Шрам (СИ) - Волхарин Ник

Дальнейшие два часа мы двигались вдоль берега реки, против ее течения. Затем впереди показалась колоссальных размеров конструкция, возвышающаяся над водой.

– Нам нужно будет перебраться через этот мост – сказал Джим указывая вперед – Заезд увидишь слева. Двигайся медленно. Предки, конечно, строили на века, но ведь века то уже прошли.

Я не сразу осознал смысл сказанных Джимом слов. Этот мост был построен предками! Теми самыми великими и могущественными предками, что погубили наш мир. Данная мысль почему-то привела меня в странный восторг и нетерпение.

Подъехав ближе, я обнаружил, что мост является частью широченного шоссе, которое извиваясь подобно старой черной змее, тянулось до самого горизонта. Эта змея уже давно была мертва, но труп ее, местами насквозь проросший деревьями, кустами и травой, был все еще отчетливо различим среди окружающего его моря зелени. Массивные плиты и опоры моста уже заметно потрескались, а кое-где были видны отколовшиеся куски. И все равно он показался мне невероятно прочным.

Пока странник медленно полз к другому берегу реки, я старался успокоить новую волну дрожи в конечностях. На этот раз не страх был ее причиной, а восхищение и трепет от близости к этой частичке далекого прошлого, о котором так восторженно рассказывала мне Джулия.

– Направо – указал Джим, когда мы съехали с моста.

Вновь по бездорожью, мы стали постепенно удаляться от реки. Но не прошло и пятнадцати минут, как Джим твердо сказал:

– Тормози тут. Приехали.

Я остановил машину и в недоумении огляделся по сторонам. Холмистая местность покрытая травой и кустарником ничем не отличалась от всего того пейзажа, что я наблюдал на протяжении нашего пути. Что нам тут ловить? Но спорить, конечно, не стал и даже вопросов решил не задавать.

Грешники начали собираться, доставать из свертков свою аппаратуру, контейнеры, металлические пластины неясного назначения и многое, многое другое. Я же слонялся вокруг машины, все еще побаиваясь отходить от нее дальше чем на три-четыре метра. Никто и не пытался привлечь меня к работе, хотя я с радостью включился бы в общее дело. Так было бы гораздо лучше, чем тихо стоять в сторонке, наблюдая, как делают то, о чем я не имею ни малейшего представления.

– Ты останешься тут – наконец обратился ко мне Джим, когда их сборы были окончены. Будь вблизи машины, чтобы услышать, когда я с тобой свяжусь. И еще – он открыл дверь кабины и указал на приборы – поглядывай на радар. Если увидишь на нем отметку красного цвета, неважно каких размеров, тут же связывайся с нами и сообщай. Передатчик настроен на нашу волну, ты понял, где он находится?

Я кивнул в ответ.

– Отлично. До скорого – он улыбнулся и, похлопав меня по плечу, двинулся к остальным.

Я хотел задать еще уйму вопросов: «Куда вы идете?» «Сколько вас ждать?» «Что делать если не вернетесь?». Но ни один из них так и не был задан. Я просто стоял, облокотившись на кузов грузовичка, и следил, как команда Грешников постепенно скрывается из виду. Чем дальше удалялись четыре темные фигуры, тем больше накатывало одиночество. Я чувствовал себя брошенным. Необъятность окружающего мира начала вдруг невероятно давить на меня со всех сторон. Вновь оживали те страхи, что заставляли меня все эти годы держаться стен родного города.

Я снова сел за руль, ища спасения в привычной себе обстановке. Кабина странника создавала некую иллюзию защищенности, словно отгораживая меня от внешнего мира.

Небо было все таким же серым. Тяжелые тучи медленно и лениво ползли по нему клубами. Их тяжесть угнетала, придавливала к земле. Примерно через час по крыше машины забарабанил дождь. Сидя в одиночестве и глядя на эту серую картину, я вдруг почувствовал невероятную тоску. Что-то заныло в груди. Не так, как ноет рана от расставания с Джулией. Тут все было иначе. Нечто более абстрактное, зарытое так глубоко внутри, что я долго не мог осознать, и так до конца не разобрался, пожалуй, что именно это было. Сейчас, мне кажется – то была память. Не моя. Память предков, передавшаяся через поколения и ожившая при виде открытого мира, своей серостью и пустынностью напоминающего о том, что мы его потеряли. И сколько бы я не старался, эта тоска и безбрежная печаль не проходили. Я так и сидел в тишине, слушая звуки природы и думая о чем-то очень лиричном и совершенно неважном, вроде наших разговоров с Джулией о том, что могло бы быть, но чего никогда не было. И, казалось бы, зачем об этом говорить, раз все равно все уже не так? Но ведь фантазия жаждет пищи, и мы пускаемся в путь по нереальным мирам, в которых сами пишем историю. И возвращаясь от таких мыслей к реальности, обычно уже и не помним, в чем была их суть изначально. Важно лишь настроение, которое они в себе несли. Сидя в машине Грешников, я словно бы задремал, провалился куда-то в эту печаль, навеянную природой, и в какой-то момент как очнулся, осознав, что дождь прекратился, снаружи значительно стемнело, а команда так и не вернулась.

Взглянув на часы в своем коммуникаторе, я обнаружил, что уже почти семь вечера, а Джим и остальные ушли в начале пятого. Тревога и беспокойство вновь завладели рассудком. Я проклинал себя за то, что не осведомился у Джима, насколько именно они уходят, и что делать, если не вернуться. «Знать бы хоть, что у них за задание» – подумал я с досадой. Но делать было нечего. Я не решился нарушать радиомолчание, боясь, что это может сорвать их операцию. Оставалось только ждать и надеяться, что все под контролем.

Скоро я покинул машину и прошелся вокруг, разминая спину и с опаской оглядываясь по сторонам. Небо теперь сменило серый цвет на темно-темно синий, окрасив весь окружающий мир в него же. Тени сгущались и, не смотря на полнейшую тишину, я чувствовал в них некую опасность и напряжение.

Я вернулся в кабину, но и она теперь не выглядела безопасно. Двигатель был выключен, приборная панель не светилась, не считая маленького блюдца радара, питающегося, как и рация, от дополнительного генератора. Мрак снаружи смог беспрепятственно проникнуть внутрь. Наполнив машину тенями, он принес с собой липкий страх, который поселился в груди и начал давить на нее изнутри. Я достал из кармана пистолет, данный мне Пастырем, и крепко стиснул его рукоятку в ладони. Уверенности это не предало. Я чувствовал себя голым и абсолютно беспомощным против любых опасностей окружающего мира.

Снаружи очень скоро окончательно стемнело, и поднялся ветер. Значительно похолодало. Время ползло невероятно медленно и с каждой минутой уверенность в том, что за мной вернуться все таяла.

Около восьми часов вечера я услышал как где-то вдалеке, примерно в той же стороне куда ушли охотники прогремел взрыв. Точнее я так предположил. Раздался громкий хлопок, прокатившийся по округе. Я взглянул туда, но мрак стоял непроницаемой стеной. Секунд десять спустя хлопок повторился и за ним практически сразу раздался следующий. Потом все стихло. Я сидел в темноте и ждал, боясь даже предположить, что могут означать эти взрывы.

Минут через десять раздалась целая серия более тихих хлопков – выстрелы. Затем вновь тишина. Мне казалось, что стук моего сердца можно было услышать за километры отсюда, как и громкое, дрожащее дыхание. Я по-прежнему сжимал пистолет в правой руке и не шевелился, словно боялся пропустить нечто важное, хотя ничего и не происходило. Взгляд остановился на единственном светлом пятне – зеленоватом экране радара, но прибор молчал.

– Клайд – раздался вдруг шипящий голос в машине, и я подскочил как ужаленный.

– Клайд. Ты там? – это был голос Джима, слегка искаженный помехами рации.

Потратив пару секунд на восстановление дыхания, я бросился к микрофону и ответил:

– Слушаю.

Наверное, мой голос был таким, словно это я а не они выходил на охоту за чудовищами. Хотя, думаю, рация не передала всей полноты чувств, переполнявших меня в тот момент.

– Мы тут немного завозились. Ты там не заскучал?

– Все окей – ответил я, продолжая бороться с дрожью в голосе.