Это ролик с участием Юрия Жилича, отзывающегося на прозвище Ананас. Не знаю, за что его так прозвали — по внешности непонятно.
На вид ему лет 35, он лысый, но с короткой бородкой и усами, комплекции крепкой, причём выделяются руки, выглядящие чрезмерно перекачанными. На лице у него три шрама, будто от медвежьих когтей.
— Итак, товарищи, — выдохнув сигарный дым, заговорил Ананас. — Сегодня я поведаю вам о природе мутировавших животных и трайхардеров…
Трайхардеры — это самоназвание КДшников. Ну, «трайхард» (1) — человек, старающийся изо всех сил или упорный.
Но другие КДшники пишут и говорят, что не надо называть их трахарями, потому что они занимаются на вылазках совсем не этим…
Впрочем, Ананасу, как я уже заметил, нравится термин «трайхард», поэтому он вставляет его при любом удобном случае.
— У многих возникает вопрос, почему же животные на нас нападают, — произнёс Ананас и отпил янтарного цвета жидкости из гранёного стакана.
Над стаканом появилось окошко с надписью «Виски со льдом — 440 килокалорий». Естественно, это монтаж.
— Примерно такое видит каждый трайхардер в режиме дополненной реальности, — сообщил Ананас. — И у меня есть гипотеза, что у мутировавших животных тоже есть интерфейс, возможно, более примитивный. И они выбирают себе способности, повышают уровни — из-за этого они остро нуждаются в калориях. А где бегает большое количество беззащитных калорий? В городах!
Он выпустил дымовое колечко и вновь приложился к стакану, в котором содержание килокалорий снизилось с 440 до 372.
— Мы выступаем жертвами в этой борьбе за еду, потому что способности трайхардера проявляются не у каждого, а ещё далеко не каждый человек готов сражаться за своё выживание, — продолжил Ананас. — И у меня сложилось мнение, что дальше будет только хуже — животные-мутанты становятся сильнее, не только за счёт поедания людей, но и за счёт поедания друг друга. Но хуже всего то, что они не утратили способность размножаться. Опыты на крысах показали, что даже очень сильно мутировавшие особи прекрасно спариваются и дают общее потомство, которое наследует некоторые признаки родителей. То есть, каждая рождённая особь уже будет сильнее, а не начнёт с нуля. Вот такие печальные новости, товарищи…
Он с наслаждением допил виски, сделал несколько затяжек сигарой, а затем видео закончилось.
Я зашёл на страницу с видео, чтобы почитать комментарии.
А там уже бушевал полномасштабный срач. Некоторые пишут, что они голодают, а эта скотина курит сигару и жрёт вискарь, кто-то пытается поразмышлять о сказанном им, но такие комментарии тонут под шквалом из матов, оскорблений и порнографических картинок.
Скорее всего, комментарии скоро закроют.
Слышу визг бензопил — смотрю в сторону звука и вижу, как военные спиливают деревья на противоположной стороне улицы.
Встаю с лавки и подхожу к КПП.
— А чего они деревья пилят? — спросил у солдата, смолящего сигарету.
Мужики с бензопилами подошли к делу серьёзно — стволы обвязаны тросами, чтобы падали куда надо, а не куда бог пошлёт.
— Холодно им стало, — усмехнулся тот. — Сейчас костры разожгут и согреются…
— Серьёзно? — нахмурился я.
— Да я угораю над тобой, — ещё шире заулыбался солдат. — Обзору мешают — тротуар почти не видно, ну и те дома тоже.
— А-а-а, теперь понял, — кивнул я и намотал эти сведения на ус.
Надо запоминать такие сведения — это точно не лишнее…
Иду домой. Нога ещё побаливает, но уже не так, как раньше. Зелёнка и своевременные перевязки помогают, поэтому через три-четыре дня вернусь в строй.
По дороге размышляю о всяком.
Думаю написать сегодня на форум, что я КДшник, ну или трахарь, каких поискать, поэтому меня точно надо брать к себе и кормить сытно.
Достаю телефон и открываю браузер. Перехожу на сохранённую страницу месседжера и вбиваю в поиск «Кадровый отдел ПОН».
ПОН — это подразделение особого назначения, то есть, отряд КДшников на службе у военных.
«Я КДшник», — пишу я. — «Хочу в ПОН».
«Ок», — последовал мгновенный ответ оператора.
«О, ну, круто», — подумал я. — «Быстродействие очумительное».
«Напиши ФИО, дату рождения и номер паспорта», — потребовал оператор.
Ну, кредитнуть меня они точно не смогут, поэтому без раздумий отправляю эти данные.
«Приходи в гостиницу „Новокузнецкая“ — на ресепшене скажешь, что на собеседование в ПОН», — написал оператор.
«Хорошо», — написал я в ответ.
Оператор прислал смайлик «белиссимо».
Гостиница тут недалеко, я практически возле неё. Разворачиваюсь и возвращаюсь на улицу Кирова, на которой захожу в переулок и достигаю «Новокузнецкой».
Всю жизнь здесь живу, но никогда не был внутри этой гостиницы. И, до сегодняшнего дня, я даже не знал, что тут разместили ПОН.
— Куда? — остановил меня солдат на очередном КПП.
Тут территорию гостиницы огородили решетчатым забором с колючей проволокой, а перед въездом поставили бетонные блоки, скреплённые цепями.
— На собеседование, — ответил я.
— А, ты из трахарей, — усмехнулся солдат. — Проходи.
Он открывает решетчатую дверь и пропускает меня на гостиничную парковку.
На парковке три обтянутых колючей проволокой бронеавтомобиля с тяжёлыми пулемётами на крышах, а также какая-то гусеничная бронемашина с длинной малокалиберной пушкой.
«БТР? БМП?» — спросил я себя, но не смог ничего вспомнить.
Захожу в ресепшн, где за стойкой сидит какой-то мятого вида мужик в военной форме. Лет пятьдесят-шестьдесят ему, седой, заросший — до всего случившегося я бы подумал, что это алкаш, так и не вернувшийся из запоя.
— Кто? — спросил он хриплым голосом. — К кому?
— На собеседование в ПОН, — ответил я.
— Ща… — сказал мужик, поднял трубку стационарного телефона и набрал короткий номер. — Тут ещё один пришёл — говорит, что на собес. Хорошо, пропускаю.
Он положил трубку и посмотрел на меня.
— На третий этаж поднимайся, — сказал он. — Тебя встретят у лифта.
Киваю и иду к лифту.
— Не советую, — окликнул меня мужик. — Лучше лестницей.
Поднимаюсь на третий этаж и вижу там представительного вида мужчину в военной форме, но она не камуфляжная, как виденная ранее, а больше похожа на деловой костюм — цвета хаки, китель со всеми признаками пиджака, на ногах полноценные брюки, а на голове фуражка. На погонах красная полоса и четыре звезды со значком в виде каких-то перекрещенных палок.
Лишнего веса на нём не наблюдается, лицо худое, а взгляд холодный — по ощущениям, ему где-то лет сорок.
— Ты писал? — спросил он вместо приветствия.
— Я, — подтвердил я. — Константин Новиков.
— Идём, — сказал он.
Проходим к номеру 303.
— Заходи и садись за стол, — велел мне военный. — Сейчас подойдёт офицер и собеседует тебя.
Прохожу в номер, в котором нет никакой мебели, кроме стола и двух стульев.
Сажусь за тот стул, что спиной к окну, и жду.
Просто так сидеть было слишком скучно, поэтому достаю телефон и запускаю игру «Into the dead».
Но не успел я запустить забег, как дверь номера открылась и внутрь зашёл упитанный военный средних лет, с папкой в руках.
Форма на нём чёрного цвета, а на погонах одна большая звезда и значок с гербом Российской Федерации.
— Здравствуй, — приветствовал он меня.
— Здравствуйте, — кивнул я ему. — Я — Константин Новиков.
— Знаю, — улыбнулся офицер. — Майор Заякин Виктор Геннадьевич.
Значит, большая звезда — это майор. А что значили четыре малые звезды?
— Итак, ты утверждаешь, что заметил у себя признаки когнитивной девиации? — спросил майор Заякин.
— Да, — ответил я.
— Что именно ты видишь? — спросил он.
— Ну… — я слегка озадачился. — Что-то вроде игрового интерфейса — характеристики, «куклу персонажа», а также, в режиме дополненной реальности, свойства еды.
— «Кукла персонажа»? — уточнил майор.
— Ну, имитация моего тела, — пояснил я. — На ней отображаются ранения, сведения об их состоянии, наличии инфекции…
