- Добро, и передай там, я жив, и пусть только попробуют что в моей дивизии натворить или какой из полков забрать. Я их не для того создавал, чтобы у меня их отбирали. Тому, кто приказ отдаст, руку в задницу засуну и выверну наизнанку.
- Есть, товарищ Чиж, мы вас ждём. Всех известим.
- Отбой.
Ну вот, своим отправил послание, так что проверил сам самолёт, и прыгнул за борт. Ух, хороша водичка. Машину убрал обратно, и доплыл до берега. Через камыши выбрался, тут заросло всё. Натянул горелое и рваное тряпьё, что ранее носил, в этом виде и вернусь к своим, и поспешил дальше. Нужно покинуть лес, в полночь на дороге между двумя деревнями. Эти координаты дал, меня и подберут. Скорее всего «К-5» будет. И да, тут не только в лесу немцы были, несколько групп окруженцев, как я думаю, вот и направился к одной, трое было взрослых и двое детей. Добрался быстро, обнаружив что у костра сидели люди, двое в военной форме, девушки, медички, судя по званиям, сержанты. Потом молодая женщина, к которой жались двое белобрысых детишек, мальчик и девочка. Вот и вышел к ним. Женщина ахнула, а сержанты с удивлением смотрели на меня, онемев. Ну да, лицо ещё то, мало того, что опухло, расцветало синяками так, я бы сказал, диагноз, синяк всего тела, поэтому пришлось мне всё брать в свои руки.
- Генерал Шевченко. Кто такие?
Ух те и обрадовались своему. Мне ещё и кормить их, те вторые сутки на подножном корму, дал десяток пирожков, мол, поделился грибник, встретил недавно. Так что выяснив кто такие, сержанты из медсанбата стрелковой дивизии, что попала в окружение, женщина и дети, из семьи командира РККА, не успели эвакуироваться. Ну я семьи своих бойцов и командиров давно эвакуировал, в первые дни войны, Политуправление этим занималось. Так что забрав с собой, так до опушки и дошли, обойдя очередную цепь прочёсывания. Там на опушке и устроились. Как стемнеет, двинем дальше. Назначил одного сержанта на часы, велел не спать, остальные тоже набирались сил. Ну а я сразу уснул.
Возвращение моё было встречено с фурором. Командиры переставали улыбаться, когда я выходил на свет. Кто-то изумлённо присвистывал. Тут и Астахов был, командующий ВВС, известили что я жив, скоро вернусь. Ошарашенно на меня смотрел. Кстати, с этим проблем не было, мы свои координаты используем, если немцы нас и слушали, то не поняли. Так что, когда темнеть начало, меня разбудили, пробежка на восемь километров, и стали ждать. Сканер показал, что опасности рядом нет. Когда шум моторов появился, прилетели те на «ПС», я пустил ракету. Так выпрыгнул боец с парашютом, тот меня опознал и дал сигнал фонариком остальным. Ничего, сели на дорогу. Бойцы высыпались, проверили меня, тут сам майор Андреев был, недавно повысили в звании, за месяц тот уже орден «Красной Звезды» заработал. Лично прилетел за мной, с десятком бойцов. Предполагали радиоигру немцев. Ничего, забрали всех, на взлёт, и вот вернулись к своим. Меня вообще по голосу только и узнавали. Ещё и Астахов тут с некоторыми генералами. Убедившись, что я это я, выслушали мой доклад, как самолёт погиб сказал, что не помню, просто темнота, очнулся висевшим на стропах в лесу. Меня счастливчиком посчитали, что есть, то есть, сам согласен. Без амулетов бы мне не жить, как экипажу. Политуправление про этот необычный случай со мной решило в газетах осветить. Я публичная личность, не отказал. Тех девчат, что со мной прилетели, на проверку. Ну и определят куда-то. Семью командира в тыл, известив главу семейства. Если он жив. Узнал по полку, который я вёл. Пусть те были подавлены моей гибелью, но нашли цель, и точно отбомбившись, благополучно вернувшись. Даже вылетели и разбомбили вторую цель, согласно полётному графику. Повреждений самолёты от взрыва моей «пешки» не получили, я летел чуть впереди, вёл за собой, хотя тряхнуло всех.
В дивизии порядок. Нет, уже подбирали нового командира, когда узнали, что я погиб, это тоже оформляли, Ирине собирались сообщить, но по счастью я вовремя вышел, ничего сделать не успели. И дивизию по частям раздёргать тоже. А вот что дальше было, мне жуть как не понравилось. Я уже у медиков был, в санчасти аэродрома, голышом стоял, медики меня осматривали, врач и медсестра. Только головами качали. Моя шутка стала пророческой, действительно ушиб всего тела. Астахов с нами был, один, без свиты. Вот так изучив как я выгляжу, приказал отправить в госпиталь. В таком состоянии, управлять дивизией, и уж тем более командовать и летать, мне нельзя. И медики, гады такие, подтвердили. Нет, я рассчитывал на передышку, но что меня снимут с дивизии… Хотя нет, ошибся. Не снимали, Ермак, так и будет командовать дальше, тем более вполне неплохо справлялся, получая дополнительный опыт. То есть, он будет замещать меня, пока я лечусь. А как врачи скажут, что готов, вернусь обратно. В принципе, приемлемо, тем более готовили самолёт, в сопровождении врача меня в Москву, в кремлёвскую больницу, Астахов уже связался, договорился, будут ждать. Я успел пообщаться с Ермаком, теперь он будет всем командовать, Астахов обещал его к званию полковника представить. Тем более я наградные уже на зама оформил. На орден «Ленина». Остальным штабным «Боевиков». Скоро должны получить. Велел днём посылать на разведку истребители, под вечер, опытных лётчиков, те будут искать цели, а ночные полки бомбардировщиков, им дали такие названия, станут бомбить. Опыт уже кое-какого набрались, справятся. Днём использовать не сметь. Ну и с Андреевым пошептался, под подозрительным взглядом Астахова, со стороны. Велел майору взять лучших бойцов, на «ПС» вылететь в Москву, через неделю, оформив командировочные, заберёт меня, и на дело. После этого меня отвезли на опушку леса, а мы так и базируемся у Тернополя, и я там незаметно достал и передал бочками сорок пять тонн топлива, теперь это НЗ дивизии, остальное пока оставил. Уже там на самолёт, вещи личные, и вот вылетели в сторону столицы.
Забыл рассказать, что вообще в мире происходит, как сами боевые действия идут. В Белоруссии всё плохо. Минск сдали пятого июля, уже идут бои за Борисов, Могилёв и Жлобин. Рвутся к Смоленску. Вроде уже на окраинах его. В Прибалтике задница, уже к Риге подошли. На юге окружили Одессу, там ожесточённые бои идут. Флот вроде поддерживает. От Одессы те недалеко ушли, оборона наша трещит, но держит. Получается наш Юго-Западный фронт оказался выдвинут глубже к противнику. Огромная дуга. Да, у нас более-менее. Немцы тут кровью умылись, отойдя от границы где на сто, где на сто пятьдесят километров. Танковые бои у Ровно и Луцка и тут шли, бессмысленные и беспощадные. Там не моя дивизия работала, но слухи о боях страшные ходили. Такое впечатление что я как в колодец аукнул, описывая как немцы будут наступать и какие потери мы в бессмысленных контратаках будем нести. Ничего не изменилось, всё также идёт. Разве что немцы двигаются чуть медленнее и потери несут более существенные. Несколько котлов удалось избежать, но это не особо большие успехи. Зато моя дивизия выполняет свои задачи от и до. Воздушное прикрытие моторизованного корпуса, разведка. Его не дёргали бессмысленно, и парни-танкисты точно знали где противник, сколько у него сил и откуда лучше бить, поэтому приграничные бои шли жёстко, с потерями, но немцы умылись кровью, это факт. Прикрываем корпус истребителями, не всегда успеваем прибыть, немцы отбомбились, но такое бывало редко, и работаем по наземным силам штурмовой авиацией. Три эскадрильи было, почти сточились. Да, три бомбардировочного полка должны были работать по задачам корпуса, помогать ему. Ну в принципе так и есть. Хотя не всегда. В основном в дальнем тылу работаем. Например, обнаружу я пехотный полк, на полевой стоянке, ночует, и представляете, что такое ковровая бомбардировка целого полка «СБ»? «Су-2» тут пожиже будет, на то они и лёгкая авиация. Поэтому «СБ» я в основном использую по пехоте, а «сушки» по технике и артиллерии, штабам. То есть, если полк «СБ» двигаясь строем, отбомбиться, от полка Вермахта ничего не останется.
