Возвращаю Сяву. Бум! Снова вспышка, цифры синергии, прокручиваемое системой потенциальное будущее компании – и чем дальше прогноз, тем медленнее откручиваются даты и скачут цифры. В голове возникает мысль о множественных ключевых развилках, число которых увеличивается и постепенно превращается в многомиллионную вариативность событий. Причем чем дальше от настоящего, тем менее точен прогноз.
Представляю рядом с нами Марка Яковлевича, картинка обновляется – теперь нас трое, а в блоке синергии сразу удвоение – двести двадцать семь процентов уже в этом году, триста шестьдесят два – в следующем! Нехилый такой скачок.
Со стороны я, наверное, выгляжу немного нелепо – чему-то улыбающийся с закрытыми глазами Фил. Но гомон коллег не прекращается, только голоса становятся чуть тише – похоже, ребята решили, что я уснул. Так, не отвлекаться!
Оставляю нас как есть и добавляю… Ягозу! Не знаю, с чего мне пришло в голову включить в список именно этого синекожего от наколок дворового алко-авторитета, но система тут же реагирует. Конструктор вспыхивает красным, цифры катастрофически снижаются, показывая отрицательную синергию и убивая компанию уже к концу следующего года – по прогнозу мы показываем дичайший убыток, а в двадцатом году агентство прекращает свою деятельность. Понял, убираю нафиг Ягозу, и все снова зеленеет.
В следующие два часа я перетасовываю партнерский состав будущей компании, добавляя всех людей из ближнего круга, варьируя виды деятельности и доли участия, нахожу оптимальный состав дольщиков и направления развития. И получается такая картина.
Во главе компании с пятьюдесятью одним процентом владения – некий Филипп Панфилов. Фил «Познающий», как обозвала меня система за самый прокачанный скилл «Овладения навыками». Еще девять процентов – у Славы, а оставшиеся сорок распределены между Кешей Димидко, Вероникой Павловой, Геннадием Хороводовым, Марком Яковлевичем Кацем и его супругой Розой Львовной Резниковой. Причем у Генки только пять процентов, а у пожилой четы по семь с половиной. Почему именно так?
Потому, что стоило мне повысить, допустим, Сявину долю до десяти процентов, как показатели резко падали. Не знаю, в чем тут дело, то ли в психологии, то ли в том, что это может вызвать недовольство Кеши и Вероники, если они посчитают, что их вклад в общее дело больше Славиного. Не знаю.
С Генкой другая ситуация. Даже шесть процентов его кардинально меняли, также ухудшая прогноз. Возможно, дело в том, что при повышенной доле росли его доходы, и он зарабатывал намного больше, чем ему было нужно, а излишки, скажем так, он снова начал проигрывать в азартные игры? Проигрыши могут повлечь за собой депрессию, желание отыграться и, как следствие, также на пользу компании не пойдут.
В общем, именно при таком составе и распределении долей система предсказывает компании девять тысяч процентов синергетического эффекта и сотни миллионов рублей оборота уже в следующем году! В прогнозе картинка компании сменилась на огромный офис в тысячу квадратных метров, а позже, еще через два года, разбросала филиалы по всей стране…
– Фил? – чувствую чью-то руку на своем плече.
Открыв глаза, понимаю, что уснул. За окном темно, интерфейс показывает, что уже почти десять часов вечера, а в офисе – никого, кроме Насти, озабоченно вглядывающейся в мое лицо.
– А где все?
– Разошлись давно. Тебя будить не стали, Гена сказал, ты всю ночь не спал. Он, кстати, только что ушел, последним.
– Он-то чего задержался? – хрипуче спрашиваю, продирая глаза.
Первая мысль – что вся эта тема с синергией мне приснилась. На пару секунд закрываю глаза, отвернувшись от Насти, и в голове восстанавливается прежняя картинка – с полным составом учредителей и девятью тысячами процентов синергии. С этим все нормально, но почему я так неожиданно вырубился?
– До последнего работал по фирменному стилю агентства. Потом делал дизайн коммерческого предложения для Кеши и Вероники, потом ждал, когда ты проснешься, не хотел тебя оставлять. Да и показать хотел, что получилось. Но недавно позвонила его супруга, и он убежал. Сказал, что ужин стынет! – Настя смеется.
– А ты чего не ушла?
– Очень захотелось побыть с тобой наедине, – томно тянет она, и я замечаю, что разрез на ее блузке чуть шире, чем требуют правила этикета.
Да что там! Намного шире и глубже! Бороться с соблазнительной притягательностью впадины меж ее грудей так же тяжело, как удержать сильный магнит в сантиметре от другого, но я почти справляюсь, задержав взгляд лишь на долю секунды.
Смотрю ей в сводящие с ума глаза, замечаю приоткрытый рот, обнажающий красивые ровные белоснежные зубы, ее учащенное дыхание, и мой взгляд снова тянет вниз. Смотреть и не видеть этого невозможно.
Настя подходит ближе и садится на край стола. Теперь я не только вижу больше, но и ощущаю ее влекущий запах. Не знаю, какой у нее парфюм, но женские феромоны работают однозначно. Чувствую нечаянное движение у себя где-то внизу, злюсь и резко встаю. Одновременно со мной встает и Настя, и мы оказываемся лицом к лицу. Ростом она и без каблуков не ниже меня, и висевший все эти дни дебаф получает новый уровень:
Очарованный II (24 часа)
Вы были очарованы объектом противоположного пола «Анастасия Семенова».
Ее репутация в ваших глазах: +75.
Ваше текущее отношение к ней: Дружелюбие 45/60.
– 5 к интеллекту.
+2 к силе.
– 10 % удовлетворенности каждые 6 часов.
+15 % метаболизма.
Внимание: гарантирована спонтанная эрекция!
Внимание: для снятия дебафа ограничьте контакты с объектом вожделения или вступите с ним в половую связь.
Медленно, как по минному полю, я делаю шаг в сторону, преодолевая желание немедленно обнять девушку и впиться ей в губы. Сердце колотится, вырываясь из груди, дыхание настолько учащенное, что, боюсь, по мне уже все видно. Настины губы растягиваются в широкой улыбке, она делает шаг в ту же сторону, снова оказываясь передо мной, обнимает и, подтянув мою голову за подбородок, шепчет:
– Ну что, Филипп Панфилов, познающий шестнадцатого уровня социальной значимости, поговорим?
Меня будто окатывает ведром ледяной воды. Отпрянув, я некоторое время смотрю на девушку, ничего не отвечая. Еще одна с интерфейсом? В этом все ее странности? Но зачем она здесь?
– Фил, успокойся, – мягко, но одновременно твердо просит Настя. – Все хорошо, все нормально, я не причиню тебе вреда.
– У тебя тоже?
– Интерфейс? Так ты это называешь?
– Ну да. Интерфейс, система, дополненная реальность…
– Я тебе все расскажу. Правда. Просто давай сменим обстановку?
– Можно в ресторан какой-нибудь…
– Нет, там люди. Поговорить надо наедине, только не здесь. Вахтерша уже приходила, категорически интересовалась, когда мы закроем офис, – ей здание надо закрыть. Может, к тебе? – При ее последних словах снова чувствую движение у себя внизу.
– Хорошо, давай ко мне.
– Прежде, чем мы уйдем отсюда… – Настя задумывается, формулируя мысль. – Просто хочу, чтобы ты знал – мы гордимся тобой.
– Вы?
– Да, мы. Расскажу, только не здесь. Идем.
Мы выходим из офиса, и она запирает дверь. Спустившись, будим старуху Ираиду Павловну на вахте, и та, ворча, выпускает нас из здания.
– Пройдем пару кварталов, – говорит Настя. – У меня там машина.
По пути я задаю вопросы, но она только улыбается, обещая ответить у меня дома. Через пару улиц сворачиваем в неприметный дворик, где припаркован ее автомобиль. Мы доходим до серебристого двухдверного «Каймана», и пока я, разинув рот, стою, пытаясь сопоставить хищные обводы спорткара с его владелицей, девушка изящно опускается на водительское сиденье.
– Садись, Фил!
День полон сюрпризов, а вопросы, одолевающие мой разум, множатся быстрее колонии бактерий. Я сажусь в салон, утопая в широком кожаном кресле, и называю адрес.
