Супруге же ответствовал строго: мало ли что у мужчины было ДО встречи с единственной, небесами дарованной? Та отстала, но теперь сопровождать готова хоть в полёт на воздушном шаре.
— Хорошо, дорогая, как скажешь. Посетим с тобой и Ачинск, столицу славного чулымского края и Красноярск и Енисейск.
— Константин, мне рассказали, что окрестности Ачинска столь красивы, что ты плакал, впервые их увидев.
— Да любимая, Ачинск красив невероятно…
Глава 22
Сибирский вояж императора осложнил работу администрации в заокеанских губерниях. И раньше новости из Петербурга приходили по тонкой, ненадёжной нитке кабеля телеграфной трансатлантической линии, в любой момент могущей выйти из строя, а потому дублировавшейся четырьмя скоростными клиперами «почтовиками», ждущими своего часа в Кронштадте и Галвестоне. А уже как второй месяц Санкт-Петербург сам получал весточки от самодержца из «глубины сибирских руд», благо в России телеграф работал как часы. Но можно и диверсию свершить, — к каждому столбу часового не приставишь!
По яркому и образному выражению короля польского Александра Первого, управление великой империей «повисло на сопле линии телеграфа»…
В Константинополе-Тихоокеанском совещания у наместника проходили едва ли не каждодневно, ворох проблем «вдруг» свалившийся на небольшой штат чиновников по окончании боевых действий, не давал отдохнуть даже в воскресенье. Работали и в Великие праздники и в двунадесятые…
Надо принять и обиходить сотни и тысячи переселенцев, организовать их переправку из Техаса в Русскую Калифорнию, провести демобилизацию отвоевавших частей и определить ветеранам достойные участки для поселения. А сокращение батальонов Русского Добровольческого Корпуса и опять-таки — обустройство людей, ветеранов-добровольцев, а по сути авантюристов и разгильдяев, рванувших через океан повоевать и погибнуть геройски, та ещё задачка!
Хорошо, что военной частью занимается Генерального Штаба генерал-майор князь Николай Николаевич Репнин, успевший принять участие в войне с САСШ, пусть и на завершающем этапе. Молодой аристократ «постажировался» у Турчанинова и завершил войну на Миссисипи, уведя русские части в Техас. Отзывы о «новеньком» были крайне благоприятные, тем более протежировал князя сам государь, потому и назначил Репнина наместник Образцов своим заместителем и командующим вооружёнными силами заокеанских губерний. Родовитый генштабист оказался добрым знакомцем Кустова по визиту Ефима в Петербург, а с Мезенцевым так вообще — дальняя родня. Так что за губернские ополчения можно не волноваться — полки, ужатые в мирное время до батальонов, в должной готовности содержатся и пребывают в постоянном контакте с Главным Штабом армии Русской Америки.
— Господа, — Репнин академически, с указкой в руках, объяснял присутствующим особенности «военно-политического момента», — в настоящее время опасность развязывания САСШ военных действий против наших губерний, крайне невелика. Несмотря на некоторое напряжение и поиски разведчиков янки, вокруг позиций корпуса его высокопревосходительства Николая Гавриловича Турчанинова, Север не располагает силами, способными выдавить корпус из места его постоянной дислокации.
— Чего там забыли, не пойму, — подал голос губернатор Русского Вашингтона, — пустыня и солончаки. К нам на поселение половину тех молодцов и через пять лет британцы обзавидовались бы, глядя через границу на русские города.
— Ефим Фомич, то личное решение государя, держать у Большого Солёного озера передовые части.
— Да ясно то. Мы ж не против. Но сам посуди, Николай Николаич, досадно столько народу под ружьём держать.
— Ничего не поделаешь, военная необходимость.
— Там военная необходимость, с Техасом необходимость. Николай Николаич, скажи прямо — воевать будем и с кем, или мирная жизнь наступила!
— Ваше превосходительство, — протитуловал Репнин Кустова, — выстраивать взаимоотношения с Техасом, когда не закончился процесс цивилизованного «развода» штата с Конфедерацией, крайне рискованно. Не хватало ещё и с Югом рассориться.
Образцов согласно закивал, всем видом выказывая одобрение словам князя-генштабиста. Окончание войны неожиданно для Конфедерации вылилось в желание минимум двух штатов — Техаса и Кентукки зажить самостоятельно. И если у кентуккийцев явно прослеживалась обида на Сенат и президента КША, не сумевших при подписании мирного договора вытребовать компенсации у северян за разорённый войной штат, почти всё население которого ушло с оружием в руках в Теннесси, не желая находиться под пятой «орды Шермана», то с Техасом всё было куда запутаннее.
Техасцы, ранее побыв пусть и короткое время но самостоятельным государством — Республикой Техас, решились отделиться от Конфедерации не в последнюю очередь из-за стремительно развивающихся губерний Русской Америки. Железная дорога, связующая атлантическое и тихоокеанское побережье проходила по территории штата и позволяла в случае независимости «оседлать грузоперевозки», не платя в казну Конфедерации львиную долю доходов. Русские же были заинтересованы в наискорейшей переброске колонистов и на доходы от перемещения товаров внимания почти не обращали. Такое указание дал лично его величество Константин Николаевич, велев изыскивать деньги в иных местах, а задача трансконтинентальной железной дороги — везти, везти, везти переселенцев из России и точка!
С грозным владыкой не поспоришь, но и прав в итоге оказался царь-батюшка, не захотели «сливки техасского общества» делиться барышами с Ричмондом, сами восхотели «рулить» железной дорогой. Разумеется, интересы российского капитала учитывались, глупо ссориться с хозяевами «тихоокеанского конца» магистрали. И если из Галвестона до Сан-Диего (переименование городка в Краков-Тихоокеанский не прижилось, да и разбежались поляки с южной части Русской Калифорнии) поезда шли забитые пассажирами, то с тихоокеанского побережья в Техас перемещались исключительно грузы. Из Китая, Японии, Кореи, даже из Индии и Чили. Российско-Американская Компания и техасское «Общество содействия развитию железных дорог» по мнению завистников «напали на золотую жилу». Крупнейшим пайщиком Российско-Американской Компании являлся император Константин, что предводителям техасских кланов очень импонировало, — «вести дела с русским царём» считалось в здешнем обществе высшим шиком.
Пьер Борегар, второй Президент Конфедерации, вёл с губернатором Техаса Теллуром Джонсоном и конгрессменами штата долгие и утомительные переговоры, но переубедить предводителей Техаса не получалось. Инспекция Главнокомандующего Армией КША Роберта Ли не выявила помощи России мятежному штату, но косвенно именно усилия русских по прокладке железнодорожного полотна и уничтожению мексиканских банд спровоцировали «Штат одинокой звезды» к отделению. Ещё бы — Республику Техас, ограждённую русскими кордонами от мексиканцев, получающую многомиллионные барыши от перевалки товаров с вагонов в трюмы пароходов, ждало славное будущее. И разделить с Конфедерацией тяготы по восстановлению хозяйства после разорительной гражданской войны гордые скотоводы категорически не желали. В «старой доброй» столице Конфедеративных Штатов Америки Ричмонде непрерывно заседали Сенат и Конгресс. «Отцы Юга» помимо планов переезда в новую столицу — Атланту (подальше от янки) неустанно обсуждали «техасский и кентуккийский вопросы».
Если нищий и разорённый Кентукки Конфедерация готова была на время отпустить в свободное плавание, по замыслу циничных политиков кентуккийцы непременно бы «захлебнулись независимостью» и вернулись аки блудный сын под стяг КША, ни за что не идя на мировую с проклятыми убийцами и разорителями янки, то благополучный Техас, спешно сформировавший даже собственную «армию» в полторы тысячи кавалеристов, в Ричмонде готовились удержать, не останавливаясь и перед вооружённой интервенцией.
Однако неожиданным препятствием для великодержавных планов политиков-плантаторов, по заключении мира «расправивших крылья», готовых править и владычить, карать и миловать, издавать законы и отправлять посольства в Европу, стала армия Конфедерации. Вопреки ожиданиям недоброжелателей между Пьером Борегаром и Робертом Ли сохранились дружеские отношения. Президент и Главнокомандующий армией КША, герои минувшей войны прекрасно понимали — солдаты, недавно сражавшиеся за свободу, не пойдут с карательной экспедицией против отложившегося штата…
