— Клевета! — отмахнулся Александр Николаевич. — Жил бы народ хорошо — я бы и не дергался.
— Не будем о прошлом, — понял я намек.
— Будем о будущем, — подсуетился товарищ Гришин. — Надо бы Москву расширять, Юрий Владимирович.
— А говорят, «не резиновая», — шутканул я.
Хохотнули.
— Если вы так считаете, Виктор Васильевич, значит надо, — выразил доверие Андропов.
— Со Звенигорода начнем, — продолжил Гришин. — Плюс все новые районы будем строить с учетом новейших наработок мировой урбанистики, опробованных в экспериментальном городе Хрущевске.
— А какой у Хрущевска опыт? — повернулся ко мне Андропов.
— Каждый район самодостаточен, — коротко объяснил я. — Весь, извиняюсь, рот в досуге — через двор коробка, через три — футбольное поле. Спортивные центры для всех возрастов, школы-магазины-поликлиники-парикмахерские. Если народ селить в «спальники», он и будет спать — порой накачавшись водкой. Бытие формирует сознание: если предоставить людям среду для любой созидательной деятельности, ею он и будет заниматься. Ну и зелени много — бегом и прогулками заниматься.
Ничего особенного, но в эти времена за «передовые наработки» прокатит.
— Хрущевск недавно занял первую строчку в рейтинге самых приятных для жизни городов планеты, — добавил международного веса Гришин.
Двадцать тысяч долларов мистеру Уилсону, и рейтинг опубликовали аж в трех журналах.
— И Третье транспортное кольцо, — добавил я.
— Это какое кольцо? — заинтересовался Виктор Васильевич и скомандовал официанту. — Федор, принеси карты Москвы и области.
Я нарисовал на карте, как было в моей реальности.
— Подправим, — сгреб драгоценность Гришин.
— Построим, — добавил Андропов. — Возьметесь, Александр Николаевич? — неожиданно обратился к Шелепину. — В качестве новой ударной комсомольской стройки?
— Возьмемся, — кивнул Шелепин.
— А ты — поможешь, — перевел дед взгляд на меня.
— Есть, — отозвался я. — Но что происходит?
— Жаловался же, что работа кончается, — развел Андропов руками. — С понедельника войдешь в состав Бюро ЦК ВЛКСМ, — огорошил новостью.
— Нафига? — искренне не понял я. — Это же не работа, а перекладывание бумажек.
— Никакого у молодежи уважения к институтам государственной власти не осталось, — пожаловался на меня дед ровесникам.
— Первых пятерых Первых секретарей ЦК ВЛКСМ расстреляли, — парировал я.
— Сложное время было, — парировал Шелепин.
— Не будем о прошлом, — повторил мантру вечера Андропов.
— Просто Сергей пока не видел аппаратной работы, так сказать, изнутри, — то ли заступился, то ли покритиковал Гришин. — В лучших ленинских традициях выстроив параллельные государственным структуры, — усмехнулся.
— Недооценивать роль Комсомола в жизни страны нельзя, — закруглил дед. — Будь добр изучить должностные инструкции и соответствовать занимаемой должности, чтобы про «кумовство» никто и заикнуться не смел.
— Масштаб моей личности позволяет мне плевать в рожи всем таким «заикателям», — отмахнулся я.
— Даю месяц на то, чтобы Евгений Михайлович Тяжельников образцово-показательно покинул пост по совокупности критики, — подкинул интересную задачку Андропов.
— Александру Николаевичу на профсоюзах тесно, — понял я.
— И на ВЛКСМ тесно, но не все сразу, — кивнул деда Юра.
Настало время лезть в политику!
Глава 21
Сашка сидел на коленках расположившегося в кресле залитой утренним солнышком гостиной Судоплатовского дома Андропова и пытался сорвать очки с главы государства. Деда Юра уворачивался и бросался в нас с младшим шутливыми укорами:
— Что внук, что правнук — лишь бы с деда чего сорвать, — с ухмылкой покосился на меня.
— Я корону терпеливо жду, — парировал я. — С таких любимых народом правителей ее срывать чревато.
— Чивата! — откликнулась Аленка, которая сидела на коленях моих.
Любит братика Сережу, как и положено хорошей трехлетней девочке. А глазищи-то какие! Фамильные: зеленые-презеленые.
— Чре-ва-то, — поправил я.
— Чи-ва-то! — попыталась она.
— Чре-ва-то, — терпеливо поправил я снова.
— Че-ре-ва-то!
— Молодец, — засчитал я попытку.
— Хорошо разговаривает, — заметил Андропов.
— Развивается с маленьким опережением графика, — подтвердил я.
— Ничего, наши тоже не промах! — погордился внуком деда Юра и поставил Сашку на пол.
Сын опустился на четвереньки, безошибочно выбрал направление и пополз в угол, отведенный под выложенный матами, снабженный кубиками и мягкими игрушками, уголок.
— Он у нас вдумчивый, — похвастался я. — Как только первичные навыки закрепились, начал залипать в игрушки и немножко их ломать.
— Саска, давай дом строить! — вызвалась Аленка и покинула насест, присоединившись к племяннику.
— Вся в меня, — умилился я.
— Не без этого! — хохотнул Андропов.
Дверь открылась, и к нам заглянула бабушка Эмма:
— Еще чайку, Юрий Владимирович?
— Спасибо, Эмма Карловна, мы еще и этот не допили, — поблагодарил дед.
— Ну, если что, мы рядом, — смирилась она и закрыла дверь снаружи.
Почти сразу за окном замолк двигатель «Волги», стукнула калитка и радались шаги по выложенной брусчаткой дорожке к дому.
— Хозяин приехал, — прокомментировал Андропов.
А вчера не появился, значит работы было много. Какое у нас самое проблемное направление нынче? Олимпиада в Мюнхене.
— Олимпиаду готовил?
— Сам расскажет.
— Если бы ты был персонажем аниме типа «Наруто», твоя коронная техника бы называлась «Умри от любопытства», — заявил я.
— Пока никто не умер, — ухмыльнулся дед.
— Жизнь продолжается, пока никто не умер, — ввернул я цитату. — Все будет хорошо — ведь пока никто не умер. Мечты сбываются, если на них хватает времени, а времени хватает до тех пор, пока никто не умер.
— Опять «рэп» этот твой, — поморщился Андропов.
— Мой рэп сильный и злой, Мой рэп противен и прост, как кусок хлеба и столичная водка… — процитировал я еще, но был прерван появлением привычно осунувшегося Судоплатова.
— Доброе утро, Паш, — поздоровался с ним Андропов.
— Привет, дед, — я был менее вежливым.
— Доброе утро, — подавил дед Паша зевок и сходил в угол расцеловать внуков.
— Устал? — посочувствовал Андропов.
На такой вопрос в нашей стране ответ может быть только один, исключающий отправку на пенсию:
— Ерунда, покемарю пару часиков и обратно.
— Олимпиада? — не удержался я.
— Мне-то каким боком Олимпиада? — удивился Судоплатов.
— Я думал, ты всей загранкой рулишь, — признался я.
— Так и запишем — секретность семья Судоплатовых соблюдает, — шутканул Андропов.
— А у меня ведь допуск, — вздохнул я.
— «Допуск» и «доступ» — это разные вещи, — вразумил меня дед Паша. — Пойду я.
— Хорошего отдыха, — пожелал деда Юра.
— Канада? — попытался угадать я.
— Мы в Канаду не лезем, там Моссад орудует, — отмахнулся Судоплатов и покинул комнату.
— Врет поди, — подозрительно прищурился я на дверь.
— Дезинформирует, — поправил Андропов.
— Хрен с ним, — решил я и включил телек, объявив. — Пятиминутка самолюбования.
— Пятиминутка дедовой гордости, — обобществил досуг Генсек.
Повтор программы «Время» был пойман вовремя — на окончании репортажа с коровьего питомника: показывали много симпатичных телят, которые в зрелом возрасте пойдут под нож, ибо принадлежат к мясным породам. Что поделать, такой вот круг жизни в нашем мире.
— А на 73-й год питомник взял на себя обязательство нарастить поголовье крупного рогатого скота мясных пород до двадцати тысяч голов.
— Молодцы какие, — одобрил я такие обязательства.
— Народ уже и тушенку толком не жрет, — обвинил подданных в хорошем уровне жизни Андропов. — Инициативу предложили, потихоньку пробуем: не распроданные за три месяца консервы с прилавков выкупать обратно и отправлять соседям с того края, — указал на Восток. — Рыбные да фруктовые у нас хорошо расходятся, а вот говядину со свининой только столовые, армия да туристы потребляют.
