Алла давно ее не видела, сердце сжалось. После разговора с Егором она испытывала к Насте настоящую ненависть, потом, после пары недель, проведенных наедине с собой, ощущала тупое безразличие, в тот момент, когда она впервые увидела ее после последних событий, она испытала… жалость? Нет, это была не жалость. Это было сочувствие, переживание за хорошего человека, попавшего в беду. Потому что беда отчетливо читалась на лице Насти.
Настя похудела. Это сразу бросилось в глаза Алле. На ее взгляд, Настя была толстухой. Нет, конечно, у Насти были свои прелести, которые не меньше нравились мужчинам, но все равно таскать на себе столько лишнего жира – невозможно. Сейчас Настя выглядела очень стройной. Но это была болезненная худоба. Черты лица ее заострились, под глазами залегли темные круги. Но не это самое страшное в облике Насти.
Глаза. У Насти изменились глаза. Живые и добрые в прошлом, сейчас они были заполнены тоской и безысходностью. Не было больше Насти, беззаботной и завистливой девчонки. Была Настя – печальная и убитая горем Женщина!
– Вам кого? – спросила Настя. Увидев Аллу, она не вздрогнула, глаза ее не расширились, она не испугалась, не удивилась. За это Алла преисполнилась к ней благодарности.
– Не узнала? Я Алла Волкова! Мы должны поговорить… о Егоре!
Настя качнулась, словно в спину ей вонзился нож. Лицо ее дрогнуло, по щеке скатилась маленькая прозрачная капелька.
– Заходи! – проговорила она пустым голосом.
Это было очень странное зрелище. По щеке катилась слеза – и одновременно голос, в котором полностью отсутствовали какие‑либо эмоции. Сердце Аллы сжалось. “Какая же ты, Алка, дура! Себялюбивая, тупая дура. Вообразила, что от Егора пострадала ты одна. Если Егор слетел с катушек, то больше всего должны пострадать его близкие. В первую очередь Настя. Любовь и безумие – страшные попутчики!”
Алла вошла к Насте и рассказала ей все. Все без утайки. Настя сидела напротив нее и внимательно слушала. И ее холодное, пустое лицо уже не было таким. На нем зажглись живые эмоции.
– Бедная! – прошептала Настя.
Алла вскинулась было: “Мне не нужна жалость!” Но жалости не было. Настя просто переживала за нее. И еще вину увидела Алла в ее синих глазах.
– Прости! – сказала Настя. – Это из‑за меня! Прости… Подчиняясь неизвестному порыву, Настя вдруг обняла
Аллу и принялась целовать ее лицо, покрытое бородавками. Алла шокированная замерла, не зная, что делать. В зеркале бородавки выглядели так ужасно, что она сама боялась к ним прикоснуться, – казалось, что они тут же перекинутся и на руки.
– Они пройдут! Я верю! Ты очистишься… мы очистимся! Я тоже грязна! Я поняла это, когда умерла… Я поняла это!
Наконец она отстранилась от Аллы, но лишь для того, чтобы взглянуть в ее глаза. Синие и огромные встретились с зелеными и выразительными. Они смотрели друг на друга и в глазах собиралась влага. Алла шмыгнула носом, Настя расплылась перед ней, словно попавшая под дождь картина.
– Меня похитили враги Егора, – начала рассказывать Настя. – Я знала, что он не бросит меня, что он придет за мной! И он пришел! Он уничтожил их! Мне их не жалко, но это было ужасно…
Настя всхлипнула и отвела глаза. Алла поняла, что это очень тяжелые воспоминания для Насти.
– Не надо! – проговорила она. – Тебе больно думать об этом! Не надо!
Она коснулась пальцами Настиной руки и погладила. Настя вздрогнула, Алла поняла, что она все еще там, в воспоминаниях.
– Нет! Ты должна это услышать! Я должна рассказать хоть кому‑то!
Настя вздохнула, вытерла слезы. Приведя таким образом себя в порядок, она продолжила:
– Он пришел спасти меня! Но их было слишком много! Пока он дрался с другими, их главарь выхватил пистолет и прицелился прямо ему в спину. Он хотел убить его! Подло! В спину! – Она всхлипнула.
Алла сжала ее руку. В груди постепенно зарождалось странное чувство, она одновременно и жалела Настю, и восхищалась ею.
– Тогда я закричала и бросилась на злого человека. Егор вздрогнул и обернулся. Потом злой человек ударил меня, я упала, хотела вскочить…
Она говорила словно в забытьи. Глаза глядели в никуда, речь лилась освобождено. Алла чувствовала, как Настя вздрагивает от каждого слова, словно в нее втыкают нож. Один за другим. Но странным образом она чувствовала, что Насте это необходимо. Она должна это рассказать.
– Я хотела вскочить и вдруг увидела огромное черное Дуло. Оно смотрело прямо в меня. В ту минуту я не думала об опасности! Я не думала о себе! Я вдруг поняла, как прекрасно, что этот человек целится в меня! Ведь это значит, что у Егора есть немного времени, чтобы спастись. Я хотела закричать: стреляй в меня! Стреляй! Но он уже нажал
На курок. Я видела, как в черноте дула родился огонь, как вылетел маленький блестящий комочек. Время замедлилось! Я видела, как пуля летит прямо в меня, я ощущала ее приближение, но я ничего не могла сделать. А он нажал на курок еще раз, и еще, и еще. И каждая пуля, летящая в меня, была для меня счастьем! Она означала, что у Егора все больше времени…
Настя умолкла, заново переживая рассказанное. Алла сидела перед ней и рыдала в полный голос. Слезы текли по щекам.
– Настя! Сколько же ты пережила! А я!.. Какая же я дура! Я даже не представляла, какой ты человек. Не представляла…
Не в силах больше сдерживаться, они кинулись друг другу в объятия и разрыдались. Они долго сидели так и плакали. Просто молча плакали, обнимая друг друга. Настя гладила нежные золотистые локоны Аллы, Алла перебирала каштановые волосы Насти.
А потом Настя взглянула на Аллу и закричала:
– Алла, что с твоим лицом? – Восторг светился в ее глазах. Алла испуганно замерла.
– Посмотри! – закричала Настя.
Она вскочила, подхватила Аллу и буквально подтащила ее к зеркалу. Слезы не давали Алле взглянуть на себя, она недовольно стерла их рукой и ахнула. Красный нос, мокрое от слез лицо. И там, где протекли слезы… бородавок не было. Алла смотрела, как слеза торит дорожку по ее щеке и бородавки исчезают на ее пути. Прохладная, кристально чистая слеза уничтожала безобразные бородавки словно косец траву.
– Алка! Мы нашли лекарство! – закричала Настя. – Мы нашли лекарство! Ты снова станешь красивой! Ты станешь сама собой!
Алла вздрогнула:
– Нет! Ни за что! Собой я уже не стану. Егор был прав. Я была злой и никчемной дурой. Слишком ясно я теперь это вижу. Слишком.
Ее плечики передернулись.
– Я не знаю, кем я буду, но такой, какой я была раньше, уже никогда!
– Перестань, Алла! – воскликнула Настя. – Об этом
Будем думать потом, а сейчас…
Она коснулась уголка глаза Аллы, та моргнула – и на пальце Насти осталась капелька влаги. Настя осторожно дотронулась пальцем до бородавок на щеке, которых еще не коснулась слеза.
– Умрите! Вы больше не нужны! – прошептала она. – Алла больше не ненавидит меня!
Бородавки растворились, словно их и не было. Настин палец ощутил гладкую, нежную кожу.
– Ура! – закричала Настя. Ее глаза сияли счастьем. – Скорее умойся слезами! Мы нашли лекарство…
– Я не смогла больше вернуться на завод. Я не смогла продолжать жить так, как я жила. Поэтому я уволилась и начала новую жизнь. Новую жизнь в газете. – Алла грустно улыбнулась. – Не знаю, может быть, судить не мне… Но в газете меня любили и уважали больше, чем любили мою показную красоту на заводе.
– Да. Алла, я всегда восхищался тобой. И недоумевал, почему… – начал Игнат.
– Теперь ты знаешь почему, – еще раз улыбнулась Алла, – Теперь я уже не жалею, что Егор так поступил со мной. Он сделал это по злобе, в слепой ярости, но тем самым он помог мне. Теперь я это вижу. Я ни за что бы не поняла это сама. Он помог мне подняться на ступеньку выше.
