Стейси улыбнулась иронично.
– Напрасно вы улыбаетесь, – он даже обиделся.
В этот момент молнию нагнал гром, не слишком громкий, но продолжительный.
– Странно, – заметила Стейси и затушила окурок в стоящей на столе глиняной пепельнице в виде черепа. – Гроза в конце мая… Не помню, было ли такое вообще.
Тут же закапал дождь.
Она встала и протянула ему руку.
– Надо скорее под крышу, Саша!
Он поднялся и оказался к ней очень близко.
С самого момента знакомства она нравилась ему как женщина, несмотря на её нетривиальную красоту, но казалась совершенно недоступной, сделанной не для него абсолютно. А тут под воздействием гремучего коктейля, он почувствовал себя увереннее, чем обычно и быстро поцеловал её. Она неровно улыбнулась, взгляд её помутнел. Тут он осмелел окончательно.
Глава 3.
Старший помощник капитана межзвёздного транспорта «Луч надежды» Камиль Легран открыл глаза и обнаружил себя внутри реанимационной капсулы. Тут же весело загорелись зелёные огоньки и заиграла «Ода к радости» Бетховена. За тысячелетия своей истории люди не придумали лучшего аккомпанемента к моменту восстания из мёртвых. В иллюминаторе крышки появились озабоченные лица медика и Амайи Леграна, который присоединился к экспедиции в качестве главного инженера, несмотря на временное отсутствие у него верхней конечности.
– Как вы себя чувствуете, сэр? – спросил медик.
Камиль прислушался к себе: гудела голова и во рту ощущался вкус крови.
– Так себе, – заключил он. – Что произошло?
– Вы погибли, сэр, в результате ядерного взрыва. У вас был размозжён череп и сломаны почти все кости. После реанимации трое суток находились в коме. Сейчас жизненные показатели почти в норме. Аппаратура прогнозирует полное выздоровление через двенадцать дней.
– Ясно. Что с кораблём?
На этот вопрос ответил Амайя:
– Сработала система защиты в экстремальных ситуациях, корабль не допустил критического крена на борт и переместился на другое место, в ста километрах от эпицентра взрыва. В настоящий момент проходит диагностику и ремонт. Фатальных поломок нет. Разрушен капитанский мостик, все боты-разведчики, находящиеся на дежурстве, уничтожены безвозвратно. Осталось только шесть запасных. Четыре из них следят за периметром.
Камиль попытался проанализировать ситуацию: «Рубка разрушена… Ничего страшного, есть же запасная. Зачем вообще было вести непосредственное визуальное наблюдение через фонарь рубки? Можно было наблюдать в запасной, через экраны…»
И тут его мозг, сопровождаемая буквально физической болью, пронзила ужасная мысль.
– Что с остальными? Теми, кто был со мной на палубе.
– Все погибли, сэр, кроме вас и рулевого. Получили повреждения, несовместимые с жизнью, – постарался сохранить бесстрастие медик, но лицо его как будто судорогой свело.
– Их просто испепелило, сэр – добавил инженер. – Военспеца, переговорщика, штурмана, и двух вахтенных офицеров.
Легран схватился за голову. Вину за утрату пяти вечных человеческих жизней пережить будет трудно.
– Эти земляне – страшные люди. Кто мог предположить, что они на такое способны? – попытался утешить командира Амайя. – Кто-то из них остался в танке, чтобы выстрелить атомным зарядом, и тут же погиб сам. Немыслимо…
Он рассказал, что танк землян выстрелил снарядом с ядерной начинкой. Основной калибр отреагировал, но началась цепная реакция. Старпома с рулевым спасло то, что взрывная волна завернула их в буратиниевый лист, оторвавшийся от пола рубки.
– Если бы метров на двести ближе взорвалось или заряд был бы мощнее, нам всем пришёл бы конец, – подытожил инженер.
– Господа, прошу вас оставить меня одного, – с трудом выдавил из себя Камиль.
Когда офицеры вышли, он перестал сдерживаться и заплакал.
За столько лет полёта между всеми членами экипажа установились прочные товарищеские отношения. С некоторыми из погибших Камиль общался теснее; военный специалист был с ним из одного эмбрионального «помёта», они практически выросли вместе, как братья, а один из вахтенных играл в его команде по водному поло и космоболу…
Через минуту он зло размазал ладонями по щекам слёзы и попытался сосредоточиться на обдумывании дальнейших действий. Первым желанием было стереть с лица земли логово этих маньяков. Но он подавил в себе звериный позыв и стал мыслить рационально. Они не виноваты. Так их воспитали. Может, с молоком матери всосали они, что так надо встречать инопланетных гостей. Может, чёрт возьми, был у них уже печальный опыт взаимодействия с пришельцами… Надо разобраться. Встретиться с их главным и поговорить. Может, это вообще недоразумение какое-то…
Ну ни чего себе недоразумение?! Пятерых наших больше нет! И никогда не будет! Комок снова подкатил к горлу. Он проглотил его и с трудом начал выкарабкиваться из капсулы. Никакого восстановительного периода! Надо действовать немедленно!
Сеанс связи с «Лучом надежды» был непростым. Докладывая обстановку, Легран снова чуть не разрыдался. Там все уже были, конечно, в курсе произошедшей трагедии, но на старпома не давили.
Капитан даже посочувствовал:
– Не хотел бы я оказаться на твоём месте, сынок. Но это не только твоя ошибка. Это я должен был предвидеть подобное и запретить подпускать их близко. Держись! Соплями горю не поможешь… Какие действия собираешься предпринять?
Старпом рассказал о намерении повстречаться с вождём аборигенов.
– Правильно! – включился Майкл Гольденберг, угрюмо молчавший до этого. – Найди мерзавца и спроси с него за наших парней! Остальных обезоружить и изолировать, как зверей диких. Потом разберёмся, что с ними делать.
– Вот только горячиться не надо! – скорее олигарху, чем подчинённому, запретил Закари Вентер. – Я верю в тебя, Камаль. Действуй по обстановке.
Заплаканная Хельга на заднем фоне видеотрансляции помахала старпому рукой.
Для повторного контакта с землянами Легран отправил один из оставшихся дронов-разведчиков, переключил на себя наблюдение и переговоры решил провести самостоятельно.
День был ясный, и оптика выдавала чёткую картинку. Сначала бот нёсся над заросшей бурой и пыльной травой степью. Потом пролетел вдоль реки, по берегам которой росла куда более разнообразная зелень. Миновал место недавней стоянки, обезображенное взрывом. Почва по стенкам огромной воронки запеклась в гладкую чёрную корку. От танка и скрюченного лесочка ни осталось и следа. Потом некоторое время летел над ржавым и местами покорёженным железнодорожным полотном, рядом с которым валялся сошедший с рельс, почти разложившийся от времени пассажирский состав. У Камиля сжалось сердце, он представил, сколько людей погибли в результате крушения. Показались заросшие густой щетиной из сорняков и уродливых кустов развалины пригорода. Их вид ничего кроме тоски и сожаления не вызывал. Ближе к центру неровные стены руин стали выше. По приказу старпома бот поднялся ввысь и показал панораму жилой части поселения.
В центре города в широкую реку впадала, образуя излучину, речка поуже. Вода с трёх сторон окружала кусок земли размером примерно полтора на полтора километра. Он был огорожен высокой краснокирпичной стеной, из которой с относительной периодичностью торчали сторожевые башни, с устроенными в них пулемётными гнёздами. Местами на стене размещались площадки для пушек и снятых с танков башен, но скорее для красоты или устрашения, потому что вид у техники был явно нерабочий. Вдоль берегов рек стена уходила прямо в воду. На суше она была повыше и подходы к ней были расчищены от руин метров на двести. В трёх местах в стене имелись ворота. Рядом с самыми большими, на западной стороне этого кремля, бот засёк исправную на вид зенитную установку.
Прямо за стеной плотно друг к другу лепились кирпичные здания, в основном двух- и трёхэтажные. Между ними суетились люди. По дорогам перемещались всадники на лошадях и самодвижущиеся экипажи, испускающие чёрные дымы. На севере поселения чадили высокие кирпичные трубы явно промышленного назначения.
