Зато можно было спросить Артура. Что Фигаро и сделал, причем еще вчера, когда старый колдун, удобно устроившись в воздухе над кроватью следователя, изучал выданные Фигаро библиотечные учебники, шурша страницами и одобрительно фыркая: «…да-да, конечно… Линейные, нелинейные… графики Лоренца… так вас и надо, бездельники!.. а это что? Расчеты для каскадных заклятий? На втором курсе? Уважаю!..»
«Закрытые двери? — Артур удивленно поднял брови. — А, понимаю: университетские легенды… Но там ничего нет, Фигаро. Просто лабиринты пустых коридоров, аудиторий и кабинетов, забитых всяким хламом. Понимаете, когда Академия только строилась, возник вопрос о расширении: сколько дополнительных кабинетов нам понадобится ежегодно. Мы сошлись на пяти, загрузили данные и запустили установку. Но Моргана напортачила с логическим условием в цикле, скрипт пошел вразнос и теперь никто даже приблизительно не может сказать, сколько там этих комнат. Может, миллион. А, может, десять миллиардов».
«Но зачем?! — ошарашенный следователь выпучил глаза, — Зачем так много?! Неужели нельзя было все поправить?! Такие ресурсы…»
«Ресурсы! — Артур презрительно махнул рукой, — Ресурсы, ха! Академия использует технологии Белой Башни. Она сама себе создает ресурсы, время, пространство… да все что угодно!»
«Но энергия для всего этого…»
«Энергию она тоже создает».
«Но законы термодинамики…»
«Их она создает по мере необходимости»
…Следователь толкнул пахнущую свежей краской белую дверь с синей буквой «Ц» и оказался в аудитории.
Это была самая обычная типовая аудитория, коих в Академии был миллион (с учетом вчерашних объяснений Артура «миллион» вполне мог оказаться даже не фигурой речи): просторное помещение, формой напоминающее веер, в широкой части которого нисходящими рядами стояли полукольца деревянных столов и широких лавочек, а в узкой рассупонился колченогий учительский стол под огромным квадратом заляпанной мелом доски. На столах стояли пузатые чернильницы с государственными орлами и криво выпаянными на боках инвентарными номерами, подставки для перьев и тяжелые валики-промокашки, обычно используемые для того, чтобы бить сидящего впереди (и, соответственно, ниже) однокашника по затылку.
За столами уже сидело человек двадцать в зеленых робах — довольно много. Обычно, на всем факультете училось не более сорока учеников (многие из которых вылетали из Академии еще на первом курсе). Фигаро молча продефилировал мимо Стефана Целесты, сосредоточенно копавшегося в недрах письменного стола (по традиции до звонка на пару его можно было игнорировать), поднялся по узкой лестничке разделявшей ряды парт на широкие сегменты и плюхнулся на лавку между белобрысым веснушчатым красавчиком в модных очках без оправы у которого под робой нежно зеленел бархат дорогого французского костюма и рыжим дуболомом с совершенно уголовной рожей, хмуро уставившимся во второе издание Кунта (судя по выражению лица дуболома его мозг только что был зверски изнасилован).
— Привет, — дуболом, не глядя, протянул Фигаро руку, — ты, типа, новенький? Переводом? — Голос у него был — хоть чертей пугать.
— Угу. — Следователь выдержал стальное рукопожатие без проблем; его тело, не так давно измененное духом Тудымской Пружинной Фабрики, таило в себе много приятных сюрпризов. — Переводом. Из Старгорода. Я Фигаро.
— А я Конрад… Слышь, Фигаро, ты в этом что-то понимаешь вообще? — Дуболом сунул следователю под нос своего Кунта открытого на главе «Уровни вложенности заклятий, рекурсия и паттерн «Фрактал». — А то я что-то совсем тугой.
— А ты этого Кунта вообще выбрось, — посоветовал Фигаро, — и возьми вместо него Зандастру. Его «Шаблоны проектирования». Там хоть все по-человечески. А будешь Кунта читать — в дурдом уедешь.
— Новенький дело говорит, Кони, — белобрысый красавчик повернулся к ним; его светло-серые, быстрые как ртуть глаза с интересом изучали следователя, поблескивая из-за тонких линз очков. — Реально, возьми Зандастру или Миллера. А то Кунт пишет, как будто его в детстве арифмометром по голове ударили.
— «…лямбда-потоки с мерностью «эн», где «эн» — общая результирующая по формуле Брандта-Шеера-Моргана можно считать когерентными лишь в том случае, когда эписилон-отклонения не превышают…» — загробным голосом прочел дуболом-Конрад и безнадежно вздохнул. — Да, Пыж, ты прав. Но если еще раз назовешь меня «Кони»…
…Легкая звонкая трель невидимого колокольчика разорвала полную шепотов тишину, заставив их умолкнуть и дружно повернуться в сторону учительского стола. Казалось, звонок упал на чашу неких невидимых весов, опустив аудиторию в воздушную яму полной тишины а Целесту, наоборот, подключивший к невидимой электрической сети.
— Добрый день, — голос магистра был спокойным и звонким, — не подскажете, кто у вас староста?.. Вы? — Он коротко кивнул привставшей с лавки девушке лет двадцати (курносой и очень красивой) — Отлично. Не подскажете, все ли в сборе?
— Сафонова нет, — девушка нервно дернула себя за рукав и опустила глаза. — Он в больнице.
— А, — кивнул Целеста, — помню-помню… Тот молодой человек, что на спор спрыгнул с крыши ресторации «Крыса и котел»?.. Передайте ему конспекты и список тем для изучения, я потом его проверю… Ну, хорошо, думаю, можно приступать.
Магистр встал, и, сложив руки на груди, обвел аудиторию взглядом своих едких внимательных глаз. На его тонких губах играла неизменная полуулыбка и Фигаро, невольно, вздрогнул — Целеста внушал студентам страх одним своим видом и за столько лет следователь так и не смог побороть в себе эту реакцию, ставшую уже почти инстинктивной.
— Итак, — магистр хрустнул костяшками тонких пальцев, — сегодня у нас общая пара для метафизиков и полевых практикантов (так вот оно в чем дело, понял Фигаро). С метафизиками я уже знаком, всем остальным хочу представиться: Стефан Целеста, магистр. С сегодняшнего дня и вплоть до выпуска я буду читать вам сопромаг. Я также буду возглавлять экзаменационную комиссию и, уверяю, спрошу с вас втрое строже любого другого преподавателя университета. Я выпускаю либо специалистов, либо никого вообще — случаи полного отсева групп у меня уже были.
Он выдержал паузу, позволяя студентам пережевать эту мысль, улыбнулся и продолжил, как ни в чем не бывало:
— Сегодняшняя пара — вводная. Поэтому перья и учебники можете спрятать — они вам пока не понадобятся… Кстати, на будущее запомните: я никогда не проверяю конспекты и не снижаю баллы за их отсутствие. Меня интересуют только ваши практические навыки, и сейчас я объясню, почему именно.
Целеста медленно обошел стол, встал рядом с одним из манекенов для практики — деревянным болванчиком-чушкой на прочной треноге, положил руку на «плечи» манекена и уставился куда-то в потолок.
— Мой предмет называется «сопромаг». Его полное название в реестре звучит так: «колдовская самооборона; практическое применение защитных и атакующих заклятий в условиях приближенным к полевым». На практике это означает следующее: вы должны не просто выучить некий обязательный список приемов самообороны, но и уметь применять заклинания из этого списка — быстро, уверенно, а, главное, своевременно. Иными словами…
…Движение руки магистра было быстрым и неуловимым, однако шаровая молния, соскочившая с пальца Целесты была весьма заметной, яркой и имела довольно внушительные размеры. Плазменный шар за долю секунды преодолел расстояние между магистром и одной из парт в первом ряду и взорвался, разнеся несчастный предмет мебели в клочья.
Полыхнуло, в воздух в грохотом взлетели фонтаны горящей щепы. Аудитория задушено вздохнула; кто-то вскрикнул. Фигаро даже ухом не повел — манера преподавания Целесты была ему слишком знакома, чтобы следователь реагировал на подобные мелочи.
— …иными словами, вы должны понять одну простую вещь: рядом с человеком, способным испарить вас движением руки вы обязаны быть готовы применить ваши знания сопромага буквально на уровне рефлексов… Если бы на этой парте сидел кто-то из вас, его бы уже можно было высыпать в стакан.
