Полковника Вересаева, начальствующего над Камчаткой уже восемь лет, поздравил генерал-майором.
— Только, Павел Александрович, придётся ещё лет пять в здешних краях повоеводствовать. Хвалят вас подчинённые, да и проверяющие докладывают о замечательном управлении сим прекрасным краем.
— Благодарю за высокую оценку моих трудов, ваше величество! И пять и десять лет готов служить, прикипел душой к Камчатке.
— Ваши дети в Калифорнийском Университете обучение проходят?
— Так точно, там. Только младший в Томск уехал, в медицину подался. А в Сибири — школа Пирогова!
Оставалось только кивнуть понимающе и поинтересоваться экспедициями вулканологов, исследующими Ключевскую сопку. Там работали сразу две партии — из Томского и Калифорнийского университетов, соответственно, два лагеря, две научных школы, споры, соперничество. Калифорнийский и Томский универы, студенты и даже преподаватели, «враждовали» между собой совсем как болельщики ЦСКА и Спартака иной реальности.
В Томске отучился наследник престола, чем сибиряки невероятно гордились, поставляя добровольцев в подшефный цесаревичу полк (две роты полностью укомплектованы солдатами и офицерами из Томской губернии) но калифорнийцы парировали особостью своего положения — единственный российский Университет в Новом Свете! Петербург и Москва в свою очередь не жалели средств на «повышение рейтинга» своих учебных заведений, попечительские советы буквально охотились за лучшими преподавателями, за учёными с мировым именем, которых приманивали на кафедры сказочными условиями, прописанными в закрытых контрактах. Совсем как звёзд футбольных «покупали»…
Я за такими «войнами» пристально наблюдал, не то чтобы поощрял, но дух соперничества поддерживал, упоминая в непременных ежемесячных обзорах в «Российской Газете» то один ВУЗ, то другой. Студиозы и профессура с нетерпением ждали тот самый номер и тщательно изучали — сколько раз государь отметил Питер, Москву, Томск, Казань, Калифорнию…
Уж лучше пускай в науках друг друга превзойти стараются, чем злоумышлять против императорской фамилии. Что ж, четвертьвековые труды по созданию образованной прослойки, лично преданной государю, обязанной своим возвышением сети Императорских Училищ, не были напрасны. Талантливая молодёжь, делающая карьеру в науке, промышленности, коммерции, прекрасно помнит пирожки и чай (сладкий, с сахаром!) выдаваемые школярам в сельских школах от имени великого князя Константина, а затем уже и императора. Прорву денег вбухал тогда в образовательные программы, личных и бюджетных миллионов не жалея, даже армейскую реформу немного «ужал» и во внешней политике резких движений старался не делать, перехватив у Горчакова крылатую фразу: «Россия сосредотачивается». И уже года примерно с 1860 пошла отдача. Те крестьянские ребятишки, что в лаптях или босиком бегали за знаниями (и чаем сладким с пирожками, само собой) взросли и впряглись в переустройство России. По большей части такие «птенцы гнезда Константинова» перебрасывались в Русскую Америку, но потом и на внутренние губернии кадров стало хватать. И таких орлов (орлиц) талантом и упорством вышедших в люди никакие агитаторы не собьют с панталыку. Вон Вересаев, ревностно посматривает на заокеанские губернии, настоятельно просит приравнять Камчатку и Чукотку к Аляске и Калифорнии-Орегону-Вашингтону, дабы ускоренно развивать дальневосточные территории. Логика новоиспечённого генерала понятна, — приоритетное финансирование, так сказать. А покамест Камчатку обделяем, увы, спеша закрепиться на Тихоокеанском побережье Северной Америки. Кстати, у камчадалов идёт своя «торговая война» с «гавайцами». После того как Гавайи отошли Российской империи, на архипелаге расквартировали бригаду морской пехоты, отряд лёгких крейсеров и начали отстраивать на Оаху большой и современный Константинов-порт (ага, тот самый Пёрл-Харбор) и судоремонтный завод. Отчего финансирование Камчатки сократилось, но камчадалы, патриоты родного края, выкрутились, начали промышленную добычу золота и продавили прокладку подводного океанского кабеля, дублирующего основной. Также интересно, что небольшие пароходы с не очень «отважными» капитанами и экипажами предпочитают идти из Владивостока до Константинополя-Тихоокеанского по «северной дуге», заходя на Сахалин, Камчатку, Чукотку, Аляску. Знаю, конечно, что там свой бизнес по купле-продаже шкур морского зверя, но пока в рамках приличий всё держится, не следует кошмарить купцов, поддерживающих северный маршрут. Тем более иностранных пиратов-браконьеров в северной части Тихого океана нет, извёл хищников ещё Геннадий Иванович Невельской, а теперь даже англичане не дерзают вести промысел в «Русском Море», начинающемся от гряды Алеутских островов. Заявил Константин, что это территориальные воды России, — и всё. Побесились просвещённые европейцы и успокоились. Берингов пролив на день сегодняшний вовсе на Гибралтар и не Суэц, драться с Российской империей за лёд, отстаивая права мореплавания, никто не собирался. Вересаев подробно рассказал как поставлена служба на «Северо-Тихоокеанской эскадре», как раз Алеутские и Командорские острова сторожащей. Там несут службу полдюжины пароходов ледокольного типа вооружённых дальнобойными трёхдюймовыми орудиями. Базируется эта эскадра на Петропавловск а не на Ново-Архангельск, по настоятельной просьбе «начальника Камчатки».
— Павел Александрович, а браконьерская добыча морского зверя российскими подданными имеет место?
— Имеет, ваше величество, — Вересаев развёл руками, — пароходы, идущие с грузами до Америки по северному маршруту, бывает и наведываются втайне от береговой охраны на лежбища. Но то несравнимо с прежними временами, когда английские, американские китобои и прочие браконьеры приходили в северные широты. А нынче куда как проще, жадных и глупых отлавливаем, наказываем штрафами. Сложнее со здешними старообрядцами, — хитры больно. Берут патент на полторы сотни шкур, а добывают две-три тысячи.
— Ладно, праведников нечасто встречать доводилось в жизни, все мы грешны. Только, Павел Александрович, просьба к камчатской земли жителям, личного свойства.
— Слушаю, ваше величество.
— Прекращайте байки распространять, что шторма в центральной части Тихого океана такие страшенные, где волна высотой с сотню метров и более. Гавайский маршрут эдакими россказнями на север не переключить, а выглядит, право слово, глупо. Глупо и вредно, особенно когда слышат сии сказки крестьяне из Тверской губернии и далее по деревенькам начинают пересказ ужасов…
— Государь! — Вересаев покраснел аки синьор Помидор из ненаписанной пока повести о приключениях Чиполлино, — исключительно ради процветания Камчатки то делалось! Прекратим! Слово чести!
— Полно, генерал, успокойтесь. Через пару месяцев, когда вникну во все нюансы промыслов, квоту вашу, губернскую, на добычу ценного зверья, увеличу вдвое или трое. А полученные доходы уж сами с Советом выборных делегатов решайте как потратить на благо земли чукотской да камчатской…
Оставив генерал-майора переваривать информацию в губернском правлении, отбыл на флагман, крейсер «Цесаревич Александр», где уже дожидались здешние телеграфисты. Двое суток дополнительно ушло на переход до Ново-Архангельска, — экую честь оказал царь-батюшка, самолично посещая промежуточные станции, связывающие линиями телеграфа материки. Тут же и выдал решение — согласовать нахождение на таких станциях супругов, при условии, что жена будет обучена азам фельдшерской профессии и телеграфного дела. А вот ребятишек — в школу-пансионат в Константинополе-Тихоокеанском, пускай знают — папка да мамка важным государственным делом заняты, денежку зарабатывают на полугодовых сменах. Генерал-губернатор Аляски толково всё расписал — две семейные пары на таких станциях, оптимальный вариант. Памятуя об эмансипации выразил сомнение, что две бабы уживутся без склок и свар, но убедили моё величество, на примерах убедили. Такие телеграфисты они ещё и метеорологи, ведут журналы наблюдений, фиксируют прилежно всё происходящее в вахтенный журнал и на фотографические пластины. Ну и порыбачить поохотиться не забывают. По негласному уговору «стационерам» обвинений в браконьерстве не выдвигается.
