"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Дывык Дмитрий

– Я согласен, но всё-таки для наведения порядка мне нужны будут не разложившиеся и дисциплинированные воинские контингенты. Только прошу Туземную дивизию в Финляндию не направлять. Самое лучшее, если вы придадите мне дивизию, которой я раньше командовал – 12-ю кавалерийскую, ну и бригада пехоты не помешает.

– Хорошо, 12-я кавалерийская дивизия сейчас под Ковелем, я её направлю в Финляндию. Пусть пополнение обучают в княжестве. Пехота тоже будет. Сейчас в Особой армии 39-й армейский корпус отведён в резерв, вот и возьмём из него два самых боеспособных полка. Указ о назначении Маннергейма генерал-губернатором Финляндии я подпишу уже сегодня. Надеюсь, послезавтра ты будешь в Хельсинки принимать дела у Зейна.

– Будет сделано, ваше величество. Завтра, как получу необходимые бумаги, сразу же на автомобиле выезжаю в Хельсинки. А послезавтра, думаю, уже встречусь с генерал-лейтенантом Зейном.

Как только Маннергейм согласился принять пост генерал-губернатора Финляндии, я нажал кнопку звонка в приёмной. Это был знак Максиму, чтобы он вызывал в мой кабинет Каца. А когда Маннергейм произнёс фразу про получение бумаг, я сказал:

– В этом тебе, Густав Карлович, окажет содействие мой доверенный человек. Пару месяцев назад при Думе был организован Комитет по национальной политике, сокращённо КНП. Его возглавил мой бывший секретарь господин Джонсон. Вот он и будет оказывать содействие в прохождении бюрократических барьеров, тормозящих дело, чтобы ты как можно скорее смог выехать в Хельсинки.

Только я упомянул Джонсона, как появился и сам мой бывший секретарь. В руках его была папка с заранее отпечатанными документами. Вчера мы хоть и потребляли шустовский коньяк, но всё равно тщательно проработали и сам указ о назначении Маннергейма генерал-губернатором Финляндии, и ряд других документов, которые по существу делали этому указу ноги. Эти бумаги должен был подписывать не сам император, а тузы из правительства и Госдумы. Но мы всё равно с Кацем поработали над этими документами, внеся массу исправлений с учётом результатов работы Зейна – первоисточники были подписаны ещё в 1909 году, когда генерал-губернатором Финляндии назначался Зейн. Мы не хотели ломать устоявшийся бюрократический порядок, хотя и хотелось прижать практически разложившийся пласт высших чиновников империи. В настоящее время это было чревато потерей управляемости государством и воцарением анархии. Поэтому и готовили важные документы сами и даже печатали их доверенные люди. Вот и с назначением Маннергейма основательно подправили старые бумаги, по существу получив новые оригинальные документы. А утром Кац отпечатал их у Татьяны Михайловны – моей машинистки и одновременно хранительници архива Михаила Второго. Кстати, это был кадр Каца, и жалованье она получала в КНП. Вошедший Кац, стоя у двери, почтительно произнёс:

– Ваше величество, указ о назначении господина Маннергейма генерал-губернатором Финляндского княжества подготовлен. Можно подписывать хоть сейчас.

– Ну, так давай я его подпишу, что встал как столб? Мы с Густавом Карловичем уже всё обговорили – можно запускать бумаги в дело.

Пока Кац с пачкой бумаг шёл от двери к моему письменному столу, я взглянул на Маннергейма. Несомненно, генерал был ошарашен оперативностью работы аппарата нового императора. Совсем недавно он дал согласие на пост генерал-губернатора, а указ о его назначении уже подготовлен. Про себя я усмехнулся, а на словах постарался объяснить такую оперативность, заявив:

– Я был уверен, Густав Карлович, что ты любишь свою малую родину и согласишься стать её капитаном, чтобы благополучно миновать начинающийся шторм. Поэтому ещё до твоего приезда поручил господину Джонсону подготовить необходимые бумаги. И когда они будут готовы, без всякого доклада заходить в мой кабинет. Вот познакомься с моим доверенным лицом – господином Джонсоном. Именно его комитет будет заниматься вопросами Финляндии. Если возникнут трудности, обращайся в КНП. Он расположен в здании, где раньше размещался Институт благородных девиц. В нём, конечно, сейчас девицы только на пишущих машинках печатают, но КНП занимается благородным делом. И вы скоро это поймёте. Всё, господа, – дела делами, а обед по расписанию. Густав Карлович, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, сейчас с господином Джонсоном отправляйтесь в Петроград и займитесь делами по вхождению в должность генерал-губернатора Финляндии. Господин Джонсон возьмёт на себя подписание бумаг у Родзянко и в Министерстве внутренних дел у Протопопова, а вам нужно будет посетить секретариат Госсовета.

После этих слов я взял у подошедшего Каца требующие подписи императора документы, вывел на них: «Михаил Второй», – и расписался. Подпись Михаила я долго отрабатывал, славу богу она была не очень сложная, и получалось более-менее похоже. Конечно, при проверке графологами на соответствие её подписи природного Михаила она бы отличалась, но сначала им нужно было раздобыть подписи брата Николая Второго до вселения меня в его тело. А это было сделать не так уж и легко, в официальных бумагах он не расписывался. И, соответственно, не было архивов, где бы хранились документы с подписью Михаила. Может быть, где-то и были, но бумаг, которые подписал великий князь после вселения моей сущности в тело Михаила, было наверняка больше. Я по привычке, принесённой из двадцать первого века, ставил свои автографы практически на все бумаги, составленные с моим участием. Кац тоже был подвержен привычкам двадцать первого века и подготовил указ в двух экземплярах, что в это время не было принято. Но я посчитал это правильным и вручил один экземпляр указа с подписью императора Маннергейму. Он удивился, но я его успокоил, сказав:

– Густав Карлович, я специально вручаю вам указ со своей подписью, для того чтобы вы могли как можно быстрее приступить к обязанностям генерал-губернатора Финляндии. Аналогичный экземпляр указа пойдёт обычным путём – через секретариат и прочие бюрократические процедуры. А это время. Не раньше чем через три-четыре дня с этим указом смогут ознакомиться нынешний генерал-губернатор Финляндии и прочие ответственные люди княжества. Естественно, как при любой смене власти, они будут подчищать свои огрехи. И потом будет трудно найти тех чиновников, которые поддерживают сепаратистов или, по крайней мере, закрывают глаза на их действия. А вот если ты приедешь раньше, чем до Хельсинки дойдёт информация о назначении нового генерал-губернатора, то чиновники не успеют подчистить все хвосты. И, соответственно, ты сможешь подобрать в свою администрацию не замаранных связью с сепаратистами людей. Так что давай, Густав Карлович, не тяни – ковать железо нужно, пока оно горячее. Может быть, генерал-лейтенант Зейн ещё не видел моей подписи, то ты тогда смело телефонируй мне в Петроград, я с этим деятелем переговорю. Ишь, превратил княжество в рассадник сепаратистов и революционеров! Думаю, твоё появление до официальной публикации указа поможет выявить чиновников, не заинтересованных в победе России в этой войне.

Высказав ещё ряд пожеланий Маннергейму, я замолчал, дав возможность Кацу согласовать с генералом их совместные действия. Техническая сторона прохождения указа через бюрократическое сито меня мало интересовала, поэтому я слушал разговор Каца с Маннергеймом вполуха. Но всё равно иногда вставлял свои замечания. Был, так сказать, активным собеседником. Наконец все вопросы были обговорены, настала пора действовать. А именно – Кацу и Маннергейму отправляться в Петроград и, как говорится, делать подписанному указу ноги. Очень естественно получилось, что Кац поехал в Петроград не на грузовике, а вместе с Маннергеймом на его легковом автомобиле. Генерал предложил, а Кац и не отказался. Но «Форд» спецгруппы я всё равно отправил с ними. Во-первых, как охрану, а во-вторых, не будет же ближайший соратник императора разъезжать по Петрограду на извозчике. Лучше уж на грузовике, тем более бронированный «Форд» с пулемётом над кабиной смотрелся весьма солидно. А можно было и не привлекать к «Форду» внимание – превратив его в обычный грузовик с кузовом, закрытым брезентовым тентом. Не любящий выпячивать себя Кац захотел передвигаться именно на таком персональном автомобиле. Ну что же, как говорится – хозяин барин. Для меня самое главное было то, что кабина бронированная, а под брезентом в кузове спрятан пулемёт и размещены бойцы спецгруппы. Так что я с лёгким сердцем проводил своего друга. И после этого начались обычные будни монарха без посетителей. Вместо общения с живыми людьми, пришлось говорить в телефонную трубку. Телефонная связь в эти времена была кошмарная, приходилось не говорить, а орать, чтобы собеседник сквозь помехи смог хоть что-то услышать. А не отвечать на телефонные вызовы было нельзя – императору по пустякам не звонят. О важности телефонных разговоров можно было судить по тому, что наименее важный звонок был от генерала Попова по поводу его расследования в Кексгольмском полку, а ещё вчера действия Николая Павловича были у меня в приоритете.