Процесс идет, и он в надежных руках. Совет да любовь будущей ячейке Советского общества, а я пока пойду с мелкими возиться.
Глава 28
В процессе чтения утренней «Комсомолки» — теперь придется каждый номер изучать, профильное издание все же — мне открылась вся глубина падения действующей Советской власти.
— Они же меня вентилятором выставить хотят! — едва сдержал я матюги.
Семейно завтракаем потому что, а дети мат почему-то запоминают быстрее нормальных слов.
— Вентилятором? — не поняла бабушка Эмма.
— Вентилятору веры нет, потому что он гоняет воздух, — пояснил я. — Слова — это тоже воздух, если их не подтверждать делами.
— Партия сказала «надо», Комсомол ответил «есть», — процитировал дед Паша.
— В курсе, значит, — вздохнул я.
— А что случилось? — спросил папа Толя.
Очень большой человек теперь младший Судоплатов — в Министерстве сельского хозяйства он заведует отделом сельской кооперации. Читай — курирует все кооперативы за пределами городов. Зловещая фамилия свое дело делает, и взятки давать подчиненным ему функционерам рискуют сильно не все. Но случается, как и везде — за весну два десятка деятелей с мест посадили, сам папа Толя с кооператорами видится только во время массовых мероприятий, как правило посвященным социальной ответственности бизнеса и вреду коррупции.
Я отдал ему газету и продолжил для деда Паши:
— Какое обо мне будет мнение, если сказал твердое «нет», а потом переобулся? Это ж прецедент!
— Так ты «нет» как частное лицо говорил, — парировал дед. — А не как секретарь ЦК ВЛКСМ.
— Я этого письма не видел, — не проникся я и захлюпал манной кашкой с удвоенной силой.
— Но ты же видел, — включил зануду Судоплатов-старший. — А значит — уже не «развидишь».
— Не понимаю, о чем ты, деда, — фыркнул я. — Ты же не в моей голове живешь, а снаружи. Мне виднее, что я видел, а что — нет.
— Слава богу, что снаружи, — перекрестился дед Паша.
Бабушка Эмма на него шикнула, и расслабившийся в нынешние, отличающиеся повышенным человеколюбием времена (потому что кто надо уже умер) Судоплатов поежился.
— Пожилой подкаблучник, — ткнул я в него пальцем и перевел на папу Толю. — Подкаблучник поменьше, — указал на себя. — Совсем маленький подкаблучник.
Дамы грохнули, мужики поморщились.
— В доверие втираешься? — обвинил меня папа Толя.
— Кто на кухне, тот и важнее, — отшутился я.
Дамы хихикнули и подозрительно прищурились, ощутив второе дно.
— На рабо-о-оту-у-у! — с преувеличенным энтузиазмом пропел я, подскочив со стула. — Любимая, я буду скучать, — чмокнул Виталину. — Не порти матчасть, — выдал наказ сидящему на ее коленях Сашке. — Бабушка Эмма, хорошего вам дня, — улыбнулся бабушке. — Привезу тебе мармелада, — пообещал Аленке. — Растите большие! — выдал братьям «на круг». — Пап Толь, не торопись, я пока машину погрею, — и пока никто не опомнился выскочил в коридор.
Фух.
Забежав в кабинет, прихватил папочку с потребными бумагами и первые результаты аудита. Секретарь ЦК Константин Евгеньевич Лазарев проворовались через цепочку в виде двух склонных к алкоголизму членов ЦК и дальше. Пригоден для роли моей личной марионетки в обмен на испытательный срок с возможностью остаться на должности, если не больше не будет разменивать пролетарскую сознательность на рубли.
Путь через двор мне не понравился — с утра дождик зарядил. Плохо для слегка промокшего меня, но хорошо для региона в целом — засуха же, дожди редки. Забравшись в машину, поздоровался с Михаилом Сергеевичем и «шестым», попросил подождать папу Толю и включил радио.
— … Под письмом оставили свои подписи все члены Олимпийской сборной и председатель Комитета по физической культуре и спорту, Сергей Павлович Павлов.
Отстаньте! Я же сказал «нет»!!!
— Сегодня, в 6.30 утра, в аэропорт «Домодедово» прибыл один из любимых афроамериканским населением США певцов и композиторов Джим Блэк, более известный нашим слушателям под псевдонимом «Фанки Фанк». По информации, полученной от Тайрона Брауна, менеджера и большого друга Фанки Фанка, в план поездки артиста, помимо концерта для любителей новомодного музыкального жанра «рэп», входят посещения музеев, участие в телевизионной программе «Политинформация с Сергеем Ткачевым», поход по магазинам и торжественное открытие памятного бюста Мартину Лютеру Кингу в эко-парке «Сокольники». А теперь мы напомним нашим уважаемым слушателям о жизни и судьбе этого борца за права темнокожих граждан Америки.
Ну а че нам, места и бронзы жалко? Пусть стоит «памятник негру», назло врагам и на радость нам.
Мем «свободу Анжеле Дэвис!» в этой реальности благодаря комплексу причин не появился. Первая причина — наша акция по убийству важных черных, которая вылилась в огромные внутренние проблемы стратегического противника. Последствия разгребают до сих пор — некоторые улицы «зараженных» черными городов так и лежат в руинах, потому что собственники сбежали оттуда навсегда в более «белые» места. Сама Анжела Дэвис, будучи, прости-господи, не самой умной девушкой в мире, была поймана на компромат и принуждена держаться подальше от радикалов всех мастей и избегать мутных акций. Она же формально коммунистка, и нам идиотов в «движе» не надо — и так маргинализируют изо всех сил.
Нету в Америке теперь Коммунистической партии — впала в ничтожество без Советских денег. Социалистическая партия у американцев тоже есть, но находится в плачевном состоянии — зажатые между демократами и республиканцами, они теряют мотивацию, спонсоров и грызутся между собой: часть товарищей хочет сохранить партию как независимую (относительно) силу со своими кандидатами, а другая — влиться в качестве «группы влияния» в состав демократической партии. Что первый путь дерьмо — они даже на президентскую гонку кандидата не выставили! — что второй: тут и так все понятно.
С этим никчемным, стремительно идущим ко дну судном было решено не связываться — никаких реальных бонусов от вливания в них бабла мы не получим. Зато парочка наших богатых нелегалов очень радуется свежеобразованному «Союзу за демократический социализм». Цель — на следующие выборы выставить кандидата-социалиста, который на фоне обреченного на провал Форда-младшего (проблем у Америки нынче столько, что одного срока даже при полноте самодержавной власти разгрести не хватит) будет преподноситься электорату в качестве свежего решения застарелых проблем. Год-полтора интересных инициатив, и нашего агента влияния подвергнут импичменту, но это нам будет на руку, потому что только усилит накал страстей в обществе. Это, конечно, если «выборщики» на денежные вливания и компроматы откликнутся, демократия в Америке специфическая.
— Бегство — это трусость, — припечатал меня Судоплатов-младший, забравшись в машину.
— Это не бегство, а таинственное исчезновение в стиле ниндзя — в суматохе и дыму, — отшутился я, и мы поехали в Москву.
Важный, секретный и генералистый дед поедет отдельно — мы с ним кататься рожей не вышли.
— Ночью в Монголию полечу, — похвастался папа Толя. — Хорошо, что просо посеяли — в комбикорм смолем, нарастим животноводство.
— Хлеба нет, но хоть мяса поешьте, — жалобно откликнулся я.
— Хлеб тоже есть, — улыбнулся Судоплатов.
Зерновые стратегический противник и его сателлиты Союзу продают не за валюту, а за золото, что объяснимо — мы же враги, а с врага, за неимением для него альтернативы, нужно вытряхивать как можно больше. Однако хорошая тенденция есть — золотой запас Родины без необходимости закупать зерно за драгметаллы и благодаря заслугам генерала Фадеева по наведению строгости на приисках, уверенно и быстро растет, чем Партия регулярно хвастается в телевизоре. Ну а скоро зерно будет физически у американцев не купить — вводят эмбарго в связи с дико растущими на жратву ценами. Чистый популизм — американское зерно, может, внутри США и останется, но Канада и Европа под эмбарго не подпишутся, и, если предложить больше, свое зерно продадут в другие места — в эти времена себе в колено сателлиты врага стреляют не так охотно, как в мои.
