И тогда, не вполне понимая что делает, Фигаро повернул выключатель аппарата.
«Громоотвод», поворчав, нехотя стих.
Сверкнула молния, ударив в воды пруда, и на несколько секунд следователь ослеп. Он мотал головой, растирая кулаками глаза, а когда наконец зеленые пятна перестали плавать у него перед глазами, Менестреля уже не было. Но Фигаро был уверен, что заметил над водой тонкую тень, скользнувшую в заросли пожухлого камыша.
…А дождь все лил холодным водопадом, и гроза рвала на части небеса, но следователь еще долго стоял на берегу, всматриваясь в мутную круговерть, и то ли ждал чего-то, то ли что-то вспоминал. В усадьбу он вернулся уже засветло, одним махом осушил бутылку коньяка и тут же завалился спать прямо на кушетке у камина.
Спал он долго и без сновидений.
…Еловые дрова ярко горели в жерле камина, источая потоки ароматной смолы и потому весь гостиный зал «Тенистых Аллей» пропах чем-то радостно-новогодним, праздничным и несерьезным. Запахи пыли и плесени, наконец-то, выветрились; теперь усадьба пахла как обычная гостиница: кухней, табачным дымом, духами, типографской краской газетных листов и лосьоном для бритья.
Господин Малефруа снял проволоку с горлышка бутылки с шампанским — хлоп! — и принялся ловко наполнять высокие тонкие бокалы шипучим пенистым напитком цвета старого золота. Король, развалившийся в мягком кресле, поцокал языком, качая головой.
— Три часа, Малефруа. Не рано ли?
— Дождь, — лаконично ответил хозяин усадьбы, и передал бокал Мари Воронцовой, что сидела на кушетке, завернувшись в большой клетчатый плед и читала «Истории королевского дома» мадам Де Рунэ — любимую книгу конспирологов всех времен и народов.
— О да! — воскликнул Астор Клерамбо, запрокидывая голову и хватаясь за виски тонкими пальцами. — Ужасная погода! Под стать тоске, что пропитала эти древние стены!
— И правда, дождь, — процедил сквозь зубы Рамбо, попыхивая толстой сигарой. Министр выглядел кислее лимона и злее черта. — И какого лешего, спрашивается, мы до сих пор сидим в этом болоте? Третий день ливень; вся охота псу под хвост.
— Ну, господин Фигаро попросил нас задержаться до начала расследования, — пожал плечами Малефруа. — Надо полагать, у него есть на то свои резоны.
— Кошмары закончились. Менестрелю, стало быть, крышка. — Министр нервно дернул плечом. — Какое еще расследование?.. А вот и он, легок на помине!
— Добрый день, господа и дамы. — Фигаро поднял шляпу, пытаясь одновременно удержать на груди пухлую коричневую папку, которую он придерживал подбородком. — Прошу прощения я немного задержался.
— Вы велели нам собраться здесь к двум. — В голосе Рамбо звенел лед. — Сейчас начало четвертого. Вы когда-нибудь слышали о такой штуке как пунктуальность?
— Это не моя вина, — следователь с явным облегчением плюхнул папку на стол, — мне пришлось подождать пока доставят несколько важных бумаг… У меня, кстати, отличные новости: следствие по делу о Черном Менестреле завершено.
— Аллилуйя! Стало быть, мы можем собирать чемоданы? — министр демонстративно поднялся с кресла, отряхивая с колен сигарный пепел.
— Не совсем. — Фигаро покачал головой. — Мне, все же, придется потратить еще немного вашего времени, уважаемые.
— Но Менестрель мертв. Все закончилось.
— Не совсем так, — следователь едва заметно усмехнулся. — А если быть точным — совсем не так. Менестрель не уничтожен. И ничего пока не закончилось.
— Что? — мадам Воронцова удивленно подняла брови. — Но я уже третий день не вижу кошмаров! И Его Величество, насколько мне известно, тоже. Да и остальные… Я бесконечно благодарна вам, Фигаро — вы спасли мне жизнь. Но вы говорите, что этот… это существо… не ликвидировано?
— Нет. — Фигаро поднял руку, и этот простой жест внезапно получился у следователя почти величественным. — Его, я думаю, в принципе невозможно уничтожить. Это не драугир, как я ранее думал, и, разумеется, не призрак. Менестрель — дух, пребывающий в нашем мире благодаря весьма могущественной колдовской вещи, проклятию… и любви, как это ни странно звучит. Я лишил его сил, но он вернется. Месяц, год — не суть важно. Он вновь придет и кошмары тоже.
— Но…
— Но теперь я знаю, в чем их причина. И могу помочь вам избавиться от кошмаров навсегда.
— Опять двадцать пять! — Король нервно хохотнул. — Духи, проклятия… Какой-то готический роман, чес-слово!.. Но говорите, Фигаро. Я знаю, у вас есть, что нам сказать.
— Благодарю, Ваше Величество, — следователь поклонился. — Как я уже сказал, следствие окончено. Вам, возможно, покажется, что я недостаточно времени посвятил беседам с пострадавшими — это так, каюсь. Но, в свое оправдание могу сказать, что я вообще стараюсь избегать подобных разговоров. Хотя бы потому что мне, как правило, бессовестно врут. Я предпочитаю работать с бумагами. Ну и в поле, так сказать, хотя это часто плохо сказывается на здоровье.
Король молча кивнул. Со времени ночной вылазки следователя на болота прошло три дня, и все это время Фигаро провалялся на диване, перебирая документы и глотая назначенные королевским лекарем пилюли — он умудрился заработать эфирную контузию (вторую за месяц) и здорово простудился. Простуду, что грозила перейти в пневмонию, доктор Беркович задавил на корню, просто вкатив следователю укол ядреной алхимической микстуры, а вот с контузией пришлось повозиться. Впрочем, поправлялся Фигаро на удивление быстро.
— Итак! — следователь хлопнул в ладоши. — Для начала я хотел бы сказать, что мои начальные подозрения относительно всей этой истории с Черным Менестрелем оказались, на удивление, верны. Я, конечно, ошибся относительно его природы, но в первый же вечер после беседы с вами и покойным генералом — успокой горний Эфир его душу! — я понял, что двое из вас не говорят мне всей правды, а еще четверо просто лгут.
Фигаро медленно обвел притихших гостей усадьбы взглядом и сказал:
— Один из вас никогда не встречался с Черным Менестрелем и не был жертвой его проклятия. Этот человек, кстати, убил генерала Штернберга — да-да, в данный момент убийца находится в этой комнате. Еще двое солгали мне из самых благих побуждений, еще один — по глупости, и еще один — по неведенью… Теперь я думаю, вы понимаете, почему я так не люблю работать напрямую с подозреваемыми, — он развел руками.
— Сударь, — Клерамбо нервно дернул бант на шее, — хватит же говорить загадками! Вы говорите, что нашли истину, так излейте же на нас ее благодатный свет!
— О, изолью, не волнуйтесь, — усмехнулся следователь. — Этого добра у меня сегодня с собой в избытке. Но я предлагаю начать с нашего любезного хозяина, господина Малефруа. Тем более, что именно он был тем, кто солгал мне, сам того не желая, более того — будучи свято уверенным, что говорит только правду и ничего, кроме правды.
— Фигаро, — Малефруа нахмурился, — я не вполне понимаю…
— Сейчас объясню. Но прежде я хотел бы узнать, не будете ли вы против, если я расскажу собравшимся вашу историю? Ту, что вы рассказали мне тет-а-тет после нашей первой беседы здесь, у камина?
— Конечно, рассказывайте, — Малефруа пожал плечами. — Почему нет? Теперь, я думаю, это не имеет значения, раз уж вы разобрались с этим черным злыднем.
— О, это имеет значение! И еще какое!.. Так вот, любезные, господин Малефруа, как вам известно, тоже стал жертвой Черного Менестреля. Это правда. Он рассказал мне что в его кошмарах к нему являлся… — следователь порылся в папке, — …являлся вот этот человек. — Фигаро высоко поднял рисунок Малефруа, дабы все смогли его увидеть. — И это тоже чистая правда. А потом наш дорогой хозяин поведал мне, что его кошмары внезапно прекратились около четырех месяцев назад — просто закончились сами по себе. И вот здесь он, сам того не ведая, согрешил против истины.
— Но Фигаро, — возмущенно потряс головой Малефруа, — зачем мне лгать?! Если бы я лгал, то это бы никак не помогло моему исцелению, верно?! Какой смысл скрывать от лекаря что у вас пуля в ноге?!?
