Пришлось подать третью записку.
— Ого, да ты ко всему готов, как я погляжу! — усмехнулся отец. — Ну, что ты там… Так-так…
Енот передвинул слона по белой диагонали. Николай бросил взгляд на доску поверх бумажки. Подался вперёд и поставил ферзя рядом с вражеским конём.
— Шах и мат!
Енот вылупился на стол, замер, а потом вдруг завертелся, словно юла, издавая пронзительное шипение, перемежающееся фырканьем.
— Я не могу играть, когда смотрят! — возопил он, резко остановившись. — Ярослав меня сбил! Требую реванша.
— В другой раз, — качнул головой Николай. — Мне нужно кое-что обсудить с сыном. Если не возражаешь.
— Возражаю — не возражаю… Кого это волнует⁈ — обидчиво проговорил енот и тут же исчез.
Отправился в подпространственный Карман.
Николай поднялся и сделал мне знак следовать за ним.
— Идём. Я покажу тебе то, что ты просишь. Чтобы ты в полной мере осознавал, чем грозит тебе задуманное. Что бы это ни было.
Вскоре мы оказались в лаборатории. Алхимаг поставил на стол прозрачный контейнер, затем отпер большой стазисный шкаф для хранения органики и, порывшись на полках, извлёк из него маленькую медную шкатулку.
— Не трогай, — предупредил он, поместив её в контейнер.
После чего отправился в дальнюю часть помещения и через минуту вернулся с белой мышью в руке. Опустив зверька туда же, где находилась шкатулка, он аккуратно поднял медную крышку и сделал два шага назад.
— Смотри, — сказал Николай. — Но ближе не подходи.
Я пристально наблюдал за тем, как грызун настороженно понюхал воздух, а затем двинулся к шкатулке.
— Внутри лежит один из глаз василиска, — прокомментировал алхимаг. — Уменьшенный, разумеется. Так проще работать. Смотреть на него нельзя. Сейчас увидишь, почему.
Мышь подошла к шкатулке, приподнялась, поставила передние лапки на край и заглянула внутрь.
В тот же миг всё её тело вздрогнуло, шерсть встопорщилась, словно по зверьку пропустили электрический разряд, и грызун замер, выпучив крошечные глазки-бусины.
— Полный паралич, — удовлетворённо сказал Николай. — Она даже не дышит. Ну, не будем зря тратить материал, — с этими словами он сделал два шага к столу, захлопнул шкатулку, а затем коснулся указательным пальцем мыши.
Спустя пару секунд она испуганно дёрнулась и попятилась.
Отец ловко поймал её за хвост.
— Теперь ясно, почему работа с подобными вещами смертельно опасна?
Я кивнул. В рисках никто и не сомневался. Однако глаз мне всё равно был необходим.
— Хорошо. Надеюсь, твой преподаватель тоже это понимает и не будет настаивать на экспериментах. Уверен, твою работу можно написать и без них.
С этими словами он двинулся в сторону клеток, унося мышь.
Я же быстро подступил к контейнеру, открыл шкатулку, зажмурившись, достал из неё упругий гладкий шар размером с теннисный мячик — ох, и тяжёлый же! — и сунул его в карман. А затем опустил крышку и поспешно отошёл обратно.
Николай вернулся спустя несколько секунд. Взял шкатулку, убрал её в шкаф и повернулся ко мне.
— А ещё лучше, выбери какое-нибудь другое существо, — посоветовал он. — Не все же твари смертельно опасны. И тогда я с удовольствием предоставлю тебе ингредиенты для опытов. Если они у меня окажутся, конечно.
Когда я ехал следующим утром в школу, в кармане у меня лежала коробка, внутри которой был закреплён зрачком вверх глаз василиска. Пришлось зафиксировать его с помощью клея. Действовал я наощупь. Самым сложным оказалось определить, где у глаза радужка. К счастью, она слегка выступала — словно линза. С противоположной стороны чувствовались обрезанные остатки мышц и зрительного нерва. На это я и ориентировался. Теперь оставалось лишь уповать на то, что глаз размещён в коробке правильно и смотрит вверх, а не куда-нибудь вбок. К сожалению, узнать это прежде, чем Шмидт откроет коробку и заглянет в неё, было невозможно. И, если я напортачил, он непременно прикончит нас с Михаилом.
Третьим уроком была криптозоология. К нашему общему удивлению, ментор Шестаков не стал в очередной раз грузить нас конспектами. Вместо этого он вынес из лаборантской большую пузатую колбу и водрузил её на металлическую треногу в центре стола. Затем вытащил шесть зеркал и установил их вокруг склянки. Всё это он проделывал в полном молчании под пристальными и любопытными взглядами студентов.
Наконец, профессор повернулся к нам и заговорил:
— Полагаю, вы слышали о подпространственном мире, который называется Джиннистан. Кто может сказать, чем его обитатели принципиально отличаются от существ других реальностей, куда алхимаги наведываются для охоты?
Руки подняли почти все. Каждый раз я поражался тому, как много мои одноклассники знали. Впрочем, напрасно, ведь аристократов готовили к пути воинов и чародеев с самого рождения. Мне же приходилось постоянно читать, загружая в память тонны информации.
— Пожалуйста, — вызвал Шестаков нашего старосту, долговязого брюнета из рода Черкасовых.
Тот быстро поднялся, вытянулся, прижав руки к телу, и выпалил:
— Обитатели Джиннистана имеют условно-материальную оболочку, профессор!
— Иначе говоря? — чуть наклонил голову Шестаков.
— Они являются духами!
— Ну, это вы, конечно, совсем опростили, — поморщился ментор. — Есть более точный термин. Вам он известен?
— Известен, профессор, — запнувшись, ответил Черкасов. — Астралы.
Шестаков одобрительно кивнул.
— Совершенно верно. Садитесь. А означает это слово то, что жители Джиннистана в нашем мире невидимы. Есть ли способы их обнаружить? Или, если угодно, проявить? Конечно. И сегодня я продемонстрирую вам, как это делается, на примере саламандры.
По классу прокатился восторженный вздох. Шестаков дождался, пока восстановится тишина, и продолжил:
— Саламандра, как и ряд других астралов, вроде ифритов, маридов или джиннов, относится к так называемым элементалям. Её стихия — одна из важнейших в алхимии — огонь. Это существо не просто может жить в огне, оно способно его порождать. Не нужно путать её с нашим земноводным, которое выделяет влагу из кожи, выигрывая время, чтобы спастись из пламени. Саламандра, о которой я говорю, может как потушить огонь, так и создать его. Поймать её непросто. Тем не менее, одна у нас имеется, и сейчас мы на неё посмотрим.
С этими словами ментор подошёл к окну и раздвинул тяжёлые, плотные шторы. Класс залил яркий солнечный свет.
— Смотрите! — профессор указал на установленную в центре стола колбу.
Все студенты дружно уставились на неё, буквально задержав дыхание.
Оказалось, что зеркала были выставлены таким образом, чтобы отражать свет, перенаправляя его прямо в сосуд.
Спустя несколько секунд внутри колбы начало проявляться чёрное с жёлтыми пятнышками существо, похожее на ящерицу с округлыми формами!
— Она всё это время была в сосуде! — восторженно шепнул мне на ухо Левшин.
Прошло ещё немного, и саламандра полностью материализовалась. А затем вдруг вспыхнула трепещущим огнём.
Студенты дружно ахнули.
— Тишина! — раздражённо прикрикнул Шестаков. — Нет повода нарушать дисциплину. Сейчас вы видите не только саламандру, но и способ её подчинить. Отлов этих тварей происходит как раз с помощью солнечной ловушки. Так что не пытайтесь её схватить, если на небе тучи, — ментор растянул рот в кривой ухмылке, служившей у него обозначением того, что он пошутил. — Саламандра является символом чистоты, праведности и стойкости. Её часто используют в качестве эмблем и геральдических элементов. Поднимите руки, у кого это существо имеется на родовом гербе?
Человека три подняли руки. Михаил толкнул меня в бок.
— Ты чего⁈ Поднимай!
И верно, на гербе Мартыновых, помимо феникса, было маленькое изображение саламандры в нижнем поле геральдического щита.
Обведя взглядом класс, ментор остановился на мне.
— Ярослав Мартынов, — сказал он. — Если бы я спросил, каков девиз вашего рода, а вы могли бы говорить, то ответили бы, что он звучит так: «Горю, но не сгораю». И это как раз то, за что саламандра пользуется такой популярностью. Никакие превратности судьбы не способны её сломить, заставить сдаться. Очень надеюсь, что вы, господин Мартынов, будете достойным носителем своего девиза.
