"Фантастика 2025-105". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Дмитриева Ольга

Через минуту она вернулась с группой поддержки в виде доктора Капоселлы и какого-то молодого ординатора, мне незнакомого.

— Дорогая, позволь представить тебе синьора Капоселлу, моего врача.

Итальянец расцвел в одно мгновение, начал кланяться и воскликнул с энтузиазмом высшей степени:

— È un grande onore per me, Signora Principessa!

Впрочем, процедуру представления свернули быстро, и все занялись своими обязанностями: медики начали издевательства, я — мужественно переносил это. Через десяток секунд я напоминал стейк, который готовят в дорогом ресторане — температуру измеряли в четырех точках организма, а потому возможности говорить у меня не было. Пока столбик ртути стремился к нужной отметке, медики оценивали количество и характер отделяемого из дренажей.

— Бонжорно, господа, — вошел Моровский с набором для инъекции.

Впрочем, Вацлава почти никто и не заметил — все заинтересованно смотрели на все четыре термометра. Я бы сказал, что эти нехитрые приборчики заняли всё их внимание. Только Агнесс повернула голову и слегка рассеянно пробормотала: «Здравствуйте».

— Тридцать шесть и две, — наконец, объявил Капоселла. — Отделяемого почти нет, но нам надо дождаться перевязки. Консилиум сделает заключение, но, герр фюрст, могу сказать, что произошло чудо. Хвала мадонне! И хвала вашему «панацеуму». Я такого не видел никогда! Никто не видел! Вы находились на пороге смерти!

Слова звучали громко и пафосно, но я смотрел на Агнесс. Она повернулась ко мне, и... то ли мне показалось, то ли действительно в её глазах мелькнули тревога и надежда.

***

Всю неделю мне хотелось есть. Вот того самого шашлыка, из сна. Головой я понимал, что больше перетертого супчика на втором бульоне и кашки-размазни на воде мне ничего в ближайшее время не светит, но как же сложно уговорить себя не желать жареного мяса с хрустящей корочкой! Интоксикация отступала, организм требовал энергии и строительных материалов. И это... вселяло надежду. Скрестим пальцы, господа.

Капоселла не скрывал восторга. Он продолжал продуцировать длинные тирады о том, как я почти воскрес. Микулич же сохранял привычный скептицизм.

— Рано радоваться, — напомнил он, как всегда, деликатно. — Возможна инкапсуляция. Одна радость — вы ещё здесь, а это уже неплохо.

Йоханн умел одной фразой спустить любого с небес на землю. И правильно: удачу нужно вести осторожно, как крупную рыбу, чтобы не спугнуть. А то сколько раз так бывало: обрадовались, сообщили об успехе, а утром пришли на работу и принялись писать посмертный эпикриз. Ждём.

Наконец, все разошлись, оставив меня с Агнесс. Впервые за долгое время мы остались наедине. Я ждал, что она скажет, как-то поддержит разговор. Но жена упрямо молчала, разглядывая на стене нелепую картину с морским пейзажем.

— Если она тебе так нравится, я могу выкупить её у клиники, — попытался пошутить я. — Думаю, препятствий не будет. Повесим в детской.

О да! Теперь уже придется задуматься о всяких ползунках, колясках и прочей младенческой атрибутике. Подумал и тут же себя одернул. Только что сам рассуждал об удаче и как легко ее спугнуть.

— Не надо, — сухо отозвалась Агнесс. Продолжила говорить со стеной: — Хочу, чтобы ты знал: конечно же, я останусь с тобой. Буду верной женой и хорошей хозяйкой. Но большего от меня не жди. Своим обманом ты... что-то убил. Так нельзя!

Вот же... Будто о погоде говорит. Надо ее переключить на что-нибудь другое.

— Какой срок задержки? — поменял я тему. — Ты обращалась к врачу?

— Примерно восемь недель. Ни к кому я не ходила. Всё протекает хорошо пока. Спать только хочется. Собиралась сказать тебе... после поездки. Думала, это будет наш праздник...

Её голос задрожал, и она отвернулась. Ну вот — снова слёзы. Я понял, что продуктивного разговора не получится. Теперь в ее теле бал правят гормоны. И в наших отношениях тоже. Эти эмоциональные качели — «горячо-холодно» — будут до родов. А может быть, и после.

— Ты устала. Сюда ведь прямо с вокзала? Езжай сейчас в гостиницу, отдыхай. Вернешься, когда сможешь. Я очень рад, что ты приехала. И да — это наш праздник. Я тебя поздравляю.

А что мне говорить? С беременными спорить — дело безнадежное.

Тут в палату вошёл Капоселла, очень вовремя. Узнав о поиске отеля, он засиял, будто ему вручили орден.

— Конечно, «Grand Hotel et de Milan», — начал он торжественно, будто рекламировал собственный дом. — Во-первых, это совсем рядом, и синьоре принчипессе будет удобно посещать вас, герр фюрст. Во-вторых, это самый лучший отель в Милане, достойный принимать даже особ королевской крови. В-третьих, это совсем рядом со знаменитым театром «Ла Скала». Если дорогая гостья пожелает, она сможет пойти туда. И я с огромной радостью составлю компанию синьоре принчипессе.

Я только вздохнул. Да уж, богатые пациенты быстро не выздоравливают.

***

Инъекции продолжились, дополненные внутривенными инфузиями и переливанием крови. Температура не росла, дренажи высохли. Целыми днями я спал, пробуждаясь только для процедур и осмотра. Вечерний консилиум торжественно провозгласил очевидное: осложнения после аппендэктомии можно считать оставшимися в прошлом. И тот самый абсцесс, быстро возникнув, столь же быстро и закончился. Я поздравил коллег с выдающимся врачебным подвигом, и они покинули палату. Остались только Агнесс, Микулич, и главный врач, синьор Раньери. В отсутствие публики с него слетел всякий пафос, который он до этого демонстрировал.

— Герр фюрст, я прошу объяснений, — начал он без предисловий. — Согласно прогнозам, вы должны были скончаться, если не сегодня, то в ближайшие дни. В этом все были единодушны. Но вы показываете чудесное выздоровление. Легче всего было бы возложить ответственность на мадонну, — тут он перекрестился, — но мы — прагматики. Это — результат того лекарства, которое привез доктор Моровски.

— Как я вам уже говорил — это экспериментальный препарат. Мы долгое время занимаемся его разработкой, но пока нельзя говорить о промышленном производстве. Слишком много непреодоленных трудностей.

Надеюсь, у меня получился достаточно тяжелый вздох. Рад бы осчастливить человечество, но пока не выходит никак.

— К нам обращаются представители солидных газет, и не только итальянских. Всем хочется узнать вашу историю из первых рук.

— Я обязательно им все расскажу. Но сейчас у меня есть более важные дела.

— Позвольте полюбопытствовать, какие же?

Я попытался поймать взгляд Агнесс. Безуспешно. Говорить или нет? Повременим.

— Разумеется, выздороветь.

Глава 4

ХРОНИКА. Въ портѣ Императора Александра III спѣшно заканчиваетъ вооруженiе недавно возвратившiйся изъ заграничнаго плаванiя крейсеръ 1-го ранга «Дмитрiй Донской». По окончанiи вооруженiя крейсеръ, не заходя въ Кронштадтъ, уйдетъ снова за границу и будетъ плавать въ Тихомъ океанѣ въ качествѣ учебнаго корабля для приготовленiя низшихъ спецiалистовъ по артилерiйской и минной частямъ.

«ИСКРА», 1903 годъ. О «милостяхъ» царскаго правительства. Царское правительство вновь демонстрируетъ свою «заботу» о народѣ. Недавній указъ о введеніи новыхъ налоговъ на хлѣбъ и соль — яркое подтвержденіе его истинныхъ намѣреній. Въ то время какъ крестьяне едва сводятъ концы съ концами, а урожай въ очередной разъ оказался скуднымъ, власть предпочитаетъ обременять ихъ еще больше. Зерно, которое должно кормить семьи, теперь идетъ на оплату прихотей царской казны.

Не забудемъ и о «реформахъ» въ промышленности. Лозунги о развитіи фабрикъ и заводовъ звучатъ громко, но за ними кроется лишь стремленіе угодить иностраннымъ капиталистамъ. Рабочіе, трудящіеся на этихъ предпріятіяхъ, остаются беззащитными передъ произволомъ хозяевъ. Условія труда остаются невыносимыми, заработная плата — унизительно низкой. Вмѣсто того чтобы защитить своихъ подданныхъ, правительство закрываетъ глаза на ихъ бѣдственное положеніе. Итакъ, снова становится очевидно: царизмъ заботится лишь о себѣ и своихъ союзникахъ — крупныхъ землевладѣльцахъ и капиталистахъ. Народъ же остается на краю пропасти, обреченный на нищету и безправіе. Сколько еще мы будемъ терпѣть этотъ гнетъ? Отвѣтъ извѣстенъ: недолго. Время перемѣнъ близко, и ни одно золоченое кресло не устоитъ передъ волей народа.