Легендарный (СИ) - Бондарчук Максим Сергеевич

Антон промолчал.

- Или ты, - теперь он указал на меня, - он выставит тебя против Светы и заставит убить ее. Ты ослушаешься, а? Скажешь, что не будешь этого делать.

- Не твое дело.

- Конечно, - он вернулся обратно в тень и уже оттуда сказал свои последние слова, после чего замолчал. - Мне плевать на всех вас и на то, кем вы себя возомнили. Плевать на ваши клятвы, обещания и обеты. Когда наступит Аттестация я сделаю все, чтобы мой противник сгорел первым. Неважно, кто будет против меня - он умрет сразу.

"Круг" замолчал и страх проник в душу каждого из нас. Виктор ненавидел нас всех, хотя и был частью каждого из нас. Все мы были маленькими частичками огромного паззла, но далеко не каждый хотел складываться и становиться частью чего-то общего, предпочитая быть другим и уйти в сторону.

- Пусть все случится как и должно, - тихонько, почти шепотом сказала Света, потом повернулась ко мне лицом и положила свои руки мне на плечи. - Поклянись перед всеми, что ты не дрогнешь на Аттестации.

- Я постараюсь.

- Если нам суждено выйти друг против друга, не бойся стрелять в меня. 

- Что ты такое говоришь?

- Потому, что я сама не смогу сделать этого. Я не смогу выстрелить в тебя. Ты лучше меня, так пусть лучший и победит. 

Я тут же вспомнил слова инструктора, сказанные в тот день в его доме. 

- Не могу даже представить тебя кем-то другим, кроме как воином, - продолжала Света, все еще держа свои ладони на моих плечах. Она смотрела на меня и в ее прекрасных глазах было что-то больше, чем просто симпатия. Красивое лицо напоминало мне о матери, которую я никогда не видел. Характер девушки говорил о том, что наш предок был таким же добрым и ласковым, похожим на нее. Все девушки в сиб-группе унаследовали от матери нечто подобное, но только в Свете все это нашло максимальное отражение, чем влекло к себе еще сильнее.

- Я не смогу выстрелить в тебя. Да и какой из меня воин, если я даже не в силах переступить через себя.

Потом она опустила руки и зашагала к своей койке, где уже были собраны вещи и несколько рюкзаков - малых и больших, аккуратно стоявших в углу. Она легла на голый матрас, накрывшись "ветровкой", после чего заснула. Остальные члены "Круга" последовали ее примеру, разойдясь каждый по своим местам и укладываясь спать.

Я все думал над этими словами. Почти битый час, когда все внутри казармы уже давно спали крепким сном, я смотрел в черный потолок, на котором еще с самого  заселения успел пересчитать каждую царапинку и гвоздь. Думал о том, что буду делать на Аттестации. 

В конце концов усталость взяла верх и я провалился в небытие, погрузившись в мир грез, где меня встретили мои старые знакомые. Я видел всю группу. Видел тех, кому не удалось добраться до финишной прямой и которые сошли с дистанции на пути к заветной цели. Они все твердили, что я справлюсь, смогу сделать то, что ждал от меня Инструктор. Он был рядом, стоял немного позади их, привычно держа руку на поясе, где, скрутившись в несколько колец, висела змея. 

- Ты ведь не будешь идти против моей воли? - спрашивал он, выходя из-за спин остальных сибов.

Я крутил головой, что-то говорил. Рот открывался, но слова почему-то растворялись в воздухе, превращаясь в неразборчивое мычание.

- Не подведи меня, кадет, не подведи.

Утро нас встретило криком солдат. Дверь с треском слетела с петель, упала на пол и разлетелась на несколько частей. Двое крупных солдат вбежали вперед и, проникнув вглубь казармы, стали переворачивать еще сонных кадетов прямо вместе с кроватью.

- Подъем! - орал инструктор, триумфально войдя в сопровождении оставшихся у дверей солдат. - Время кардинальных перемен!

Я вскочил со своей койки, схватил на автомате сумку с вещам и в числе первых покинул казарму, спешно поглядывая по сторонам и пытаясь отыскать там Свету. Вскоре появилась и она. Остальные, кто проспал неожиданный визит инструктора, вышли последними. Среди них был и Войтенков, неуклюже топая со своими пожитками, прижимая к груди куртку и старые сапоги.

- Выкинь! - кричал офицер на Антона, - они тебе уже не понадобятся. - Потом вырвал обувь из его рук и выбросил в сторону. Потом приказал остальным сибам оставить вещи на земле.

- Сегодня у вас знаменательный день, - кричал он, стоя в крутившемся вокруг него песчаном завихрении. Бури не предвещалось, но погода на планете почти всегда была такой. - Я могу поздравить вас всех. Поздравить с тем, что впервые с детских пеленок и наставлений мамаши-наставницы, вы получите реальный шанс стать пилотами. Теперь никаких детских забав, никаких холостых патронов и громких хлопушек. Теперь все будет по-настоящему. Настоящие пули, настоящие ранения, настоящая смерть. 

Мы молча слушали его.

- Этот этап был сложным. В самом начале вас было два десятка, а сейчас едва ли наберется половина. Скажу больше, к моменту, когда кто-то из вас возьмет в руки штурвал и получит законное право называться воином Клана, вас будет еще меньше. Два. Может быть три. А может и никого вовсе. Аттестация покажет насколько сильно вы хотите ими стать. Хочу так же предупредить, что с этого момента и система наказаний будет изменена. К вам будут применены те же правила, что и к взрослым пилотам во время войны. Поэтому любое неповиновение может грозить вам смертью. Дезертирство - смерть. Отказ выполнять приказ старшего по званию - смерть. Убийство пилота боевого меха вне Аттестации или Вызова - смерть. Никаких исключений из правил. Я ясно все объяснил?

ВОУТ!

ВОУТ!

ВОУТ!

- Прекрасно, - подытожил инструктор и тут же дал команду по рации, чтобы машины начали отправку кадетов.

Они напоминали небольшие сплюснутые грузовички, наподобие того, что мчался к месту крушения учебного меха Светы, только слегка длиннее и оборудованный легким стрелковым вооружением. В первый такой агрегат сел Виктор. Он не стал дожидаться своей очереди и встал впереди всех, запрыгнув в приготовленное сидение, прижав ногами тот скудный скарб, что позволялось взять с собой.

Потом люк закрылся, машина загудела и скребя широкими шипованными колесами, начала убегать вперед. Я проследил за ней почти до самого горизонта, пока маленькая точка не скрылась за пределом возможного, оставив после себя лишь легкий шлейф из пылевого облака, поднимавшегося все выше и выше к самому небу.

Погрузка продолжалась чуть больше получаса. Света стояла передо мной и ни разу так не обернулась, хотя она знала, что я стою за ее спиной. Инструктор окликнул ее, сопроводил до грузовика и усадил в дальний угол пассажирского отсека, кинув взгляд в мою сторону. Потом проследовал ко мне, указал на приближавшийся грузовик и в самый последний момент, когда я был готов уже сесть. схватил за руку и повернул к себе.

- Это последний раз, когда мы видимся вживую. Правда, это не значит, что я не буду следить за тобой. Ты по-прежнему будешь слышать мой голос, иногда я буду вызывать тебя по видеосвязи, но... - он крепко сжал мое плечо, - не делай глупостей. 

Затем он с силой толкнул меня вперед и сразу закрыл за мной люк.

Двигатель заревел - я едва успел ухватиться руками за поручни и занять место, чтобы не упасть после резкого старта. Потом посмотрел в небольшое окошко, откуда в последний раз мне открывался вид на ту пустынную холмистую местность, где сиб-группа провела все это время, и закрыл глаза. 

Все еще хотелось спать. Странное чувство змеей проползло прямо в душу и в какой-то мне стало одиноко. Я хотел было повернуться, как это делал раньше, когда спал в бараке, и попытаться прикоснуться ладонью до Светы. Мы лежали так близко, почти вплотную, всего лишь несколько десятков сантиметров между проржавевшими кроватями и мы вместе. Я столько раз думал над этим, пытался коснуться ее сейчас, но холод металлической обшивки одернул меня. 

Машина подпрыгнула на попавшемся под колеса камне, потом резко повернула в сторону и начала набирать скорость. Дорога стала ровной, очень странной для такой планеты, что навело меня на мысль о необычной поверхности по которой сейчас двигалось транспортное средство. Я повернул голову, протер рукавом запыленное стекло и прислонился к нему, всматриваясь в новый мир, который открывался мне прямо сейчас.