— Ты всё правильно объяснила сыну, Богдана. Отсюда уже можно различить невооружённым взглядом наши владения, владения нашего рода. Куда входишь и ты, и Огнедар. Конечно, кто-то может быть с такими формулировками не согласен… Но это временно, и это мы уже очень скоро исправим. Так что не переживай — вы и правда вернулись домой.
Это прозвучало, возможно, двусмысленно — мы как раз повернулись так, что прямо по курсу оказался Дом. Но этой двусмысленности не мог понять никто, кроме меня и Яромиры.
Про то, что в названии нашего рода надо писать ещё и «Разумовские», и иметь в виду когда-то отнятые у родичей матери Темнозара владения, никто кроме нас и тётушки пока не знал…
Богдана, даже не догадываясь о наличии двойного дна в моих словах, улыбнулась уже куда более уверенно. Сын, которого она продолжала покачивать на руках, с любопытством уставился на меня своими ясными глазками. Улыбнулся и ему тоже.
Снежана же наконец смахнула все интерфейсы, хмыкнула и посмотрела прямо на меня. Причём — под конец она всё-таки занялась делом, связалась с кораблём таможенной службы, который направлялся теперь прямо к нам.
— Скоро исправите… Ты такой оптимист, Темнозар.
— Отнюдь. Я реалист.
— Ты же понимаешь, что это не будет просто?
— Понимаю. И что?
— Да нет, ничего…
— Если мой муж сказал, что сделает что-то — он это сделает. Или ты сомневаешься?
— Нет-нет, ни в коем разе, — дочь Перовского в шутливом жесте подняла руки. — Даже не думаю сомневаться. Скорее — опасаюсь, что всё так и будет…
Вообще, стычки между девушками в последнее время были всё менее и менее ожесточёнными. Их как будто утомило это, они продолжали подкалывать друг друга уже без огонька и задора, чисто по инерции, а иногда и вовсе забывали это сделать. Такая метаморфоза человеческих отношений, безусловно, удивляла.
— Да уж. Братик даёт… Кто бы сказал раньше, сколько в нём талантов пропадает!
— Талантов разворошить все осиные гнёзда по дороге…
— И это тоже, Снежана. И это тоже. Но, согласись — как он их ворошил! До сих пор дух захватывает.
— О да. Тут не поспоришь… Я, кстати, послала свои личные коды кораблю таможенной службы, с которым вы вроде собираетесь стыковаться. Так что можем лететь дальше без досмотра…
Корабль и правда потерял к нам интерес и начал разворачиваться. Хосе, до того подруливавший к нему, вопросительно посмотрел на меня.
— Куда дальше, сеньор?
— Нет-нет, как так можно? Отставить лететь дальше без досмотра! Дайте-ка мне капитана этого корабля…
Затем сам же и вышел на связь и после одобрения соединения, которое не заставило себя долго ждать, увидел на появившейся перед собой голограмме смотрящего с немым вопросом офицера космического флота Дома.
— Здравствуйте. Это «Косатка»… Мы готовы к досмотру, можно стыковаться.
Офицер удивлённо приподнял бровь.
— К досмотру? Но вы прислали код и настоятельную просьбу…
— Нет-нет. Код кодом, но правила должны быть для всех едины, ведь так? Иначе будет настоящий бардак!
— Но мы уже провели процедуру оформления…
— Думаю, ничего страшного не произойдёт, если вы проведёте все положенные по протоколу процедуры, со всей строгостью. Если всё хорошо, то ничего менять и не надо будет, ведь мы уже оформлены?
— Ну… Как скажете. Будет вам досмотр по всей строгости. Заходим на стыковку!
У офицера при этом было просто непередаваемое выражение лица — мол, любые прихоти за ваши деньги.
Я оборвал связь.
Тишина на капитанском мостике нарушил звенящий голос Снежаны.
— И что это было?
— В смысле — что? Это был офицер, управляющий кораблём таможенной службы…
— Я не об этом, Темнозар. И ты прекрасно понимаешь — о чём я.
— О том, что ты хотела сделать по-своему, не поставив нас в известность, а я не позволил?
— И об этом тоже. А также о том, что ты подрываешь мой и моего отца авторитет, обесценивая уже отданные нами распоряжения.
— Ну… А тебе не приходило в голову, что не стоит принимать касающиеся нас всех решения, не посоветовавшись с остальными?
— Темнозар. Ты сейчас ведёшь себя, как малолетний упрямец. Которому не дают играть одному с любимой игрушкой, и который только из-за этого закатывает истерику. То, что я сделала, только на пользу всем нам — зачем тратить лишнее время на все эти формальные досмотры? Я почти всё время была на борту и знаю, что вы не перевозите ничего запрещённого и несущего угрозу Дому… Ну, кроме одного не видящего берегов своевольного князя, который возомнил себя центром вселенной.
Яромира хотела было ответить, но я жестом показал ей молчать.
Богдана просто ледила за этим диалогом, переводя взгляд с меня на Снежану. Огнедар начал хныкать, и она полностью сосредоточилась на сыне — начала его успокаивать.
Аррак усмехался, явно получая удовольствие от происходящего — лок любил конфликты в любых их проявлениях.
Хосе продолжал управлять кораблём, почти ни на что не обращая внимания…
А я выдержал долгую-долгую паузу, и только после этого заговорил:
— Всё сказала, Снежана?
— Всё.
— Легче стало?
— Темнозар…
— Я не намерен обсуждать этот вопрос. Если тебе это требуется — могу принести официальные извинения. Но со своей стороны прошу так больше не делать.
— Твоё поведение вызывает вопросы и кажется странным, Темнозар.
— Отнюдь, Снежана. Отнюдь.
Дочь Перовского прищурилась и внимательно посмотрела на меня.
— Так. Ладно. Я поняла. У вас на борту спрятано что-то такое, о чём мы не знаем? И вы хотите убедить нас, что ничего нет, честно пройдя эту проверку? Так?
На самом деле, Снежана попала пальцем в небо. На борту действительно было нечто, о чём знать никому не следовало — Алтарь рода Разумовских. Который я спрятал в той самой аппаратной, где размещались бортовые вычислители и подключённый к ним мозг Слуги Древних.
В то, что кто-то туда полезет, я не очень верил. Но даже если бы это случилось — замаскировал всё непотребное настолько надёжно и качественно, что без специальных приборов и серьёзного исследования никто ничего бы не понял.
Поэтому проверки я нисколько не боялся. И в ответ на претензию Снежаны только усмехнулся.
— Я опущу тот момент, что вы считаете себя в курсе всего, что находится на нашем борту, и что считаете себя вправе получать такого рода информацию… Хотя обычно такие вещи называются не самым приятным словом «шпионаж», и всячески порицаются, если не наказываются.
— Наше присутствие на борту было обязательным условием…
— Но не то, что вы будете совать свой нос во всё подряд.
— Ну, знаешь, Темнозар…
— Не спорь, Снежана. К чему все эти танцы вокруг и попытки изображать благопристойность? Все и всё прекрасно понимают. Так что — давай лучше прямо, без обиняков. И сразу о деле. Находясь на борту, вы контролировали нас, чтобы мы не подвели ваш род какими-нибудь необдуманными действиями, например — чтобы мы не решились сбежать, оставив вас одних расхлёбывать заваренную кашу. Параллельно вы старались получше изучить нас, понять, на что мы способны, возможно — втереться в доверие. Мы со своей стороны всё это понимали и принимали правила игры, позволяя вам всё это… В определённых границах.
— И… К чему ты это всё сейчас говоришь?
— Исключительно к тому, что наше терпение имеет пределы.
Снежана откинулась на своём кресле, сложила руки на коленях и молча уставилась на меня. Выражение её лица было почти таким же сложнопередаваемым, как у давешнего офицера таможенной службы.
Наконец, она отмерла и протянула, одновременно покачав головой.
— Ну ты и наглец, Темнозар. Ну ты и наглец…
— И снова повторюсь: отнюдь.
— А вот и нет. Тебе не приходило в голову, что нашему терпению тоже есть предел? И что всё то, что ты творил и творишь… Несколько выходит за рамки? Например, тот погром, который вы устроили в поместье Рыжовых…
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
— Нет. Прекрасно ты всё понимаешь… Но, кажется, не понимаешь, как мы шли вам навстречу всё это время и сколь многое вам позволяли. Наверное, чтобы понял, придётся показать, что может быть иначе…
