Низкий старт (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

— Только не говорите, что пишете признание в любви моему портрету, — раздался женский голос.

Спартак вскочил, не веря своим ушам. Попытался одновременно развернуться, спрятать портрет и одернуть рубашку, и, конечно же, не получилось. Грохот упавшего стула заставил Спартака немного покраснеть, но девушка — девушка с портрета! — только мило улыбнулась.

Ниже Спартака на голову, длинные волосы, немного худощава, но зато какая милая улыбка! А глаза! Зеленые глаза, просто магнитом притягивающие к себе! Спартак ощутил, что задыхается. Нет, стоявшая напротив не выиграла бы конкурс красоты «Мисс Земля», но фигура ее просто дышала очарованием, уютом и женской загадкой. Домашней такой, милой загадкой. Лейтенант судорожно вдохнул воздух, сглотнул и попытался представиться, но добился только приступа кашля. Девушка незамедлительно переместилась к нему и похлопала по спине. Отчаянным, почти физическим, усилием воли Спартак прервал кашель, ибо удары по спине не помогли бы даже котенку.

— Лейтенант Спартак Десновский! Спасибо за помощь! Всегда к вашим услугам! Спасибо!

— Старший лейтенант — связист Елизавета Сафронова, можно просто Лиза, — девушка слегка наклонила голову. — Всегда рада помочь такому очаровательному молодому человеку.

Спартак ощутил повторный приступ кашля. Старший лейтенант! Очаровательный молодой человек! Его разрывало на части от желания сделать несколько вещей одновременно: упасть на колени и признаться в любви, убежать и там как следует прокашляться и извиниться за то, что трогал портрет.

Спас практически впавшего в ступор Спартака, как ни странно, Лев. Пока лейтенант колебался, генерал действовал: стремительно вошел в центр связи, с видом грозным и начальственным. Страх перед генералом вывел Спартака из ступора, но все, что он смог сделать, так это вскинуть руку к виску. К счастью, Лев не стал ничего требовать, а просто спросил:

— Все работает?

— Так точно! — полузадушено выдавил из себя снайпер.

Генерал отошел влево к терминалу отправки сообщений и защелкал там клавишами.

— Ой, вы починили всё, как это мило, — улыбнулась Лиза, и у Спартака опять засбоило дыхание.

«Возьми себя в руки, идиот!» прикрикнул мозг, и Спартак выдохнул.

— Я так вчера расстроилась, когда одна из этих ужасных тварей свернула антенну! — тем временем продолжала Лиза. — А потом меня что-то ударило по голове, и я пришла в себя уже в медпункте. Скажите, Спартак, а вы — связист?

— Ссснайпер.

— О, — Елизавета удивленно вскинула брови. — Так вы вдвойне специалист!

Тоска на сердце и страх перед Львом временно спрятались по углам, и Спартак с радостным предвкушением ежедневного общения с этой милой зеленоглазой связисточкой понял, что остается. К чему разнообразие столицы, когда перед ним практически идеал женщины?!

Глава 7

Покинув помещение, Дюша первым делом отправился к Виталю, все так же терзающему строительный комбайн. Троица провинившихся рядовых бегала по плацу, надсадно сипя и хрипя. Сержант прервал и ремонт, и бег. В несколько предложений объяснил, что к чему и поставил задачу на выход к «Ежу». Виталь — ремонтирует, рядовые охраняют, Дюша возглавляет процесс. Виталь немедленно выпросил еще 5 минут на «окончание ремонта» и заявил, мол, без второго механика починка «Ежа» затянется надолго. За два года проведенных на форпосте, Дюша твердо понял — проще дать Виталю эти самые «5 минут», чем потом несколько часов слушать о том, как не дали закончить ремонт и теперь всё, понимаете, всё пойдет по ветру и разрушится. Отдувающимся рядовым Дюша приказал привести в порядок снаряжение и быть готовыми к выходу в любую секунду, после чего отправился за вторым механиком.

В боксах для техники, просторных, высоких и полутемных стоял стойкий самогонный дух. Дюша поморщился, но палить в потолок не стал, а просто постучал гаечным ключом по броне танка. Из недр показалась вечно взъерошенная голова, принадлежащая рядовому Михаилу Шагову, механику — водителю по прозвищу Михалыч. Молодой, всего 24 года, слегка сгорбленный, но все равно выше Дюши на голову, механ выбрался из танка и сладко зевнул.

— Что, Михалыч, думал — генерал речь толкнул и можно дальше спать до обеда?

— Ну да! — беззаботно отозвался тот, потом подозрительно уставился на сержанта черными глазами. — Ой, нет, только не говори, что ты пришел заставлять такого усталого меня работать?

— Пришел, пришел. Ладно, вчера выпили за упокой погибших, но сегодня какого самогонку хлещешь?

— Да это со вчерашнего дня, просто у меня нога соскользнула, и я чуть с танка не упал. А емкость вдребезги!

— Угу, угу, — покивал сержант. — А емкость ты генералу нес, чтобы тот не давал вам злоупотреблять. Свежо предание, да верится с трудом. Михалыч, хочешь совет? Припрячь, а еще лучше разбери аппарат и закопай в подвале. Самогонку слей, да не здесь, а в озеро. А когда Лев придет с инспекцией — предъяви ваш прежний недоношенный агрегат, генерал его разобьет и успокоится.

— Как-то это. Чересчур. Вот. — задумался Михалыч, и даже палец к лбу приложил.

— Ну, дело твое. А сейчас собирайся, пойдем «Ежа» чинить. Эти многоклеточные, по недоразумению высших сил именуемые рядовыми, будут вас охранять. А вы — ты и Виталь — будете чинить БТР, и максимально быстро. А я буду руководить вами всеми, и писать доклад, будь он неладен.

Михалыч еще собирался поустраивать дальше шоу имени себя, но сержант, посмеиваясь, быстро пресек и приказал собирать инструменты. Подошел довольный и сияющий Виталь, похвастался успешным одолением комбайна и тоже взялся за сборы. Дюша тоже сходил за парой нужных мелочей, и прихватил панамку. Утро стремительно перетекало в полдень, и безоблачное небо прямо говорило: сегодня жара не закончится.

Колонна неторопливо выдвинулась из ворот и также неторопливо ушла вниз по дороге. Впереди, со строгим наказом бдить в оба глаза и слушать в оба уха, двигались рядовые, злые, уставшие и потные. В 100 метрах за ними, навьюченные инструментом и запасными железками, двигались механики. Попытки припахать к переноске Дюшу провалились. Сержант, изображающий в одиночку тыловой дозор, поулыбался и решительно отклонил предложение, напомнив, что по округе могут бродить недобитые твари. Потом сжалился над механами, дал пару советов по равномерному распределению груза и пожелал чаще ходить в патрули.

Виталь с Михалычем поогрызались, но Дюша не реагировал. Шел и шел сзади с равнодушным видом, и механики вскоре переключились на обсуждение любимых машин. Под разговоры километры дороги пролетели быстро, ни одной твари не попалось, только солнце окончательно поднялось над пиками и склонами и начало жарить во всю силу. «Еж» так и стоял торчком в промоине, и не верилось, что прошли всего сутки с момента нападения на форпост. Рядовых Дюша расставил треугольником — вверх и вниз по дороге и выше по склону, посоветовав найти тень, сидеть и не отсвечивать. Также приказал при малейших признаках тварей орать и палить в воздух, а сам отправился к «Ежу».

Виталь с Михалычем уже накинулись на несчастного «Ежа», залезли внутрь и под капот, и самозабвенно что-то обсуждали. Наружу торчали только ноги, все в тех же, однообразных для всего гарнизона, камуфляжных штанах. Спору нет, одежда получилась удобной, немаркой, практичной со всех сторон и в любую погоду, хоть летом, хоть зимой. Только девушки иногда, в основном в периоды затишья, страдали от однообразия одежды, требовали ознакомить их с веяниями моды, тачали юбки и блузки из все того же камуфляжа, но вроде как другого фасона, а потом успокаивались. Тварей красота человеческой одежды нисколько не волновала, рвали на части независимо от способа вытачки, выкройки и пошивки.

Дюша уселся на камень, благо тот уже вполне нагрелся, и не требовалось доставать «поджопник» — кусок теплоизолирующего материала, позволяющий сидеть практически на любой поверхности — очень актуальное приспособление для гор. Говорят, даже Прежние им не пренебрегали. Дюша закурил, предавшись любимому размышлению: как выглядели эти безжизненные горы, когда тут жили Прежние? Обычно воображение сержанта рисовало потоки могучих машин, носящихся туда-сюда по горам, с веселыми и беззаботными людьми внутри. Заросли прямых и высоченных елей, в которых гуляют животные и птицы, а люди ими любуются и кормят с рук. Вокруг все ухожено, пострижено, никто не носит оружия, улыбки на лицах. И тут воображение сержанта дорисовало выпрыгивающего из-за елей Преследователя. Картина вышла настолько неожиданной, что Дюша рассмеялся во весь голос.