Обратная сторона времени - Лаумер Джон Кейт (Кит)

Но тут же все исчезло. Я снова лег. Я нахожусь здесь для того, чтобы отдохнуть, а потом, получив пенсию (в моей голове возникла неожиданная картина моей чековой книжки с 10000 золотых наполеондоров) я мог бы осесть где-нибудь и спокойно заняться садоводством, о чем всегда мечтал.

В этой картине чего-то недоставало, но думать сейчас об этом было слишком тяжело. Я осмотрелся. Комната была небольшая, заполненная солнцем и ярко раскрашенной мебелью, с коврами на полу и покрывалом на кровати, изображающим сцену охоты. Ручка двери повернулась, и в комнату вошла женщина с седыми волосами, щечками, похожими на печеные яблочки, в маленьком смешном чепце из кружев, в разноцветной юбке до пола.

Увидев, что я пришел в себя, она от неожиданности вздрогнула и так засияла, словно я похвалил ее пирог.

— Мистер Байард! Вы проснулись! — голос у нее был писклявый, и говорила она с акцентом, который я не смог сразу определить. — Вы голодны? Вы, наверное, не прочь съесть сейчас тарелочку супа, да, сэр? И потом немного пудинга, а?

— Хороший бифштекс под грибным соусом звучит лучше, — сказал я. — И еще… — я хотел было спросить у нее, кто она такая, но потом внезапно вспомнил — ведь это добрейшая миссис Роджерс, конечно же! — …я хотел бы выпить стакан вина, если можно, — закончил я.

— Конечно, конечно, сэр, — засуетилась она, — но сначала горячую ванну. Это будет замечательно, мистер Байард. Я сейчас позову Хильду.

Послышались женские голоса. Меня касались чьи-то руки. Я сделал усилие и открыл глаза. Надо мной склонилась симпатичная девушка, держа в руках пижаму. Позади нее пожилая женщина руководила двумя мужчинами, переносившими что-то тяжелое вне поля моего зрения. Девушка выпрямилась, и я успел заметить тонкую талию, приятно округлую грудь, свежее лицо, обрамленное волосами медового цвета. Мужчины закончили свою работу и ушли, а вместе с ними и пожилая женщина. Девушка задержалась еще на мгновение, затем последовала за ними, оставив открытой дверь. Я приподнялся на локте и увидел небольшую ванну, наполовину наполненную водой. Она стояла на овальном коврике, а на табуретке рядом лежало махровое полотенце и кусок белого мыла. Все это выглядело довольно заманчиво. Я сел, спустил ноги с постели, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы отогнать головокружение, потом натянул пижаму и, пошатываясь, встал.

— О, вам еще нельзя вставать, сэр! — глубокое контральто раздалось из-за двери. Медовые волосы были уже откинуты со лба, открывая прекрасные черты лица. Я подхватил свои брюки, чуть было не упал и тяжело сел на кровать. Девушка подошла ко мне и взяла за руку.

— Ганвор и я очень волнуемся за вас, сэр. Я испугался. Одно дело — проснуться в незнакомой комнате и с трудом сориентироваться, и совсем другое — осознать, что ты — среди совершенно незнакомых людей и, кроме того, абсолютно не помнишь, как сюда попал…

С ее помощью я приподнялся и дошел до ванны. Остановившись, я с недоумением посмотрел на незнакомку.

— Просто встаньте в нее ногами, и все, — сказала она и улыбнулась.

Я последовал ее совету. Девушка уселась на табурет рядом и коснулась моей руки.

— Я Хильда, — проговорила она. — Мой дом у дороги. Было так интересно, когда миссис Ганвор сказала, что вы приехали. Мы не часто видим у себя луизианца, и к тому же дипломата. Вы, должно быть, ведете такую волнующую жизнь! Я думаю, вы поездили по свету! О, как бы я хотела побывать хотя бы в Египте, Австрии или Испании.

Она болтала и мыла меня так же спокойно, как бабушка, купающая своего пятилетнего внука. Если у меня и было слабое желание воспротивиться ее помощи, то оно быстро улетучилось. Я был столь же слаб, как и пятилетний ребенок, и было очень приятно, что это очаровательное создание массирует мне спину мочалкой, а в открытое окно заглядывает солнце и мягко колышет занавески теплый ветерок.

— …ваш несчастный случай, сэр? — я успел уловить последние слова и понял, что Хильда задала вопрос. Мне стало неловко. Было неприятно думать, что у меня было что-то вроде легкой потери памяти. Естественно, я забыл не все, но вот подробности последних дней я никак не мог вспомнить.

— Хильда, — обратился я к девушке, — человек, который доставил меня сюда, говорил ли он что-нибудь обо мне? Что-то о несчастном случае?

— Письмо! — Хильда вскочила, подошла к столу и вернулась с твердым квадратным конвертом.

— Доктор оставил это для вас, сэр. Я так разволновалась, что чуть не забыла о нем.

Я узнал письмо, открыл конверт, вытащил листок белой бумаги с отпечатанным на машинке текстом.

«Мистер Байард!

С чувством глубокого сожаления и выражением глубочайшего личного участия я подтверждаю этим Вашу отставку из Дипломатического Корпуса Его Величества Императора Наполеона V по состоянию здоровья…»

Там было еще что-то — о моей верной службе и преданности долгу, сожаления о невозможности устроить мне пышные проводы из-за того, что я еще не окончательно поправился, а также надежды на скорейшее выздоровление. Упоминалось также имя моего поверенного в Париже, который может ответить на все мои вопросы. Подпись в конце письма была мне абсолютно незнакома, но потом я, конечно, вспомнил — кто же не знает графа де Манина, заместителя министра иностранных дел в вопросах безопасности. Старина Риджи…

Я прочел письмо дважды, затем снова вложил его в конверт. Мои руки заметно дрожали.

— Кто вам его дал? — мой голос звучал хрипло.

— Это был доктор, сэр. Они привезли вас две ночи назад в карете, и господин доктор был очень заботлив в отношении вас, сэр. К сожалению, ваши друзья, сэр, очень спешили, им надо было еще успеть на пароход, идущий в Кале.

— Как он выглядел?

— Доктор? — Хильда снова принялась меня тереть. — Это довольно высокий джентльмен, сэр, хорошо одетый, с приятным голосом. Брюнет. Я видела его всего две-три минуты и в темноте не смогла как следует рассмотреть. — Она засмеялась. — Но я все же успела заметить, что глаза у него очень близко посажены.

— Он был один?

— Был еще кучер и второй джентльмен, не выходивший из кареты, но…

— А миссис Роджерс их видела?

— Всего несколько мгновений, сэр. Они ужасно спешили.

Хильда закончила купать меня, вытерла насухо, помогла надеть пижаму и лечь в постель. Мне хотелось еще о многом ее расспросить, но сон поборол меня.

В свое следующее пробуждение я почувствовал себя уже более нормально. Я встал с постели, добрался до шкафа, где обнаружил странный наряд, состоящий из узких брюк, рубашки с рюшами у горла и на манжетах и туфель с маленькими блестящими пряжками.

Но, конечно же, ничего странного в этом нет, уговаривал я себя. Просто очень модная и новая одежда — ярлык портного еще торчит из нагрудного кармана.

Я закрыл шкаф и подошел к окну. Оно было открыто, и послеполуденное солнце освещало горшки с геранью, стоящие на подоконнике. Внизу я увидел ухоженный садик, выложенную кирпичом дорожку, белый забор и вдалеке — купол церкви. В воздухе стоял запах свежескошенного сена. Я увидел Хильду, выходящую из-за угла с корзиной в руках. На ней была плотная юбка до щиколоток и деревянные красно-синие сабо. Она заметила меня и широко улыбнулась.

— Хелло, сэр! Вы уже выспались?

Она подошла ближе и подняла корзину, чтобы показать мне темно-красные помидоры.

— Правда хороши? Я несколько штук порежу вам на обед.

— Это будет замечательно! — постарался я воскликнуть как можно восторженнее. — А кстати, как долго я спал?

— В этот последний раз?

— Нет. Вообще.

— Ну, вы прибыли около полуночи. После того, как мы вас уложили, вы проспали весь следующий день и всю ночь и проснулись сегодня около полудня. После ванны вы снова уснули и спали до сих пор.

— А сколько сейчас времени?

— Около пяти вечера, — она засмеялась. — Вы спали так, как будто вам дали снотворное, сэр.

Я почувствовал, словно тяжелый груз свалился с моих плеч, как подтаявший снег с крутой крыши. Снотворное? Вот оно что! Меня опоили до предела!