Дисплей погас, и я понял, что сейчас буду превращен в лягушку. Или того хуже, в комара, который будет немедленно съеден лягушкой.
– Да как!.. Как ты посмел! – Возмущенная до глубины души фея, казалось, разрастается на глазах и уже заполняет собой комнату, наливаясь электричеством, точно грозовая туча. – Что ты себе позволяешь?! Как это у тебя рука поднялась меня ударить? И что это ты тут устроил?!
– Делли! Делли! Делли!!! – попятился я. – Я сейчас все объясню. Остановись! Если ты меня испепелишь, кто принцессу искать будет?
Этот довод был единственным средством защиты от немедленной физической расправы. Но, к счастью, средством весьма действенным. Фея обиженно поглядела на меня из-под длиннющих ресниц, однако все же решила повременить с праведным самосудом.
– Подумай, – начал я оправдательную речь, – что мне было делать? Неужели непонятно, что та самая колдунья, которая здесь буянила, теперь к Элизею присоединилась и через него проверяет, заглотили мы приманку или нет. – Зеркало вновь зазвенело. – Отойди, не отвечай! – требовательно выпалил я, отшатываясь от плывущего волнами экрана. – Давай зачехлять!
– Что ты удумал? – невольно повинуясь резкому окрику, прошептала Делли.
– Пусть считают, что связь действительно не работает. – Я удовлетворенно воззрился на зеркало, погруженное во тьму. – Так-то лучше! Делли, это чистая подстава, поверь моему оперативному опыту. Ты солнечные блики заметила?
– Конечно, – подтвердила кудесница.
– А это значит, что солнце у них за спиной. Полудня еще нет, а стало быть, едут они не в Торец, который, насколько я помню, восточнее Гуралии, а совсем даже наоборот, на запад.
– Но там же Маша. – Обескураженная сотрудница Волшебной Службы Охраны растерянно указала на зачехленный агрегат.
– Очнись, родная моя! – Я пощелкал пальцами перед глазами феи. – Какая Маша, о чем ты говоришь?! Это же морок, дубль, личина! Ту Машу наша Маша еще вчера срисовала.
– И то верно, – обескуражено согласилась фея.
– Я рубль за сто даю, колдунья нарочно ее высочеству показалась, чтобы отсюда выманить. И наверняка просчитала, что мы очертя голову вместе с ней за Элизеем мчаться не пожелаем. И что принцесса, наплевав на нас, сама на поиски отправится. – Я остановился, переводя дыхание. – Если все это, конечно, не отвлекающий маневр, и принцессу под утро действительно похитили. Но в любом случае нашим противникам совсем не обязательно знать, что здесь происходит.
– Но если все так, как ты говоришь, – заволновалась Делли, – необходимо срочно предупредить Элизея, что рядом с ним враг.
– Ни в коем случае! Волшебница Прокопа заморозила лишь потому, что нас заметила, да к тому же очень спешила. А теперь ей никто не мешает учинить расправу по полной программе, в лесу они одни-одинешеньки. Пока колдунья не знает ничего о наших действиях, королевич скорее всего в безопасности. Он приманка, на которую Повелительница драконов ловит ее высочество.
– Но ведь она и сама может принять образ Элизея, – возразила встревоженная чародейка.
– Может. Но вряд ли станет, – согласно кивнул я. – При необходимости жизнью Элизея легко шантажировать и принцессу, и нас. А стало быть, отсутствие связи – залог жизни Машиного суженого.
– Волшебницы не убивают, – напомнила фея, вступаясь за честь корпорации.
– Это я уже понял. Они только оставляют в безвыходном положении и желают долгих лет жизни. Скажем, положит колдунья ночью спящего королевича на край утеса, а уж повернуться Элизей и сам сумеет. Особенно если позвать с нужной стороны. Да и как, собственно говоря, ты намерена предупредить Элизея, если свое зеркальце он на наших глазах выкинул в пропасть, а то, по которому связывался, явно взял у твоей конкурентки?
– Верно, – с досадой согласилась моя соратница. – Об этом я как-то не подумала. Что же теперь делать?
– Выяснить все, что только возможно, о том, когда и куда уехал Громобой. Когда станет ясно, через какие ворота он покинул город, опросить, насколько это можно полно, торговцев, которые проехали с утра в город через эти же ворота. Они всегда очень цепко замечают людей с оружием. Далее: разослать по округе гонцов, пусть опросят жителей ближайших селений. Народ по грибы-ягоды ходит, за дровами ездит, может, кто его в лесу видал. Егорыч, как я понимаю, в этих местах все звериные тропки знает, так что дороги ему нужны, как зайцу ноты. А дальше – посмотрим.
– Все сделаем немедля, – подбираясь, точно рысь, готовая к прыжку, заверила забывшая обиды Делли. – А ты, мил-друг, чем займешься?
– Буду ждать сообщения агентуры, – туманно заверил я. – А там, как карта ляжет.
Возвращение Ратникова было довольно скорым, как говорится, я еще не успел соскучиться. Он появился в апартаментах довольный, неся в руке берестяной туесок с жареными семечками.
– Все путем, Клин. С шелупонью перетер, Поймай Ветру маляву [179] скинул.
– Молодец, – кивнул я. – Что-нибудь еще интересное есть?
– Не-а, по нулям. Я тут чисто когда возвращался, Щека поймал, дал ему пенделя, чтоб он в натуре хавать притаранил, – сплевывая на драгоценный паркет, похвалился член следственной группы.
– Вадим, – поморщился я, – общение с криминальным миром пагубно отражается на твоих речевых способностях.
– Не въехал? – в недоумении вытаращился на меня боярин. – Ты конкретно о чем?
– Фильтруй базар в натуре! А то тыры-пыры, я срок мотал, пайку хавал, миской брился, нары задом протирал. Сворачивай блатную музыку!
Злой Бодун минуты две ошарашено глядел на меня, точно силясь понять, с чего вдруг я устраиваю столь неприкрытое посягательство на его гражданские права чисто человека и в натуре могутного витязя.
– А-а! Ты в этом смысле, – наконец молвил слово он. – Ну, я типа хотел сказать, что завтрак сейчас принесут.
– Ну, слава богу! – шумно выдохнул я, осеняя себя размашистым крестным знамением.
– Так нет базара! – вновь разводя пальцы, улыбнулся Вадюня.
Базар есть. И мы будем есть, пока есть базар. Завтрак в «Графе Иннентале», как всегда, был вкусен, свеж и весьма калориен. Месяц-другой подобных завтраков, обедов, ужинов и прочих легких фуршетов, и наши чрева вполне могли принять формы и габариты, подобающие респектабельным боярам из школьного учебника истории. Однако поданный почуявшим выгодную сделку Щеком скромный десерт из пятнадцати наименований отменно вкусных сладостей и четырех сортов вин был несколько смазан. Причем смазан появлением все того же подобострастного субурбанца, не поленившегося в очередной раз притащить в угловую башню свое пивное брюхо.
– Там, с позволения ваших ясновельможностей, господина одинца какой-то хожатай спрашивает, – кланяясь как можно ниже, проговорил Небрит. – Приказать, чтобы ждал, или что?
– Чего надо хожатаю? – отрываясь от сбитых сливок с кишмишем, недовольно спросил я.
– Сей господин изволит утверждать, что вы сами знаете, по какому делу он сюда пришел.
– Так, – я отодвинул расписную глиняную миску со сливками, – кажется, сработало. Иди передай, что я сейчас буду.
– Непременно-с, – вновь начал кланяться хозяин. – А только он еще просил передать, – субурбанец замялся, – чтобы вы, ваша ясновельможность, сам-один приходили. Без, извольте видеть, господина витязя.
– Ладно, все в порядке. Иди выполняй поручение.
– Ну че, – на лице Вадима появилось выражение подпольщика, собирающегося взорвать поезд со стратегически важным грузом, – я чисто за тобой поволокусь. Прикрою, если что.
– Ни в коем случае! – замотал головой я. – Поймай Ветер еще та продувная бестия. Наверняка он в не соседнем лабазе меня поджидает. Любопытство у него еще детское, а понту выше крыши. Мой интерес ему льстит, потому он на встречу и согласился. Но, как говорят в нашем мире, глаз даю, обставил рыжий эту встречу самым тщательным образом. Общение с сыскарями, пусть даже частными, здесь у блатных скорее всего так же не приветствуется, как и у нас. Сто пудов, контрнаблюдение будет организовано, и тебя срисуют, как только ты выйдешь из отеля. Так что ни меня к месту не приведут, ни тебе ладу не будет. Не дай бог, еще на перо посадят.
