— Скажу, — голос неестественно ровный, отстраненный. — Мекса. Эрр… Анхельм. Прошу вас, я бы хотел поговорить с Ардинаэль наедине.
Те и не спорят, даже Анхельм. Серьезность угрозы уже не вызывает сомнений, а возможности арна Шентии и его опыт превосходят наши вместе взятые. Пока его светлость закрывает двери за друзьями и пропечатывает дополнительно замок магией, встаю навстречу, еще есть шанс оправдаться.
— Воракис не причинил бы мне вреда. У меня теперь есть магия, Вы же сами меня учили ее использовать… И щит, и манс! Он даже не смог бы применить свой дар убеждения, Греттен бы не позволил, он это умеет! Он мог помочь… Но Вы бы меня и слушать не стали, не позволили с ним встретиться…
Надвигается прямо на меня, бледный, напряженный. Не знаю чего ожидать, какие упреки сейчас услышу. Но вместо слов сжимает меня в объятиях, до боли, до хруста в суставах. Не вырваться, не шевельнуться, словно не человека, дикого грорша зажал в тиски. Прижимает мою голову к груди, дышать почти нечем, но он того не замечает.
— Поклянись мне, — шепчет глухо, страшно. — Клянись, Ардина, что больше ничего не сделаешь одна. Не станешь рисковать собой, лезть в одиночку. Молчать, скрывать…
— Вас я тем более не могу потерять… — охватываю его руками, вжимаюсь в твердую грудь еще сильнее.
— Если тебе так дороги твои друзья, как ты могла вообразить, что дорога им меньше? Или что я смогу позволить кому-то там отнять тебя? О всех подумала, а о себе самой? Безумная и есть… Но хочешь ты того или нет, ты не одна. Ты слышишь? Не доверяешь до конца, я знаю… Так мало времени прошло, как убедить тебя, что сделать?! Чтоб поняла, что нет дороже никого…
Нет, ничего не нужно, ваша светлость… Ошеломленная напором, ждала совсем другого. Ругательств, обвинений. Не нужно мне никаких других доказательств, кроме этих объятий. Я верю Вам, как никогда! И в то, что Вы на все пойдете, чтобы защитить. Увы… Есть кое-что еще, что скрыла.
Аландес — крыжт с ним, мелкая заноза. Воракис. Что им двигало я, наверно, никогда не смогу понять. Скука — единственно разумное объяснение. Из-за нее он сам подсказал тому убийце о силе Ровельхейм. Более того, наделил его магией крови, сторговавшись себе на пользу. Со временем разочаровался, со мной — переметнулся. Но во всем до конца искал свою выгоду. От сути не убежишь. Как бы ни было приятно ему мое общество, а моя кровь приятнее. Тем удивительнее, что уже будучи смертельно ранен, презрел все выгоды. В его предсмертных хрипах я разобрала то, что меня спасет…
Ни Мекса, ни Анхельм, ни Вы. У вас нет того, что есть у меня. А только это и поможет. Жертвы будут, несомненно. Но проще вырвать кусок сердца, чем потерять всех вас.
— Ардина… Дворец оцепят, я сейчас же разошлю приметы. Но здесь ты в безопасности, поверь. Он даже не посмеет приблизиться, я собственными руками… А если другим нужны причины, почему я больше не отойду ни на шаг от тебя, то завтра же. Не откажи… Нердес наконец-то будет счастлив. А я — счастливей всех. Ардина…
— Поцелуйте меня, — шепчу невпопад, не слушая. Я в своих мыслях, не понимаю, что он говорит. Сейчас мне только это важно. — Вы обещали миллион. Хотя б один…
…Последний, проносится в голове. Не вслух, нельзя.
Целует. Нежно, бережно, чуть касаясь губ, с опаской навредить. Мне мало. Я хочу запомнить, впечатать в память намертво. Смелею, скольжу рукой по шее, притягиваю источник наслаждения к себе. Сама впиваюсь в губы, к гроршам манса, весь Свет, всю магию! Вот бы длился вечно… Но невозможно. От сожаления и боли накатываются слезы, примешивают горечь к поцелую. Он чувствует соленые дорожки, не отпускаю. Не сейчас, еще немного, прежде чем…
— Ардина? — выдыхает моя любовь, мой свет, моя печаль.
Закончилось. Не объясню, нет сил. Вложила в поцелуй все то, что чувствую сейчас. Пусть запомнит, я точно не смогу забыть.
— Я буду здесь. У Вас дела.
— Я позову твоих друзей.
— Не нужно. Я хочу побыть одна.
Смотрит пристально, не понимает. Принимает слезы за страх, за слабость. Пусть. Я плачу от другого. От того, кем стану в скором времени; от того, что забуду эти поцелуи.
Арн Шентия ушел, пообещав вернуться, как только организует поиски человека в маске, выяснит все, обеспечит мою безопасность. А я наконец могу остаться наедине с собой и обдумать последние слова упыря, о чем умолчала наряду с мыслями об Аландесе.
«…Тьма, Ардинаэль… Изнача… кгрх-ха… он ее боится… Пустошь… перед ней бессилен, выжил чудом… только Тьма победит, кгрх-х… у Вас есть, но мало владеть… надо стать…»
Стать ею.
Вот что хотел сказать Воракис. Отрешиться от всех светлых чувств, от самой магии Света, что восстанавливается потихоньку. Отречься от того, о чем мечтала. От дружбы, от любви, с головой нырнуть в черное озеро. Позволить Тьме напитать каждую клеточку, поддаться. Ненависти, страху, мести. Взрастить в себе желание убить. Забыть об уроках мэтра Сарттаса. Не просто впустить Тьму в себя — стать ею.
Если решусь — мне не нужна белая магия. Она мешает, уравновешивает, низводит на нет все пагубное влияние черного озера. Если хочу справиться с могущественным магом-убийцей — Свет не нужен. Свет не способен убивать. А я хочу стать убийцей. Не защищаться, не убегать — с корнем вырвать проблему, отомстить. Свет не нужен. Как бы я не мечтала о нем, не радовалась даже самым малым искрам, сейчас мое спасение — Тьма.
Манс поможет. Он проводит Свет в меня, значит, сможет и забрать. Подчистую, до истощения я буду сливать эту магию в него, проводника. Оставляя только коварно обволакивающую Тьму. Я помню ее шепот, помню эту неспособность сопротивляться злости, отчаянию, это вырывающееся черное пламя. Теперь будет так.
Простите, Ронард. Не будет больше сводящих с ума поцелуев, теперь я не могу себе позволить Свет. Это был последний раз. Я запомню его на всю жизнь, если только Тьма не выест память. Но больше — нет. Ни Вы, ни мои друзья не сможете справиться с этим злом, только я сама. И пусть даже такой ценой, но я отстою свое право на жизнь. Даже если не справлюсь…
Но вы останетесь живы.
19
Ронард
Искать человека средних лет по паре невнятных признаков в огромной И-Н-Келате — что иголку в стоге сена. Хорошо, пусть маска в пол-лица. А снимет — что под ней, кого искать? Увечных в городе хватает — кому глаз выбьют в драке, а то и нерасторопному кузнецу раскаленная железка в лицо прилетит. Каждого волочь? А если вовсе ничего под ней, а так, забава?
К тому же, если маг; если права Ардина, и магии не считано — то затаиться не проблема. Глаза отвести, иллюзий навесить. Не на живца же тварь ловить… Око Мириты бесполезно, если сам в лицо не знаешь.
Воракиса поднять-то можно, да вот незадача — из небытия в своем уме еще ни одного не возвращали. Некромант над плотью властен, не над разумом. Устроить упырю по новой смерть не сложно, но пустую оболочку раз за разом… так, чувство мести почесать. Допрашивать уж некого.
В то, что убийцу-фанатика не одолеть, Ронард не верил. Ардина перепугана до смерти, это ясно. Пусть и отчаянная до безумия, храбрится — в глазах тоска и страх. Но что с неопытной студентки взять, у самой-то магия два месяца назад проклюнулась. Да, потенциал невиданный, но нет ни опыта, ни понимания магических боев. Что те попытки на тренировках с ним… Да, поддавался! А как иначе взрастить уверенность в себе, желание продолжать, не отступаться? Но в настоящем бою, не игровом — сметут и не заметят. Слишком честно, слишком правильно, открыто ведет себя в учебных схватках. Перенять пару обманных приемов мало для бойца. Нужно быть готовым к большему, чем к хитрым изворотам. Уметь убить, не дрогнуть. А такой судьбы как пожелать ей? Никогда…
Собственные же силы Ронард оценивал без лишней скромности. Кем бы ни был преследователь, как ни сумел взрастить в себе такую силу, а «лучший маг Империи» — не за причастность к императорской семье так назван арн Шентия, не из лести. За дело. А за нее — хоть против самих богов, и те не выстоят…
