– Благоразумное решение, – надтреснутым голосом ответил маркиз. Глаза у него почернели совершенно. – Как вы себя чувствуете? Вам нужен врач?
– Нет.
– Время, чтобы успокоиться?
– Нет. Хочу говорить, – призналась я и с удивлением осознала, что это правда. Мне захотелось вдруг оказаться в шумном обществе старых друзей и знакомых – там, в кофейне, чтобы ворчал вполголоса Георг, охала и тискала желтый батистовый платок миссис Хат, Мадлен сердитой пчелой кружилась по залу, без умолку болтал Эллис, щурился поверх чашки с имбирным кофе доктор Брэдфорд, терзала кружевной веер Эмбер, а Глэдис вертела в пальцах лорнет, думая, без сомнения, об искусстве. – И ещё мне хочется пить… и есть тоже. Святые небеса, когда я успела проголодаться?!
– Я задам несколько вопросов и тут же найду служанку, чтобы она принесла обед, – тихо пообещал дядя Рэйвен. За все время рассказа он не то что не пошевелился – даже не моргнул. Сцепленные «замком» пальцы были полурасслаблены, запястья на фоне темно-зеленых рукавов казались даже бледней, чем обычно. – Если судить по звуку шагов, это был один человек или несколько?
– Один.
– Вы успели заметить, кто это был?
– Нет. Когда я посмотрела вверх, у борта никто не стоял.
– Кто знал, что вы отправились в одиночестве на прогулку?
– Мадлен, Лиам.
– А еще?..
– Больше никто.
– Вы встречали кого-нибудь во время прогулки?
– Нет… Была одна служанка, кажется… Не уверена, в памяти все перепуталось, – нахмурилась я. – Ах, да, еще я видела того матроса, Кэрригана. Он и еще двое его товарищей разговаривали – правда, на другой палубе. Мне стало интересно, оправился ли Кэрриган после выходки Чендлера, и я подошла к ним. Точнее, обратилась к ним, проходя мимо… Он сказал, что уже полностью здоров, затем все трое пожелали мне хорошего дня. Они остались на том же месте, а я пошла дальше.
– Кто-то ещё мог вас видеть?
– Нет… – машинально ответила я, но задумалась и исправилась: – Да. Я гуляла достаточно долго, чтобы кто-то мог меня заметить, скажем, из окна… Или увидеть со спины так, что я этого даже не осознала. И еще я заглянула в самом начале в Восточный салон, но заходить не стала. Не думаю, что меня кто-то заметил, но полностью исключать эту возможность не стала бы…
– Лиам, принесите бумагу и ручку, – коротко приказал дядя Рэйвен. Мальчишка подорвался с места, как ужаленный. – Благодарю… Можете вспомнить, кто в это время был в салоне, Виржиния?
Всё, что я рассказала после этого, маркиз тщательнейшим образом записал. Быстро, буквально в темпе речи – и не нормальными аксонскими буквами, а какими-то странными завитушками. Такие же иногда попадались мне среди отцовских записей. Вскоре вернулась Мадлен, и необходимость посылать служанку за обедом отпала – на тележке кроме чайного набора обнаружилась еще супница, тарелка с двумя видами пирога, сырное ассорти, жульен… Подбирала меню Мадлен, очевидно, сама, потому что ни о каких традиционных сочетаниях блюд и речи не шло – она наверняка просто взяла на кухне то, что я любила, чтобы побаловать меня.
…И, разумеется, количество и разнообразие сладостей превосходили все мыслимые пределы.
– И последний вопрос, Виржиния, – со вздохом отложил дядя Рэйвен ручку и исписанный лист бумаги. – Почему – перчатки?
Я поняла его с полуслова и улыбнулась:
– О моих руках Мадлен уже позаботилась. Но, во-первых, сейчас они некрасивые, а во-вторых, если бы вы их увидели раньше, чем я все рассказала, то беседа могла бы и не состояться.
Маркиз вдруг рассмеялся – сухо, кашляюще, но смех оборвался резко.
– Виржиния… Иногда вы становитесь необыкновенно похожей не на леди Милдред, а на Идена. Я все гадаю, как скоро вы научитесь читать меня, как открытую книгу.
– Нескоро, я надеюсь.
Некоторое время молчали мы все – я, Лиам, Мэдди, дядя Рэйвен… А потом он поднялся, так же безмолвно обошел стол, наклонился – и обнял меня.
– Вы в безопасности, Виржиния, – тихо, но внятно произнес он. – Вам больше ничего не угрожает.
Я прикрыла глаза, чувствуя себя той девочкой из далекого детства, которая беспечно засыпала в кабинете, среди запаха восточных благовоний, непонятных книг с потертыми корешками и старинных принадлежностей для письма.
– Знаю. Спасибо.
Обедала я с редким аппетитом. Что бы ни пробовала – все казалось невероятно вкусным. Мэдди следила за мной, время от времени вздыхая, и крошила на блюдце пирожное, Лиам мрачно грыз яблоко и косился на дверь, а дядя Рэйвен перечитывал свои записи. Когда пришло время чаепития, он поинтересовался, высказать ли ему сейчас свои предположения или позже.
– Сейчас, – попросила я. – Сравним их с моими.
– Думаю, тут и сравнивать нечего, – покачал он головой. – Самые вероятные претенденты – Чендлер, Шварц и неизвестный пассажир. Либо матрос, нанятый одним из них. Но доказать что-либо будет практически невозможно… Афишировать покушение мы не станем. Вы согласны?
– Разумеется. Шумиха мне ни к чему.
– Охрану я вам обеспечу, – продолжил дядя Рэйвен. – Сегодня у вас в гостиной проведет ночь мой секретарь. Вряд ли, разумеется, убийца отважится наведаться к вам в каюту, однако мне будет спокойнее, если ваш покой посторожит верный человек. Я сам с помощью капитана Мерри до завтрашнего утра проверю алиби всех трех подозреваемых… Впрочем, уже сейчас уверен, что Чендлер ни при чем. Он, как ни прискорбно мне это признавать, обычно преуспевает в своих начинаниях.
– Значит, Шварц или безбилетный пассажир, – задумалась я. – Но зачем им это?
– О целях последнего я ничего до сих пор не знаю, поэтому не стану пока озвучивать свои теории. А вот Шварц… Все дело в записной книжке Ренаты Шварц, Виржиния. Так что обратите завтра внимание на то, как будет смотреть на вас Карл, – недобро усмехнулся дядя Рэйвен. – Думаю, это будет весьма занимательное зрелище. А сейчас отправляйтесь спать – и ни о чем не тревожьтесь. Все, что вам сейчас нужно – отдых.
– Но сегодня должна прийти Арлин… точнее, это я должна прийти в салон и поддержать её уроки живописи, и…
– Я позабочусь об этом, – пообещал маркиз, поднимаясь. – А вы отдыхайте. Мой секретарь прибудет через час, а до тех пор постарайтесь не открывать никому дверь.
После того, как дядя Рэйвен ушел, я и впрямь почувствовала себя очень усталой. Мэдди помогла мне приготовиться ко сну, а заодно выслушала и повторный рассказ о покушении. С подругой я позволила себе быть немного более искренней и поведала ей о странном порыве ветра – и о женском смехе. Мадлен выслушала меня внимательно, а потом достала из-за спинки кровати… мою трость.
Ту самую, которая – я готова была поклясться в этом! – упала в море.
– Откуда?.. – начала я и осеклась.
Мэдди, не поднимая взгляда, похлопала по покрывалу.
– Лежала на кровати?
Мэдди кивнула.
Я надавила кончиками пальцев на виски, глубоко вздохнула и села, чувствуя некоторую слабость в коленях.
– Пожалуй, не стану размышлять об этом.
Трость мы унесли в гостиную – на всякий случай.
А мне полночи снилось, как по палубе гуляет красивая женщина в старинном платье, в фарфоровой маске… и в моей шляпке, которую унес ветер. Леди Милдред шла рядом и что-то рассказывала вполголоса, а вокруг парили разноцветные огни.
…Когда я проснулась утром, то была почти уверена, что трость тоже упала на нижнюю палубу, а не за борт.
Да. Без сомнений.
Весь следующий день по настоянию дяди Рэйвена я провела в каюте, сославшись на плохое самочувствие. Капитан Мерри лично зашел сообщить, что расследование он берет под свой контроль, и преступник непременно будет наказан. Это обнадеживало, но не сказать, чтобы слишком: призрак тоски от вынужденного безделья уже встал во весь свой угрожающий рост. Мадлен и Лиам, желая меня поддержать, тоже никуда не выходили. А во второй половине дня в гости заглянула Арлин – да так и осталась до вечера.
– Говорят, что с вами случилось нечто ужасное, – призналась она за второй чашечкой какао. – Что мы можем больше и вовсе вас не увидеть…
