и хотел бы эту Лору забыть к чертям собачьим, да не получается.
Заканчиваю рассказ:
— Больше подробностей вам могут сообщить Нифонтовы, Михаил и Константин. И кто там еще остался на острове…
— Не переживайте, с ними уже беседуют. Спасибо вам за содействие, — усатый фээсбэшник вопросительно смотрит на лысого: — Ну что, отпускаем гражданина Егорова?
Бросаю взгляд на Леху — он сидит прямой, как палка, бледный, напряженный.
— Смысла нет, — лысый снимает наушники. — Все равно завтра же привлечем как эксперта. Лучше сразу ввести в курс дела, в процессе, так сказать. Подписку о неразглашении только возьмем… Хоть это и формальность, шила в мешке не утаишь — из Карьерного десяток прямых трансляций в интернет ведется.
— А почему вышку не вырубят? — спрашивает усатый.
— Потому что для тех, кто по чердакам и подвалам прячется, мобильная связь — единственный шанс вызвать помощь, — отвечает лысый. — Вот и думай, стоит ли бросать их на произвол судьбы из-за стримеров, которые и конец света будут использовать для накрутки рейтинга своего сраного. Вырастили поколение зет на свою голову…
Усатый протягивает мне бланк. Не читая, вписываю свои данные, ставлю подпись. Спрашиваю:
— Так что произошло?
— Все еще происходит, — поправляет усатый. — И неизвестно, когда и чем закончится. Ничего особо нового, — поворачивается он к лысому. — Эвакуировали еще сотню гражданских. Группы Новикова и Рыжего так и не вышли на связь. Вертолеты и дроны на подлете. Зато удалось, кажется, найти схрон, откуда эти двое вышли. Эксперты уже там, работают…
Не выдерживаю:
— Да объясните, черт возьми, что творится!
— Разумеется, Александр, — отвечает усатый. — Надо было сразу ввести вас в курс. Известно немногое, к сожалению. Три часа назад экстренные службы получили десятки звонков из поселка городского типа Карьерный. Сообщали о человеческих жертвах, вызванных чем-то вроде взрывной волны… хотя самих взрывов никто не видел и не слышал. Кто-то заметил двоих странных людей, мужчину и женщину… босых, почти голых и очень грязных. По всем каналам была объявлена эвакуация гражданского населения из поселка. Часть выбралась самостоятельно, часть удалось вывезти. Но около трехсот человек до сих пор там. Из пяти отрядов спецназа, направленных в район, только два смогли эвакуировать людей и выбраться сами. Остальные… нет, это лучше услышать.
Лысый включает запись — военные переговариваются по рации. Отрывистые реплики сквозь помехи:
— Группа Рыжего вышла. Прикрываю.
— База, это Второй. Обходим школу.
— В третьем подъезде мирняк, восемь человек, выводим.
Сложно понять, что именно происходит, но судя по интонациям, все штатно. Люди работают.
Вдруг эфир разрывают автоматные очереди, мат, перекрывающие друг друга крики… от деловитой сосредоточенности бойцов не остается и следа. В какофонии удается вычленить что-то вроде «Свои же! По своим! Да что с вами, суки!» Потом все перекрывает почти спокойный голос:
— База, мажор! Третья группа открыла по нам огонь. Повторяю: третья группа открыла по нам огонь. На связь не выходят, в контакт не вступают. Мы укрылись в здании магазина. Третья нас не атакует, но сдерживает огнем. Есть четыре трехсотых, легкие. Ждем приказа…
Запись обрывается.
— Шансы, что сработанная группа спецназа была завербована заранее, стремятся к нулю, — усатый устало трет висок. — Значит, на парней воздействовали. Сразу на девятерых. И, похоже, не только на них. Это не сопоставимо ни с какими известными нам Дарами. Кроме… Да, вы правильно догадались — кроме этой вашей Лоры.
— Кто это творит?
Понимаю, что вопрос звучит туповато, но ни на что другое моих мозгов сейчас не хватает.
— У нас есть вот эта запись, — лысый разворачивает к нам свой ноутбук. — Снимал один из местных, на мобильник.
На экране — дрожащие кадры улицы с пятиэтажками. Из динамика льется нечеткий голос — мальчишеский, по-детски высокий:
— Колян сказал, на Первомайской эти чудики, у универмага.
— Слышь, Романыч, может, свалим лучше? — говорит другой пацан за спиной горе-оператора. — Говорят, там волна эта и была, на Первомае-то…
— Да не ссы ты. Снимем чудиков и свалим, ща, два шага уже… Хренасе, сколько тут народу…
Мобильник ведет панораму, в кадр попадает площадь возле одноэтажного универмага. По периметру стоят люди, странно тихие и неподвижные, как статуи; их, прикидочно, не меньше тридцати. Среди разношерстных гражданских застыли несколько парней в камуфляже, с оружием.
По центру — две фигуры: вроде бы люди, но что-то с ними не так, совсем не так… Камера задерживается на секунду. Одна из фигур — мужчина? — плавно поводит рукой:
— Мальчики, вливаемся в компанию. Проходим туда, к магазину. Спокойненько стоим и ждем.
— Да, гос-сподин… — хором выдавливают оба парня уже не своими голосами.
В кадре мелькают чьи-то ноги в джинсах, а потом — только белесое небо, перерезанное проводами электропередач. Видимо, телефон уронили и не стали подбирать.
Лысый выводит на монитор увеличенный кадр: двое на площади, мужчина и женщина. Вроде бы со всеми, но — отдельно. Похоже, когда-то эти люди были обычными, но теперь человеческого в них осталось немного. Оба худые, как смерть, завернутые в грязные тряпки, невероятно лохматые. Женщина стоит на подтаявшем снегу босиком, и не похоже, что это ее беспокоит. На лице — широкая ухмылка, видно, что во рту нет половины зубов. Второй, наверно, все же мужчина… кадр совсем смазанный, и его лицо похоже на маску инопланетянина из комиксов — видны только черные глаза, словно бы лишенные белков.
Неужели опять… И ведь не похожи эти двое на Лору, но откуда долбаное ощущение дежавю⁈
— С этой парочкой происходило что-то очень плохое, — медленно говорю я, на сей раз тщательно подбирая слова. — Настолько, что они перестали быть людьми. И происходило это долго… наверно, не один месяц.
Леха стискивает кулаки, раздаётся хруст. Все косятся на него, Леха медленно разжимает ладони… Из правой на столешницу выпадает сломанный в нескольких местах карандаш.
Лысый отводит взгляд, неторопливо проматывает лог какой-то переписки, хмурится:
— Видимо, вы правы, Александр. Обнаружено место, откуда эти двое пришли. Заброшенная шахта в четырех километрах от поселка. Тупиковый штрек, закрытый двойной бронированной дверью. Дверь была установлена около полугода назад — это определили по косяку, потому что сама она выбита чем-то вроде направленного взрыва, причем следов взрывчатых веществ не обнаружено. Группа работает, доклады — по мере поступления новых данных. О, дроны подтянулись. Сейчас загрузится аэросъемка…
