Я оставила зал на Мэдди и сама вышла близнецам навстречу, чувствуя, как на губах появляется беспечная улыбка, точно в детстве.
– Какой приятный сюрприз! – громко воскликнула я, когда мы обменялись приветствиями, а каждый из близнецов осчастливил меня классическим светским комплиментом. И потом шепнула украдкой: – Даниэль, Кристиан, я так рада видеть вас здесь… – и только тогда разглядела того, кто стоял за их спинами и, сощурившись, рассматривал убранство кофейни. – Но что здесь делает эта персона?
К несчастью, меня услышали не только близнецы.
– Я здесь, потому что вы дозволили мне явиться. Вот подписанное вами собственноручно письмо. И не надо так выразительно смотреть. Кажется, на балу вы были более любезны, леди Виржиния?
Я медленно перевела дыхание.
Кажется, за то время, пока мы не виделись, сэр Фаулер стал гораздо саркастичнее, нахальнее и самоувереннее, чем раньше.
…а ещё он осунулся – и обзавёлся первой сединой в волосах.
– Что ж, – растерянно произнесла я, пытаясь собраться с мыслями. Вид Фаулера отчего-то вызывал неясную тревогу и ощущение дежавю. Мне уже приходилось видеть такой взгляд – горький, как пережаренный кофе, и такой же тёмный. Но вот у кого… – Что ж, – повторила я чуть громче. – Если приглашение есть, то, разумеется, проходите. Как я могла забыть…
Прозвучало это неловко, но близнецы засмеялись, обращая мою оплошность в шутку. И дышать сразу стало легче, хотя первая седина Фаулера, конечно, никуда не делась, как и ощущение дежавю.
Новых гостей в зале приняли более чем любезно. В основном, конечно, из-за Кристиана Дагворта, будущего герцога. Титул должен был перейти к нему уже в следующем году, после совершеннолетия, потому что наследовался не по линии Абигейл, а со стороны её покойного мужа. Даниэлю достался бы только титул вежливости – как младшему брату, но его это не особенно беспокоило. Дэнни всегда нравилась экономика, а Дагворты владели изрядным количеством фабрик и заводов.
Одно из богатейших герцогств, что ни говори.
Что же касалось Фаулера, то его просто записали в «свиту» близнецов, и таким образом все прегрешения коварного соблазнителя, завзятого дуэлиста и игрока на этот вечер были прощены. Боюсь, что если б баронет пришёл один, то оказался бы в полной изоляции – никто и словом бы не обмолвился с ним, как «не заметили» гости кофейни в своё время и мисс Купер. Но пока Фаулер сидел рядом с близнецами, даже чопорная леди Клампси время от времени удостаивала его дружелюбным взглядом. А уж Эрвин Калле – к слову, подруга у него опять сменилась – и вовсе пребывал в восторге от нового знакомого.
Впрочем, Эрвину всегда нравились яркие типажи.
Я была рада, что близнецы всё-таки заглянули в кофейню. Всегда приятно видеть, когда друзья детства взрослеют, хорошеют, становятся серьёзными – и при этом не отдаляются. Связи между нами изменились, но не ослабели. Пусть за весь вечер нам ни разу не удалось вспомнить былые деньки, но мы по-прежнему понимали друг друга с полувзгляда, а близнецы, обращаясь ко мне, частенько спотыкались на имени, словно вместо «леди Виржиния» хотели произнести короткое «Гинни». О цели визита они заговорили нескоро, уже под самый конец.
– Чуть не забыл! – спохватился Даниэль, прищёлкивая по старой привычке пальцами. Глаза у него заблестели от острого кофе с кардамоном, корицей, гвоздикой и мускатным орехом. Памятуя о вкусах младшего брата, я попросила Георга не сластить напиток – и, кажется, угадала. – Матуш… кхм, то есть один весьма разумный и предусмотрительный человек посоветовал нам ещё до вступления в законные права и получения титула позаботиться о своей репутации. Не то чтобы у нас были с ней какие-то сложности… – Даниэль быстро, но очень выразительно посмотрел на Фаулера, который всё никак не мог справиться с чашкой самого простого кофе с лимоном и мёдом. – Но нужно соблюдать баланс. В знакомствах, в поступках… Словом, я хотел обратиться за помощью к вам. Ведь сложно найти леди с более безупречной репутацией, – заулыбался он.
В переводе на аксонский это означало: «Нас слишком часто видят с Фаулером в сомнительных местах, Абигейл пообещала нам головы поснимать, если мы не исправимся. Как её улестить?»
Впрочем, кое в чём Даниэль был прав – создавать и поддерживать репутацию меня учила сама леди Милдред, которая почти полвека балансировала между титулом «истинной леди» и изрядной склонностью к бунтарским поступкам.
– Благодарю за комплимент. Надеюсь оправдать столь высокое доверие, – склонила я голову, пряча улыбку. Некоторые из завсегдатаев, кто помнил леди Милдред, заулыбались тоже. – Но что именно я могу сделать?
Близнецы переглянулись, и ответил Кристиан:
– Благотворительность.
В первое мгновение я растерялась, но потом меня озарило.
– Да, участие в благотворительном мероприятии – верный способ хорошо зарекомендовать себя в обществе. И, как ни удивительно это звучит, у меня есть на примете то, что наверняка вам подойдёт. Как вы относитесь к детям-сиротам?
Выражение лица Даниэля стало несколько испуганным. Кристиан проглотил нервный смешок и торжественно произнёс:
– С состраданием, конечно.
Леди Клампси умилённо вздохнула, закатывая глаза, а Фаулер хмыкнул и пробормотал в чашку что-то вроде «подрастающие шалопаи всегда боятся мелких».
Я предпочла проигнорировать и то, и другое.
– В таком случае, в ближайшее время я отправлю вам подробное письмо с весьма интересным предложением. Дело в том, что мне не так давно посчастливилось взять под опеку один приют. Дети там очень славные, право, и я пообещала, что устрою благотворительный ужин, чтобы собрать денег на ремонт здания и заодно обратить внимание жителей Бромли на горести сирот. – Тут я сделала подобающую паузу, чтобы все желающие могли сочувственно вздохнуть, смахнуть набежавшие слёзы или иным способом проявить сострадание к бедным детям, чего требовал этикет. И только Фаулер продолжал всё так же мелкими глотками цедить кофе. – Полагаю, будет просто чудесно, если вы поучаствуете в судьбе сирот. Имя герцогов Дагвортских всегда связывали с благородными деяниями. Думаю, вы станете для юношества прекрасным примером сочувствия и милосердия.
Луи ла Рон подмигнул, давая понять, что он возьмётся за освещение грядущего благотворительного ужина в прессе. А Кристиан мужественно ответил за себя и за брата:
– Конечно, для нас будет это честью. Рассчитываем в ближайшее время получить письмо с подробностями.
Я заверила его, что напишу обо всём как можно скорее, но про себя подумала, что со всеми этими тайнами, поджогами и убийствами романцев благотворительный ужин всё же придётся пока отложить.
«Надеюсь, святой Кир на меня не рассердится».
Кажется, последнюю фразу я произнесла вслух, потому что кто-то тут же возмущённо фыркнул. Но кто именно, понять не удалось; звук шёл от подоконника, но там, разумеется, было пусто.
Вскоре близнецы засобирались. На прощание они пообещали заходить чаще, а Дэнни даже незаметно пожал мне руку по-мальчишески – точно в детстве. Я вышла их кофейни, чтобы проводить их немного… и сама не заметила, как они ушли вперёд шагов на десять, а мы с Фаулером остались наедине.
– Наконец-то, – пробормотал он сквозь зубы. – Спасибо, мальчики… – и Фаулер вдруг обернулся ко мне, глядя упрямо и в то же время потерянно, как человек, до смерти уставший от тревог и сомнений: – Леди Виржиния, будьте осторожны в ближайшее время. Не ослабляйте своей… защиты, – он запнулся, почему-то посмотрев на корсаж моего платья и быстро отведя взгляд в сторону. – Я… до меня доходили слухи – а я порой опускаюсь до общения с людьми, мерзкими даже по моим меркам – что некто имеет гнусные планы в отношении вас. Будьте осторожны, хотя бы в ближайшие несколько недель.
Я растерянно кивнула. Сперва мне показалось, что Фаулер намекает на «Детей Красной Земли», но затем появилось ощущение, что к политике его предостережение не имеет ни малейшего отношения.
Где-то я уже видела такой взгляд… Но вот у кого…
