В завершение речи Тристис положил на стол бумагу с гербовыми печатями. Что это, Толлеус не видел. Может, бумага о всепрощении. Может, о присвоении какого-нибудь звания или назначении на должность. Но выглядела она внушительно и красиво. Потом Имаген взял из рук девушки тубус и открыл его, показав Толлеусу набалдашник его старого посоха.
По щекам старика покатились слезы – так растрогали его слова о том, что он не какой-то отщепенец-преступник, а полезный член общества. Все же разум не оставил искусника, а пессимистичный внутренний голос советовал не слишком-то обольщаться.
Кордосцы торговались, и это было прекрасно. Даже в самых смелых фантазиях Толлеус не мог себе представить ситуацию, когда посланная по его душу группа захвата будет использовать не кнут, а пряник. Вопрос только, как быстро им это надоест, если он начнет артачиться. И что делать? Соглашаться, пока не стали уговаривать по-плохому?
Есть ли еще что-то, что может заинтересовать сыщиков? Про големов поговорили, с этим все понятно. Про ману – гости отмахнулись, но они мерили конечными объемами, большими, но малозначимыми с точки зрения страны. Информация о мохнатках стоит гораздо дороже, но поделиться ею можно только один раз. Пожалуй, ее пока стоит приберечь. Сыщики должны понимать, что где-то старик получает ману в больших количествах, но, наверное, это можно объяснить местными источниками: купил. Еще есть своя книга – полезнейшая вещь для любого искусника, и о ней Толлеус уже заикнулся кордосскому послу. Значит, о ней известно, и ее нужно выставлять на торги в первую очередь. Еще есть несколько полезных плетений собственной разработки, способных произвести настоящую революцию, архейская книга из широтонской библиотеки и учебник Никоса. Впрочем, и оставшегося – очень и очень много. Всем этим добром искусник готов был поделиться совершенно безвозмездно. Но, возможно, оно понадобится, чтобы откупиться от тюрьмы. Сперва нужно посмотреть, как пойдут переговоры.
– Глубоко признателен за такие теплые слова и щедрое предложение, – осторожно начал старик. – Озвучь вы мне это в Широтоне, согласился бы не раздумывая.
Искусник взял паузу, внимательно наблюдая за реакцией гостей, но все молчали. Тогда он продолжил:
– Слишком нелегко далось мне путешествие в этот конец. Я ведь очень стар и болен. Боюсь, в обратную сторону я просто не доеду…
На лице сыщика зазмеилась саркастическая усмешка:
– Никто не требует от вас всенепременно жить в Терсусе. Достаточно пересечь границу. Всего пара дней пути. Может быть, четыре, если захотите жить в крупном городе. Родина большая.
Толлеус поджал губы. Крыть было нечем. Понятно, что Имаген лукавит. Только что он озвучил, что от старика потребуется присутствие, а это подразумевает близость к столице и к остальным участникам проекта. Но как тут возразишь? Многие считают, что очень важно научиться говорить «нет». Только это самый начальный уровень. На самом деле гораздо важнее правильно говорить «нет». Для этого недостаточно одной решимости.
– Я верный сын своего отечества и готов всемерно сотрудничать, но возвращаться в Кордос просто боюсь!
Корнелия и сыщик опять переглянулись. Казалось, они что-то молчаливо обсуждают.
– То есть вы отказываетесь?
– Не отказываюсь, – поспешил заверить старик. – Но ведь гарантий никаких.
– Вам недостаточно слова уполномоченного самого императора?
– Я не знаю полномочий этой должности. Скажите, как я могу помочь своим соотечественникам, и я постараюсь это сделать. Более того, что-то я сам готов предложить, что обязательно заинтересует вас. Но при этом мне бы хотелось жить и заниматься исследованиями здесь.
Опять быстрые взгляды и тишина. Тристис, казалось, забыл о разговоре, но зато вспомнил о трапезе. До сих пор нехитрые припасы стояли на столе нетронутые. Теперь же ллэр уполномоченный собственноручно налил в миску из котелка уже остывшую похлебку, кривым ножом отмахнул краюху черного деревенского хлеба, вооружился серебряной ложкой из сервиза Гласуса, которая смотрелась здесь немного чужеродно.
– Моя дорогая, не желаете ли молока? Молоко с хлебом по-деревенски – весьма оригинальное блюдо. Вряд ли вам доводилось такое пробовать.
– Благодарю, не стоит, – мелодичным голосом ответила она, ухватив из корзинки грушу.
– В знак чистоты помыслов и намерений хочу поделиться с соотечественниками одной своей разработкой, – напомнил о себе Толлеус, начав рассказывать о своей книге, позволяющей составлять плетения под конкретную задачу, а не из набора посоха.
К концу рассказа, сопровождавшегося бесконечными вопросами Корнелии, в дверях снова появился гвардеец, шепнув что-то Тристису. Старик отвлекся и тут же с помощью плетений узнал, что приехал Оболиус. Хорошо хоть сегодня он на повозке, а то ведь зачастил ездить на искусном големе – не надо пока показывать его дорогим гостям.
Еще искусник понял, что прошла уйма времени и что просто невтерпеж как надо прогуляться до уборной. Вот только что подумают гости, если он встанет и уйдет, даже под благовидным предлогом? Выбора не было, пришлось проверять, опасаясь в любой момент быть остановленным каким-нибудь плетением. Но нет, все обошлось.
Когда он через несколько минут вернулся, разговор сам собой стал сворачиваться. Сыщики явно засобирались в обратный путь и принялись подводить итоги.
Самое удивительное, никто больше не предлагал старику поехать в Кордос и тащить силой не собирался. Наоборот, благодарили, улыбались, предлагали всемерную помощь в исследованиях. Искусник едва сдержался, чтобы с ходу не вывалить все то, что берег для торга.
Единственным неприятным моментов стал вопрос о том, как же уважаемый чемпион составляет искусную вязь без посоха. На самом деле закономерный интерес. Старик предпочел бы не сознаваться, что работает через амулет, спрятанный в глубине своего искусного жилета. Но решил, что не стоит врать, будто научился работать только аурой, как предки, потому что понимающий человек увидит разницу, как сам Толлеус – на примере искусников и Оболиуса. Поэтому признался, но о качестве и источнике появления своего артефакта распространяться не стал. Просто «какой-то амулет».
Напоследок Тристис пообещал организовать постоянную связь. Через какое-то время приедут специалисты, привезут с собой большой амулет и установят его прямо в замке. При этом сыщик отметил, что очень хорошо, что ллэр Толлеус выбрал в качестве места жительства дом недалеко от границы, иначе обеспечить связь было бы весьма затруднительно.
На этом кордосцы попрощались, оставив старику его старый посох.
Глава 8
Чук. Добрая весть
Где-то
Длинная многокилометровая каменная пустошь, почти плато с нагромождением камней разного размера и формы. Ни листочка, ни травинки, куда ни кинь взгляд. Сушь – вода здесь крайней редкий гость, а в небе почти круглый год безжалостно печет злое солнце. Только ветер живет тут – посвистывает, огибая валуны, тревожит мелкую крошку. Не слишком гостеприимное место, но если нужно уединение – самое то.
Впрочем, и в этом месте живут люди. Плохо живут, даже выживают, умудряясь как-то находить воду, занимаясь животноводством и сельским хозяйством. Это ведь только на неискушенный взгляд тут, кроме камней, ничего нет.
У Чука глаз наметан – он живет на гряде с самого рождения. Выгоревшая нечесаная шевелюра, борода, выцветшие глаза, морщины на дочерна загоревшем лице, одежда из ветхих козьих шкур. Где-нибудь в цивилизованном месте его приняли бы за старика, и это так и было. Что с того, что ему едва исполнилось тридцать лет, если здесь редко кто доживал до сорока? Старик как есть – невысокий, но очень жилистый и ловкий. И сейчас своим острым зрением он заприметил торчащий из трещины между камнями кончик хвоста большой, в руку длиной, ящерицы. Ни полная неподвижность, ни защитная раскраска ей не помогли – нашел, поймает и притащит в стойбище. Добрая охота – мясо!
