— Не обижайтесь, господин канцлер, вы сами создаете столь радужное настроение, — сказал император и после поведал всем, что он сказал смотрителю телеграфной башни.
Поохали, поахали…
У нас было запланирована ещё масса мероприятий, всемирная выставка только набирала обороты. Именно император должен был перерезать ту самую шёлковую красную ленточку, чтобы потоки людей хлынули смотреть на достижения Российской империи.
И посмотреть, даже попробовать, как и потрогать руками, было чего. Здесь и механическая лесопилка, которая показывала наглядно, как может эффективно и быстро работать, что теперь доска не такое дорогое дело, если повсеместно внедрять технологию; здесь же новейшие фрезерные, токарные, слесарные и прочие станки, изготовленные в мастерской-лаборатории Кулибина. Да, многие из них — это усовершенствованные реплики самых лучших английских станков, но наши, всяко вышли чуточку продуктивнее и технологичными. Гений Кулибина и учеников его школы раскрывался во всей красе.
Были выставлены примусы, парафиновые свечи, керосиновые лампы, отдельным павильоном была выставка новых лекарств, градусников, стетоскопов. Красочным и вкусным был кавказский павильон, где угощали чаем и шашлыком, а также наливали по бокалу вина, демонстрировались краски и одежда, выкрашенная ими. Также были Новороссийкий зал, там в миниатюре выставлены сахарные и винокуренные заводики. Сибирский павильон угощал пельменями. Дальневосточный удивлял. В последнем, хоть и не подавали вкусно приготовленных собачек, но, вот из корейских блюд была, например, морковь и капуста по-корейски. Были итальянские павильоны с сырами.
Билеты на выставку разнились, и в зависимости от того, сколько любопытствующий заплатит, столько ему и открывалось новинок. Самым дорогим билетом был сторублёвый. За эти деньги можно было и наесться от пуза, и напиться до поросячьего визга, и пострелять с новых ружей, и много-много чего еще. Играла музыка, работали акробаты, после заката планировалось фаер-шоу с фейерверками и салютом.
Здесь же для деловых людей были поставлены небольшие терема, в которых можно было обсудить все возникающие вопросы по бизнесу. Сельскохозяйственную часть взял на себя Тарасов, промышленную — Бергман, а также ему помогала и Агриппина.
Закрытой частью выставки была оружейная палата. Здесь можно было пострелять из новейших револьверов, винтовок, увидеть новые русские пушки, винтовые, с казённым заряжанием.
Самым же интересным, на мой взгляд, да и, судя по популярности, был павильон Русско-Американской компании, добраться до которого могли только люди, купившие так называемые «серебряные» билеты, стоимостью в семьдесят рублей. Стоило уже посмотреть на тех людей, которые там были. Индейцы, алеуты, гавайцы, да все в своих национальных одеждах с неизменно удивительным антуражем.
Россия поражала, Россия шла вперед!
Падишах султан Селим III вышел на лоджию дворца Топканы. И, пусть дворец стоял на берегу залива Золотой Рог, но в зрительную трубу можно было увидеть и то, что происходит в проливе Босфор.
Десятки, нет сотни различного рода кораблей пересекали турецкие проливы и устремлялись на Кавказ. Как же хотел в этот момент султан быть столь великим, чтобы продиктовать свои условия, свои требования, не пустить французов, сжечь всех и каждого. Падишах чувствовал некоторое унижение. Ему стыдно за то, что его империя, да и он сам, не смогли ничего выторговать, не получили никаких материальных благ или политических бонусов из русско-французского проекта атаки на англичан в Индии.
Вопрос войны с Россией решён, сейчас даже султан не хотел думать рационально, а только лишь бороться, пусть и до смерти и своей и собственной державы. Султан давил в себе страх, он был почти уверен, что его страна проиграет, что Россия уже скоро переправит, если понадобиться, свои войска из Швецией, которая полностью капитулировала и сложила лапки перед Российской империей. Не воевать султан уже не мог.
На Османскую империю сильно давили, причём, со всех сторон. Одной стороной была Россия и Франция. Только две недели назад ставший императором Наполеон I Бонапарт, недвусмысленно указывал османскому императору, что, если он не пропустит французский корпус на Кавказ или станет чинить какие-либо препятствия для того, чтобы французы дошли до Индии, то Франция объявит войну Османской империи. Вот так… никакой дипломатии, только сила.
Мало того, но император Франции был убеждён, что и Австрия вступит в эту войну, чтобы только не получить вооруженный конфликт уже с французами, что тогда говорить о России? Она не применет воспользоваться ситуацией.
С другой стороны, англичане были не просто недовольны, они также обещали обрушить всё, что только можно на голову османского Султана. Селим III понимал, что списывать Англию со счетов ещё слишком рано, что идёт европейская большая игра и англичан просто так уничтожить ни французам, ни русским не дадут. Да они между собой перегрызутся за Англию.
Так что нужно огрызаться, или наступит тот момент, когда европейцы просто договорятся и разделять Османскую империю, не спрашивая самих турок.
— Это начало гибели моей империи, — тихо произнес Селим III.
Денис Старый
Сперанский 7. В огне
Глава 1
Петербург
9 марта 1800 года
Я умилялся, глядя на своего сына. Какое это всё-таки счастье — быть родителем! Может быть, папы и мамы из будущего со мной не согласились бы, большинство из них. Всё же дети — это резкая смена образа жизни, пелёнки, распашонки, крики, зубики, животики, питание. Это забудь о себе, отдавай всю свою энергию маленькому комочку счастья. Для одних все перечисленное радость, для других раздражитель, но для всех — работа.
И в чем мне было вполне себе неплохо, — я почти и не напрягался во всех смыслах. Не то, чтобы я взвалил всю ответственность и работу на свою жену. Просто, в это время, так уж принято, что родители занимаются собой, детьми занимаются всякие няньки-мамки, учителя и все прочее, прочее, прочее. Так что, на общем фоне системы воспитания собственных детей, мы выглядели ещё идеальными родителями. Если у меня было свободное время, я обязательно его посвящал семье.
А свободное время сравнительно того цейтнота, что был год назад, имелось. Уже не столь изнуряющей казалась работа, не то, что когда я вступал в должность канцлера. Теперь работа систематизировалась, ведомства сами научились реагировать на некоторые проблемные моменты, не дожидаясь моего участия. Да и основные законы, которые я собирался принять, все уже подписаны и начинали действовать.
Звучит, наверное, как-то идеалистично. Но это не так. На протяжении года велась не просто кропотливая, часто нервная, работа, это была своего рода бюрократическая война, смазанная на многочисленных интригах и тех палок, которые не прекращали, под молчаливое согласие императора, ставить в колеса. Я, как минимум, трижды переиграл Председателя Государственного Совета Федора Васильевича Растопчина, казалось, что его уже можно было бы даже и отстранять от должности, забыть о таком деятеле, но государь так и не отказался от этого прохиндея.
У меня складывалось впечатление, что во всех моих начинаниях имеется пробуксовка. В голове то и дело возникал образ, как большая грузовая машина пробуксовывает в грязи и медленно-медленно выбирается из огромной грязевой лужи. Казалось, что вот-вот это уже закончится и машина рванёт вперёд. Но, вот только идут нескончаемые дожди, и лужа всё увеличивается и увеличивается. И самые большие лужи, даже болото — это срединное чиновничье кудло. Я туда залез, хотя в народе говорят: «не трожь гуано, оно вонять не будет». Но нельзя же оставлять все, как есть.
Рассчитывал, что выставка достижений России возбудит коммерческие стремления русских купцов, не вышло. Нет, результат есть, сравнительно, может, и неплохой. Но я-то рассчитывал на гораздо большее. Мало, оказалось, дать идею и даже объяснить, как она должна работать и каким образом позволит зарабатывать.
