Этот, — продолжил он, показывая небольшой диск с непонятными символами, — это, скорее всего, навигационный инструмент. Он излучает слабое свечение, которое, как я предполагаю, могло помочь пиратам ориентироваться в открытом космосе.
А этот, — закончил он, демонстрируя кристалл, который переливался всеми цветами радуги, — это, вероятно, энергетический источник. Он излучает мощную силу, но я пока не могу определить, как её можно использовать.
Айсен, внимательно изучив артефакты, кивнула.
— Похоже, это действительно ценные предметы. И если они помогли пиратам, то они помогут и нам.
Аэль, вложив артефакты обратно в сумку, кивнул.
— Я уверен, специальный агент. Я сделаю всё возможное, чтобы раскрыть их потенциал.
— А если он взорвется? — Вдруг спросила Вита.
— Ну, ты же ему не позволишь. Я буду следить за вашим домом.
Они расстались около виллы ангелоида. Айсен направилась к себе домой. За квартал ее встретил петушиный ящер. Он бежал ей навстречу, размахивая гребнем.
— Долго же ты. Я уже успел соскучиться.
— Просто тебя не кормили мясом.
— Нет, ну почему же кормили? Просто у них новый любимчик. Посмотри, как тебе нравится.
Когда они оказались дома, Айсен действительно была удивлена.
— Он такой милый. — Вита держал на руках, но вовсе не петушиного ящера, а маленького повелителя. Миниатюрный Анунак пытался говорить какие-то слова и, свесив тощие петушиные ножки, сидел на левой руке у Виты. Правой она кормила его с ложки детской смесью.
— Кто у нас такой замечательный петушок?
Айсен еще раз вспомнила, что точно такого же петушка она видела на руках у Айтуна. Действительно, сомнений быть не может. Каким-то образом Вите удалось вырастить из яйца петушиного ящера нового анунака.
— Не хочу знать, как это тебе удалось, сестра. — Довольно сказала ей Айсен, — но наверняка тебя за это наградят.
— Уже наградили. Десять очков мне начислили.
— А как же повозка? Ты хотела у матери попросить.
— А зачем мне теперь повозка? Маленькому надо больше гулять.
— Ну да, у тебя же есть кукольная коляска.
— Не кукольная.
Вита нахмурилась.
— Она теперь для моего маленького петушка.
Анунак щелкнул клювом. Практически как взрослый повелитель. Айсен он очень не понравился. С прозительными голубыми глазами, довольно хищным взглядом и взъерошенными темно-синими перьями. Он казался каким-то странным и не по возрасту опасным. Айсен вышла во двор.
— Это же ведь твой потомок?
— Мой, мой. По крайней мере яйцо отложил я. Но я совершенно не думал, что из него выйдет анунак.
— То есть вы все-таки один вид.
— Да мы все вообще один вид. Из генетического материала змей — распростер перья петушиный ящер — можно выростить кого угодно.
— То есть ты на самом деле не животное, такое же разумное создание, как и мы все.
— Нет, я животное. Просто я разумное животное.
— Похоже, тебе просто нравится не принимать каких-то важных решений.
— И это тоже — кивнул петушина ящер. — Признаться, я действительно очень-очень скучал.
Он потерся об Айсен.
— Я тоже очень скучала. Знаешь, мне так не понравилось в этом дурацком Улло. Поехали-ка в парк.
Медленно выступая, петушиный ящер слушал рассказ Айсен.
— Там так чисто, плюнуть негде. Всюду стерильность, футуристичность, как будто дурацкий дешевый роман про будущее. Знаешь, с этими дурацкими звездолетами и белобрысыми тагаями с огромной челюстью и вооруженных бластером.
— Содрогаюсь при мысли о том, что бы было, если бы у тагаев было такое оружие.
— Ты содрогаешься, я видела это воочию. Тагаи и змеи имеют там равные права.
— Боже мой. Даже младенца съесть нельзя?
— Ну, в последнее время ты их даже с разрешением не ел.
— Хорошая кормёжка.
— Ну, бабушка Дина сказала мне примерно то же самое. Им вроде как нечего делить. И тамошние змеи такие же сумасшедшие, как рабы. А еще рептилоиды играют у них в кафе. Боже мой, когда-нибудь я доберусь за того мерзкого тагая и всажу ему кинжал, выколов его оба мерзких глаза.
Айсен, нахмурившись, продолжала.
— Город, где мы были, раздражал всё больше. Слишком он был… футуристичным. Повсюду были эти странные машины, левитирующие платформы и голографические проекции. Слишком всё было чисто и аккуратно. Словно в какой-то дурацкой утопии, где всё было на своих местах, где не было места для хаоса и импровизации. Дурацкая страна! — проворчала она, обращаясь больше к себе, чем к петушиному ящеру. — Нет воров. Все имеют статус. Даже те, кто этого не заслуживают. И зачем, спрашивается, нужна эта вся футуристичность? — задалась она риторическим вопросом. — Зачем эти голографические экраны, зачем эти левитирующие повозки?
Петушина ящер не верил своим ушам. Первый раз он был свидетелем того, как что то взбесило Айсен. Впрочем, он вспомнил Барри и понял, что у Айсен была хорошая подготовка для работы с сумасшедшими. Тот самый Барри вместе с ведьмой так и находились в парке.
— Давайте наливайте, братва. — Айсен опустилась рядом с бездомными, подставляя стакан.
— А что с тебя, начальник? — покосился на нее Барри.
— С меня закусь — Айсен протянула нарезанный ломтиками дорогой сыр. У нее в сумке каким-то образом оказались элитные сорта.
Уже позже она поняла умом, что доставала их напрямую из контейнера для петушиного ящера. Когда было опрокинуто в себя несколько порций настойки, от которой ведьма и барри не захмелели, а вот сама Айсон уже знатно пошатывалась, сказала петушиному ящеру:
— Ну-ка, друг, полезай. У меня там для тебя новый дом.
Петушиный ящер сначала посмотрел вниз, а затем засунул сначала шею, потом тело, и наконец гигантская лапа петушиного ящера исчезла в небольшой дамской сумочке Айсен.
— Вот это меня штырит, — сказал Барри. Не было дурацкого акцента, говорил, как самый обычный бродяга, — чтобы динозавр в сумку залез.
— Хорошо посидели, — сказала ведьма. — Среди начальников бывают хорошие создания.
— Хорошие-хорошие. За нашу замечательную страну — Айсен снова подняла вверх стакан.
Кто я?
Ещё с вечера Айсен, заявившись домой, сделала для себя вывод о том, что она патриот своей страны. Как бы она этого не хотела, но нигде не может быть так хорошо, как в Барбаке. Нигде не было видно Хлои, наверняка она тренировалась с ангелоидами в подвале. Не матери, видимо Лиза с Ветой были чем-то заняты. Хоть особняк бы пустой, везде горел свет. Айсен слегка пошатываясь, поднялась наверх и зашла к себе в комнату. Как всегда минимум вещей, кровать, тумбочка, зеркало, неизвестно зачем висевшее здесь всё это время. Единственное зеркало, до того момента как у Айсен появилось кольцо, способно её отражать, было в ванной комнате. Теперь Айсен снова глянула туда. Её глаза сверкнули красным светом и снова стали тёмными. Это стало проявляться всё чаще. Айсен хотела уже лечь на кровать, но вместо этого провалилась темноту.
Она сразу поняла, что совершила очередной шаг в тень. Осмотревшись, она понадеялась встретить здесь кого-нибудь знакомого, но всё тщетно. Просто пустое теневое пространство, клубящийся вокруг во все стороны пар. Нет потолка и пола. Тут ей на встречу выступил сатир. На нём была надета странная панама. Айсен всмотрелась. Это был тот самый сатир, от которого она получила сигарету, которая странным образом не заканчивалась, постоянно излучая красное свечение. Та оказалась у Айсен на руках, хотя она точно помнила, что не вынимала её ни из кармана, ни из ящика для содержания петушиных ящеров. Впрочем, этот самый петушиный ящер как раз там и сидел. Неужели он дал ей сигарету, а она не заметила?
— Как поживаешь? — просто спросил сатир, протягивая ей руку.
Он гладил её по голове, и Айсен это очень нравилась. Как правило, она позволяла такой только родителям. Кто-то со стороны мог бы схлопотать в лицо. Но теперь Айсен казалось, что сатир имеет с ней очень большое родство. Такое же, как Хлои или Лиза. А может быть как та странная красноглазая женщина из игры. Айсен начала вспоминать, что она творила какие-то бесчинства, направо и налево размахивала молотом, который был у неё в игре такой же, как и в действительности. А затем встретилась с игроком, странного вида типом, и выполняла сумасшедшие задания по уничтожению целой страны.
