– Посмотрите-ка, – я приложил руку козырьком к глазам, – а это, часом, не Переплутень?
Глава 23. Сказ о том, что же на белом свете деется-то!
Существо, уныло бредущее навстречу, вне всякого сомнения, было Переплутнем. Но, похоже, в недавнем прошлом кто-то сильно усомнился в магических свойствах его голоса. Кроме заметной издали хромоты, наш речистый сокамерник носил на морде явные следы неравной схватки, и обрывок аркана вокруг шеи, болтавшийся точно галстук, смотрелся весьма нелепо на его собачьей груди.
– Ну что, – фея обвела нас взглядом, – затыкайте уши.
– Может, чисто на скорости проскочим? – глядя на приближающегося побрехушку, задумчиво предложил Вадюня.
– Давай, – согласилась фея.
– Нет, – покачал головой я. – Лучше уж как под Саврасовым Засадом. Мы затыкаем уши, а ты, Делли, записываешь речь Переплутня на диктофон. Надеюсь, он у тебя с собой?
– А как же! – гордо заявила кудесница, доставая из седельной сумки подарок Вадюни. – Да только к чему нам его россказни? Пусть себе шагает.
– Россказни, может, и ни к чему, – пожал плечами я. – А может, на что и сгодятся. Что-то тут странное…
– Что же? – поинтересовалась фея.
– Пока точно объяснить не могу, – отозвался я. – Но сама посуди, Переплутня ловят регулярно, однако же, по твоим словам, никогда не избивали. А здесь такое ощущение, что он пережил хорошую трепку. К тому же еще эта веревка на шее…
– Зачем он мог кому-то понадобиться? – изумилась кудесница. – Тварь-то суть бессмысленная!
– Честно говоря, я вижу только одного клиента, делающего из подобных тварей что-нибудь полезное для общества. Это мурлюки.
– А им-то он зачем?
– Да уж придумают. Вкатят ему вашу минералку, и станет он не Переплутень, а средство массовой информации, – ударился я в пророчества. – А что, и послушать интересно, и оказывает глобальное воздействие. Тут главное – правильно задать вектор.
– Про вектор я не поняла, но возможно, ты прав, – согласилась фея, проверяя наличие кассеты в диктофоне. – Ладно, закрывайте уши! Он уже совсем близко.
Переплутень брел, не разбирая дороги, да, судя по внешнему виду, и не особо имея возможность ее разбирать. Оба глаза несчастного болтуна были подбиты и теперь смотрелись узенькими щелочками на его тощем лице. Бормоча что-то себе под нос, бедолага влачился, куда болезненно падал его взгляд, покуда не наткнулся на замершего в ожидании Феррари. Осознав, что впереди препятствие, и конские ноги вполне могут предполагать наличие всадника, бедная животина испуганно взвыла и отпрянула в сторону, припадая на раненую лапу.
Дальнейшее мы слышать не могли, однако приветствие Делли явно успокоило ее старого знакомца. Несколько минут спустя, когда подкормленный феей подранок уже шкандыбал дальше, мы вволю могли насладиться витиеватыми изысками его поэтической мысли.
– Пронзила грудь стрела небесной выси из желтой рвани кровь зеленых жил. И мрачно смотрит вспоротая сила, и шевелятся многих ног ужи. Сомкнулся ряд, убитых старцев руки взметнулись ввысь, они плетут аркан, но лица их закрыты пеленою. Предел железный – Вести не предел! Не упадут, не возродятся снова их слезы отвердевшие с вершин. Но сила их окрепла многократно, их слышен шаг и поступь вслед за ним. Страшитесь! Устрашайтесь! Берегитесь! Все замерло. Но полон жизни тот, кто принял смерть небесною стрелою и мертвой кровью камня оживлен.
– Не, ну не круто ли! – выслушав вдохновенные подвывания Переплутня, уважительно вздохнул Вадюня с видом тонкого ценителя высокого искусства стихосложения. – В натуре круто! Особенно про слезы клёво, что они чисто не возродятся. А об чем это он?
– Судя по всему, – я оглянулся на уже едва видную фигуру удаляющегося Переплутня, – он пытался поведать Делли, как дошел до жизни такой.
– А как по мне, так полная несуразица! – должно быть, по-прежнему обижаясь за род людской, буркнула Маша.
– Не скажи, – покачал головой я. – Мы уже имели возможность убедиться, что речи Переплутня нелепы только на первый взгляд. Давай-ка попробуем разобраться. Долговременной событийной памяти у нашего вещего пса нет, выходит, все, что он нам наплел, произошло в последние дни. Верно? – Я посмотрел на фею, в отличие от своей воспитанницы не имеющую иллюзий относительно бессмыслицы услышанного текста.
– Именно так, – согласилась Делли.
– Значит, Переплутень пытался описать своего обидчика, или, вернее, обидчиков, поскольку, когда речь идет о некой угрозе, он всегда использует множественное число. Попробуем сгруппировать информацию по описательному признаку. Делли, будь добра, прокрути еще раз запись, только, пожалуйста, останавливайся после каждой фразы. Угу, – промычал я, вновь прослушав пленку и пока тщетно пытаясь вникнуть в потаенный смысл прозвучавших слов. – А теперь еще раз.
– И долго мы будем слушать эту белиберду?! – взорвалась Маша, разбрасывая по округе смертоносные осколки праведного гнева. – Лучше бы я ехала с Громобоем Егорьевичем! Хочу вам напомнить, что мы сюда прибыли не загадки разгадывать, а спасать моего суженого.
– Не зная броду, не суйся в воду, – укоризненно покачала головой фея, пытаясь урезонить раздраженную принцессу. – Тот, кто напал на Переплутня, и на нас может наброситься. Нельзя пренебрегать предупреждением об опасности, от кого бы оно ни исходило!
– Опасностям надо смотреть прямо в лицо! – гордо вскинула подбородок наследница грусского престола.
– В данном случае, похоже, это невыполнимо, – перебил ее высочество я, в свое удовольствие используя возможность не соблюдать в полевых условиях дворцовый этикет. – Итак. Первое, что можно сказать: есть некто, убитый небесной стрелою и затем, воскрешенный, если по тексту, мертвой кровью камня. Давайте попробуем по ассоциации. Что может означать этот заворот?
– Ну, так, блин, это и ежу понятно! – расплылся в улыбке Вадюня, радуясь возможности проявить сообразительность. – Это ж чисто сок минеральных дров! Они же каменные, ну и типа всякие хреновины мурлюки тем соком заправляют.
– Так-так-так! – скороговоркой выпалил я. – А ведь похоже на правду. Во всяком случае, по смыслу подходит. Давай дальше. У означенных убитых и оживленных большое количество ног. Переплутень почему-то именует их ужами, и если принять на веру, что они не ползут, а именно шевелятся, вероятно, образ довольно точный. Что бы это могло значить?
– Ужи не змеи, они не опасны, – невольно включаясь в игру, предположила юная принцесса.
– Возможно, что и так, – кивнул я. – Я сначала подумал о тех железных многоножках, о которых мы только что слышали. Но там Делли обозначила ноги ходулями, а здесь – ужи. На что это похоже?
– На корни деревьев, – не задумываясь, выдала фея.
– Стоп! Угу. Ага. Корни деревьев. Скажем, дубов. Очень интересно! Тогда небесные стрелы – скорее всего молнии, а молнии в большом количестве бывают во время бури. Ведь так?
– Несомненно, – согласилась кудесница. – Но к чему ты ведешь?
– Мне отчего-то вспомнился рассказ бослицкого шамбеляна гражданина Сангуша Лось-Ярыльского. Помнишь, пока ты беседовала с престарелой герцогиней, он нам по ушам ездил?
– На чем? – удивилась фея.
– Ну, это типа рассказывал, – неуверенно пояснил Ратников. – Правильно?
– Правильно, – подтвердил я. – Так вот, он рассказывал, что в угодьях его родственника поломанные бурей дубы сами, буквально своими корнями, ушли в неизвестном направлении.
– Он, вероятно, говорил о своем кузене Грайвране Лось-Еленьском, подкомории в Затычине?
– Да, кажется, так он его называл, – согласился я.
– Крепость Затычин находится почти у самой границы с Империей Майна. И если все действительно обстояло так, как поведал бослицкий шамбелян, если мертвые деревья ушли под воздействием сока минеральных дров, то скорее всего они направлялись к границе, то есть к Железному Тыну.
– Похоже на то, – согласился я. – Видимо, именно при взгляде на этот рубеж обороны наш певец своей печали родил свежий образ «предел железный Вести не предел». То есть Весть скорее всего он сам, железный предел – понятно. А то, что он не предел, очевидно, должно означать удачный побег Переплутня с той стороны Железного Тына. Не зря же у этого пациента Красной Книги на шее обрывок веревки болтался.
