— …Кому сказано: посторонним шастать не велено!.. А, это вы, господин следователь! Милости просим!.. А ты, курва, — жандарм переключился на сторожа, — чтоб никого без фабричной дохументы не пропускал! Сегодня только в строгом порядке, па-а-нимаешь!
— Господа, — следователь, не выдержав, принялся расстегивать шубу — где я могу найти ваше начальство?
— А, вы про Смайла, что ли? Дык он уже внутри — окучивает тутошнего управляющего… Стоп! Куды!.. Вот, господин следователь, сперва расчеркнитесь в ентом формулярии… Ага, спасибо, доброго вам здоровья… Приказ нонеча такой: всех входящих и выходящих брать на карандашик. Ну, то есть, если кто не из работяг местных.
Винсента Смайла Фигаро нашел в каптерке за проходной: главжандарм что-то обсуждал со старшим администратором Матье. Тот слушал, рассеяно кивая и делая пометки в пухлом блокнотике на цепочке, тянувшейся из кармана необъятной администраторской робы. Заметив следователя Смайл извинился, взял под козырек и подойдя к Фигаро крепко пожал ему руку за которую и уволок затем в сени.
— Фигаро! — прошипел жандарм делая страшные глаза, — Что вы здесь делаете?
— Я по своим делам. Как представитель ДДД. А вот что вы тут вытворяете?
— А… — Смайл почесал затылок. — Да это все Форинт. Телеграфировал в Главную Управу, а оттуда уже нагнули меня: мол, требуется организовать суточную охрану ценного груза во время перевозки вплоть до помещения в сейф и опечатывания последнего… Ф-ф-ух, зараза… Вот оно мне надо? И ведь не откажешь собачьему сыну — у него в Управе сплошь друзья-знакомые… Хотя мне он тоже заплатит как миленький.
— О! А что за груз?
— Да какие-то чертежи. Только должны они были приехать на следующей неделе, а получилось раньше срока. Теперь все планы на вечер — псу под хвост.
— О как… — Фигаро почесал нос. — И когда подъедут эти самые чертежи?
— Вместе с полуденным курьерским. На вокзале уже двое саней с моими людьми, все вооружены… А вообще — бред какой-то. Если так печется о своих бумажках, не мог, что ли, заказать блиц-транспортировку? Все дешевле было бы, чем платить этим хапугам наверху… да еще и мне, к тому же.
— Вам что, помешают лишние деньги?
— Куда там! У меня вечером свидание… намечалось. А теперь все к черту! — Смайл плюнул и безнадежно махнул рукой. — Сегодня в театре идет «Колдовской Джаз», единственное представление! Госпожа Леер мне никогда этого не простит.
— А вы наврите ей что защищали ценный груз от банды вооруженных бандитов-некролекарей… Вон у вас на щеке царапина от бритвы; вы разотрите, будет синяк. Потом скажете, что вас некрот прикладом двинул — мадам Леер растает в сладком ужасе и сама рухнет к вам в объятия.
— Фигаро, ну что вы такое несете, право слово… А, серьезно думаете, поможет?
— А то! Уж вы мне поверьте! И вообще — всегда держите в запасе пару историй о служебных подвигах. Дамочки от них без ума.
…На улице следователя уже ждал Матье. Он хлопнул Фигаро по плечу, словно старого знакомого и покачал головой.
— Однако, эта спешка с чертежами сильно осложняет ваше расследование, вы не находите?
Следователь пожал плечами.
— Что толку жаловаться на сроки? Тем более, что это, по большому счету, ничего не меняет — мое расследование продолжается в прежнем ключе. Вы подготовили те документы, о которых я говорил?
— Да, все готово. Я выделю вам кабинетик рядом со мной, чтобы далеко не бегать… Фигаро, я не понимаю: мне казалось, что следователь должен бегать по фабрике и искать…
— Кого? Или что? Шпиона?
— Ну-у-у…
— Матье, — следователь усмехнулся, — если я буду как оглашенный носиться по вашей фабрике, то, скорее всего, получу балкой по башке. Рассеянность и неуклюжесть — два моих грешка, сильно мешающие карьере… ну и лень, понятно, тоже… Да и что я буду искать? Человека с повязкой «шпион» на рукаве? Не-е-ет, я люблю проводить расследования в тиши кабинета за чашкой чаю. Вы не представляете какие невероятные вещи можно узнать просто копаясь в бумажках… Хотя, конечно, иногда приходится и пострелять, но я этого не люблю; когда ты в кого-то стреляешь то, обычно, стреляют и в тебя тоже, а это небезопасно для здоровья.
— Знаю, — серьезно кивнул администратор, — особенно на всяких там войнах… Ну ладно, Фигаро, скажите лучше, с чего начнете? Со свидетелей или с документов?
— Да я, вообще-то, могу и совместить. Можете начинать приглашать их уже через полчаса.
— А, хорошо… Слушайте, а вы уверены, что вам нужно хватать в цеху первых попавшихся? Может быть…
— Нет-нет, никаких выборочных допросов! Тем паче, что я их и не допрашиваю, а так… Мне просто нужна, как говорят статисты, «репрезентативная выборка».
— И что это даст?
— Правда, Матье, — следователь хитро улыбнулся, — она как подземный ручей. Она может пробиться в самом неожиданном месте, но это всегда часть большой подземной воды. Вы, думаю, и сами знаете, сколько неожиданно полезной информации можно извлечь из простой беседы с простыми людьми.
— Нет, — фыркнул администратор, — меня они боятся. Служба у меня такая. А вот вам, Фигаро, они, думаю, вывалят побольше, чем мне. Больно у вас физиономия простецкая, не сочтите за грубость.
— Да что вы, — Фигаро расхохотался, — вы, однозначно, правы. Мне как-то сказали, что в меня и стрелять-то совестно, что, кстати, очень радует… Ну, ладно, показывайте ваш кабинетик. Только чаю принесите.
Как оказалось, «кабинетиком» Матье называл просторное помещение рядом с комнатой фабричного архива. Здесь было тепло, под потолком ярко сияли четыре электрические лампы, у стен стояла зачехленная мебель (полки и несгораемые шкафы, если быть точным — любопытный Фигаро просто не смог не сунуть нос под перетянутое бечевкой сукно). У дальней стены, как раз напротив низенького окошка полуподвального этажа стоял огромный дубовый стол с резными ножками, кресло — старое, но удобное и тщательно вычищенное от пыли — тумбочка для документов (связка ключей от нее торчала в замке верхнего ящика) и маленький диванчик, на котором, похоже, полагалось сидеть посетителям. При всем этом в кабинете оставалось еще достаточно места для игры в лапту; Фигаро решительно не мог понять, почему старший администратор ютится в своем чуланчике, когда рядом пустует такое прекрасное помещение.
Бумаги подготовленные для следователя лежали в запертом ящике стола (ключ Матье предусмотрительно передал следователю еще в коридоре, хотя Фигаро счел это излишней предосторожностью, тем более, что такой замок он смог бы вскрыть обычной вешалкой для шляп). Он достал из ящика стопку машинописных листов и принялся их изучать.
Чай прибыл через пять минут вместе со вторым секретарем Матье — миловидной девицей лет двадцати. Помимо чая, как оказалось, Фигаро принесли булочки с изюмом и тарелочку с халвой. Следователь удовлетворенно хмыкнул, поблагодарил секретаршу и вернулся к бумагам, чавкая булочками и роняя на бумажные листы крошки.
Еще минут через десять (к этому времени Фигаро уже умудрился превратить стол в некое подобие вороньего гнезда из бумаги и картонных планшеток для записей) заместитель Матье из отдела по кадровым вопросам передал следователю клочок бумаги, а сразу вслед за этим в кабинет вошли двое парней лет двадцати.
Они были чем-то похожи друг на друга: долговязые, ладно сбитые, эдакие Аполлоны местного разлива одетые в серые рабочие робы. Даже их лица мало чем отличались: одинаковые бородки, голубые глаза, широкие скулы. Оба парня шумно отдувались; с них ручьями лил пот а от усеянных мелкими дырочками роб ощутимо тянуло паленым.
Фигаро посмотрел в бумажку, что передал ему услужливый кадровик и прочел:
«Братья Востры. Александр (который с бородой) и Олег (который с усами). Кузнецы».
Фигаро еще раз внимательно осмотрел совершенно одинаковые бороды братьев и не найдя на их лицах даже следа усов, тяжело вздохнул, закрыл папку содержимое которой он только что изучал, и придвинул к себе блокнот для записей.
