Словом, нам было весело.
И каждый старался не показывать, как на самом деле ему тоскливо и боязно.
Хотя Яська вряд ли тосковал и боялся. Он по характеру — вылитый отец, уже душой был там, среди рваных парусов «Летучего Голландца». И нам оставалось только смириться с этим.
Ночь отплытия выдалась лунной и почти безветренной. Мы в компании одесских морских душ шли по пляжу, галька шуршала под ногами, маленькие пенистые волны коварно старались залить сандалии… Григорий и Константин веселили Славку анекдотами, боцман Бецман, отмахиваясь от своего попугая, рассказывал мужу, как лечить ревматизм при помощи вытяжки чертополоха… Вежливый Сурикян вызвался нести сумку с Яськиными вещами (в последний момент я ухитрилась засунуть туда срочно купленные в универмаге теплые ботинки, брюки и свитер, хотя сын клялся, что в южных широтах это ему не понадобится). А скелет в ермолке ласково утешал меня:
— Мадам, не беспокойтесь за вашего мальчика! Он родился под счастливой звездой…
— Он родился под кометой Хиякутаки…
— Ох, мадам, не надрывайте свое сердце.
Я последовала разумному совету, стиснула свою тоску в кулаке и сосредоточилась на материнских наставлениях:
— Не забывай каждый день чистить зубы! Мой руки перед едой и после посещения туалета!
— Не сквернословь, веди себя прилично и аккуратно обращайся со своей одеждой! Думаешь, если это корабль-призрак, так уже можно ходить страшным, как вокзальный бомж?!
— Ни в коем случае не пей рома! И вообще никаких напитков крепче молока! Яська, ты слышал, что я сказала?!
— Если ты там станешь курить, я об этом узнаю. Не ручаюсь за последствия.
— Надеюсь, ты понимаешь, что, сойдя на берег в каком-нибудь порту (а вдруг!), ты должен провести свой досуг в библиотеке, а не в баре или борделе… Что такое бордель?.. Это такое место, что-то вроде стоматологической клиники. Ну вот, теперь я спокойна: туда ты ни за что не пойдешь.
— Не вздумай носиться по вантам, лазить на марсовую площадку и кататься на якоре. Ты капитан? Вот и веди себя соответственно.
— Если на корабле вспыхнет бунт, начинай громко, плавно и размеренно (как я тебя учила) читать «Илиаду». На греческом, конечно! Это сработает лучше, чем пушки.
— Ни в коем случае…
— Не вздумай…
— Даже и не пытайся…
— А вот это исполняй неукоснительно…
— И не забывай про нас.
— И поскорее возвращайся…
На посеребренной тафте морской глади возникают очертания уже знакомого мне корабля и с каждой минутой становятся более четкими и зримыми. На мачтах горят огни святого Эльма. Черные паруса напоминают куски звездного неба.
Мы стоим на пирсе и ждем, когда борт чудо-корабля поравняется с нами. Обычный корабль не смог бы здесь пришвартоваться. А этот — может.
Подают сходни. У фальшборта стоит хранитель «Летучего Голландца».
— Добро пожаловать на корабль, капитан, — говорит он Славке.
У меня перехватывает дыхание. Славка обнимает Авдея и меня, смотрит на нас — счастливо и умоляюще:
— Мне пора!
— Да, — киваю я. — Ступай. Чего уж разводить церемонии…
Славка поднимается на борт и машет нам рукой:
— Все будет хорошо! Я вернусь!
— Да, — шепчу я одними губами и теперь уже вовсю плачу. — Именно так и будет.
Огни на «Летучем Голландце» вспыхивают ярче, приветствуя своего капитана. Корабль стремительно сливается с окружающей темнотой, и уже через минуту море абсолютно пусто и спокойно, словно и не было никакого корабля.
— Я боюсь за него, — говорит Авдей.
— Не бойся.
Я показываю мужу маленький пластиковый пакетик, в которых обычно продают кулончики или сережки. Только вместо украшений в пакетике — прядка пушистых Славкиных волос.
— У него на груди, в ладанке — прядь моих волос, — говорю я, сглатывая слезы. — Ты не думай, это не пустая сентиментальность. Волосы всегда были проводником чародейной силы, и я как бы установила между собой и сыном волшебную связь. Над его волосами я буду каждый день шептать заклинания, чтобы его путешествие проходило благополучно; а если, не дай Вальпурга, что-нибудь с ним случится, его локоны изменят цвет. Но случиться ничего не должно, потому что я, моя ведьмовская сила — с ним, в пути, в ладанке, которую он носит.
— Так вот откуда пошла традиция обмениваться локонами…
— А ты думал! — Слезы уже прошли, оставив после себя ощущение легкой печали. — Таким образом между близкими людьми устанавливалась крепчайшая ментальная связь, крепчайшая, как волос.
— Волос тонок…
— Да. Только может выдержать подвешенную к нему гирю в несколько килограмм. Впрочем, это уже физика. А я, если ты успел заметить, предпочитаю заниматься магией. Кроме того, если уж пошла речь о защите, Славка заговорен весь — от макушки до пяток — от болезней, от врагов, от шквального ветра, долгого штиля и горького разочарования. Я такой кокон охранительных заклинаний вокруг него сплела! Плазмометом не возьмешь!
— Чем? — Впервые за весь вечер Авдей захохотал.
— Плазмометом. Или этим… молекулярным деструктором. Ну, в общем, всей этой фигней, которой вы снабжаете своих фантастических героев.
— Слушай, Вика, с твоими способностями стране просто не нужна армия.
— В принципе да… Любимый…
— Да?
— Почитай мне стихи, а?
— Ты это серьезно?
— Абсолютно. Ты посмотри, какая ночь! Море, звезды… Сын уплыл на корабле к неведомым берегам… А душе тоскливо. Почитай, Белинский, развей мою печаль.
— Завтра в Одессе выпадет снег, — убежденно заявил муж. — Ты лет пять не просила меня стихи читать!
(А у меня было время их слушать?! Когда трое детей скачут вокруг! Я даже с радио ушла и привыкла к роли домохозяйки — матери семейства. Но об этом лучше не надо.)
Я ласковой кошечкой прижимаюсь к супругу, и он сдается. Хотя в глубине души (я-то знаю) он донельзя счастлив тем, что я попросила его читать стихи. Поэты — они все такие.
Приходит время кораблей,
Когда приходит нужный ветер.
Прости меня. Переболей.
И отпусти ко всем на свете.
Возвышенно-простой чертеж
И дух певучих стройных сосен —
Вот где рождаешься, растешь
И первую встречаешь проседь.
И для тебя звучит, как встарь,
Простой мотив разлук и странствий,
Где солнца золотой янтарь
Расплёснут в голубом пространстве.
И ты увидишь это сам,
Свой домик карточный разрушив.
Да осеняют паруса
Твою измученную душу!
Ничто не держит на земле,
Никто не плачет об ушедших…
Приходит время кораблей,
И волны тихо сказки шепчут.
…Мы гуляли всю ночь и в гостиницу вернулись с рассветными лучами, встретив удивленно-недовольный взгляд администратора: вот, мол, шляются тут некоторые…
В номере я незамедлительно улеглась на диван, потребовала от супруга бокал дайкири со льдом и в результате получила стакан водопроводной неочищенной. В отместку я навела невидимость на его бритвенные принадлежности: пусть поищет-помается! [5]
Словом, день начинался весело. И я уже планировала, как пойду на Привоз покупать сувениры (муж посоветовал купить коренного одессита, поскольку ценнее этого сувенира в Одессе может быть разве что Потемкинская лестница, но ее не увезешь), но…
Но в дверь номера неделикатно постучали.
— Кто там? — томно протянула я, нежась на продавленном диване.
