Тамара во время переходов теперь учила русский под моим чутким руководством. Не раз и не два мне приходилось тереть нывшее плечо. Я никак не мог сдержать смеха, когда слышал так мне знакомый с детства грузинский акцент! А царица, конечно, тоже не могла сдержаться. Начинала меня мутузить, требуя прекратить смеяться. Но это было выше моих сил.
— Канэшно, дарагая! — пародировал я её выговор и опять получал на орехи.
Она была способной ученицей. За несколько дней уже твердо выучила порядка трехсот самых необходимых слов, которых нам с лихвой хватало, чтобы объясниться. Занятия оказались полезными еще и потому, что Бахадур, прислушиваясь к нам, так же начал распознавать самые простые русские слова. Кто его знает? Всегда пригодится!
Между Поти и Вани порядка ста километров. Будь мы с Бахадуром вдвоем, управились бы за два, два с половиной дня. С Тамарой как раз и вышла неделя. Совсем не торопились. Во время последней ночевки, прижавшись ко мне, Тамара неожиданно затихла. Я удивился. Так привык к её страстным поцелуям.
— Что случилось, любимая?
Тамара вздохнула. Ответила на русском.
— Завтра Вани. Братья.
— Да. И что?
Перешла на грузинский. Заговорила горячо.
— Как что? Зачем мы вообще туда едем? Что ты от них хочешь…? — она так волновалась, что не могла закончить фразы.
— Не понимаю. Ты накануне решила мне сказать, что нет смысла ехать⁈
— Конечно, нет!
— Но это твои братья! Я должен им сообщить, что беру тебя в жены, попросить у них твою руку!
— Знаешь, любимый. Мне иногда кажется, что ты не от мира сего!
— Почему?
— Да потому что тебя и меня могут и на порог не пустить!
— Твои братья⁈
— Да, мои братья!
— Тамара!
— Коста! Я для них… Для всех — я испорченная. Я покрыта позором! Неужели ты этого не понимаешь?
— Нет, не понимаю! Потому что ты со мной! Тебя никто не тронул! Я честно к ним иду! Я не вор! Я хочу по-людски!
— Я же говорю: не от мира сего! Нет у них таких понятий! По-людски сейчас все считают меня прокаженной! Знаешь, что меня ждет?
— Что?
— В меня каждый… Каждый сможет кинуть в меня грязь!
Тут я присвистнул про себя. Вспомнил сразу «Древо желания»[2] Тенгиза Абуладзе. Главную героиню, девушку Мариту, должны были выдать замуж против её воли за богатого односельчанина. А она влюбляется в простого парня. Об этом все узнают. Я вспомнил финальную сцену. Когда под руководством сельского старосты Мариту провозят через всю деревню задом наперед на осле и забрасывают грязью.
Прямо все, как у нас с Тамарой. До момента с ослом.
— Что? — Тамара не могла понять причины моего молчания.
Я поцеловал её.
— Спи спокойно, любимая! Тот, кто посмеет лишь подобрать грязь с земли, чтобы швырнуть в тебя, в ту же грязь упадет мертвым!
Тамара не смогла сдержать улыбки. Уткнулась, словно ребенок, в грудь.
— А зачем нам все эти испытания? Я твоя жена. Ты мой муж. Зачем нам нужно сообщать братьям? И потом, ты же не собираешься все село перестрелять?
— Думаю, хватит одного. Другие испугаются.
— Почему ты так уверен?
— Людей хорошо знаю.
— И даже если и так… Можем избежать всего этого. А вдруг все пойдет не так, как ты думаешь? Никто не испугается. Вас с Бахадуром убьют, а меня все равно…
Тамара была готова заплакать.
— Ты веришь мне?
— Что за глупый вопрос⁈
Ах, как я её любил за эти моментальные вспышки! Когда она забывала о слезах, и тут же в ней просыпалась умная и гордая девушка, настоящее царское благородство, горячая кровь.
— Тогда, спи! — улыбнулся я.
Тамара вздохнула. Чуть похлюпала носом.
— Спи! Вот еще! Может, наша последняя ночь!
…В общем, даже в десятке метров от нас, Бахадур вряд ли смог выспаться. В эту ночь наша возня и вздохи, наверное, достигли небес!
… Ну, вот и Вани.
Мы с Бахадуром были уже готовы. Ждали Тамару. Она после завтрака отошла в лесок, ничего нам не объяснив.
— Опять моется? — спросил алжирца.
— Нет, — покачал он головой.
— А что?
— Не знаю, — пожал плечами.
За спинами раздались шаги. Мы обернулись. Наша царица шла к нам. Оказывается, переодевалась. И сейчас на ней было европейское платье. И ладно бы только платье. В руках она держала зонтик. Ну, прям: «Я, канечно, теперича благородна мадама в модном туалете»!
Мы с Бахадуром переглянулись. Нам обоим нравился и её наряд, и то, как она в нем держалась и выглядела. Тамара не обратила внимания на наши восторженные взгляды. Была сосредоточена. Подошла к своей лошади. Бахадур помог ей сесть.
Я, конечно, волновался. Но виду не подавал. Нельзя было. Тамару только моя уверенность сейчас заставляла держаться.
— Готова? — спросил с улыбкой.
Прежде чем ответить, Тамара эффектно раскрыла зонтик. Подняла над головой.
— Куда ты, туда и я! — было очевидно, что царица готова.
— Хорошо! Бахадур, будь внимателен! Твоя сторона — левая! Убивать — только в крайнем случае!
Вместо ответа, алжирец достал ножи. Причем в обе руки. Утром потребовал (!) у Тамары, чтобы она сняла все повязки. Возражений не слушал.
— Мне будут нужны обе руки! — только и «сказал». — Потом, если нужно будет, опять завяжешь.
— Но… — Тамара пыталась возразить.
— Я выдержу! — улыбнулся ей алжирец.
Въехали в село. Последнюю просьбу Тамары прибыть на рассвете, я отклонил.
— Мы прятаться не будем. Ни мне, ни тебе нечего стыдиться!
Тамара только вздохнула.
Так что село было оживлено. Первые же люди, повстречавшиеся по дороге, сразу застыли. Напряжение повисло в воздухе. Люди начали шептаться.
Я смотрел на них. Не терял при этом из виду Тамару. Она ехала между нами. Какая же девушка мне досталась! Голову держит прямо. Спокойно смотрит вперед! Ни тени страха! Хотя я представлял, каких усилий от неё сейчас требовалось, чтобы так себя нести сквозь толпу, уже бросавшую на неё злые взгляды.
В конце концов, это должно было произойти. Нашелся в толпе «смельчак». Что-то грозно зашипел. Потом наклонился вниз. Схватил комок грязи.
Я остановил коня. Посмотрел на него. Потом поднял револьвер.
[1] Удивительно, но на всех картах того времени — русских и иностранных — на русско-турецкой границе была неизменная надпись «крепость Св. Николая». Любому должно было показаться, что речь идет о мощном укреплении. На самом деле, это был не более чем пограничный пост самого убогого вида с командой из пятидесяти казаков и с офицером таможенно-карантинной службы.
[2] Снят в 1976 году. Второй фильм в режиссерской трилогии: «Мольба» — «Древо жизни» — «Покаяние». Выдающийся по художественной мощи образец грузинского кино.
* * *
Уважаемые читатели! Мы рады, что вы до сих пор с нами! Признаться, это мотивирует! Мы были бы крайне признательны, если у вас найдется секундочка времени, чтобы поставить лайк книге. Спасибо, заранее благодарны.
Глава 22
Разборки с Ваней в Вани
Началась игра в гляделки. Я смотрел, улыбаясь. Слишком хорошо знал грузин, поэтому был уверен, что случится дальше. Сельчанин уже не мог отступить от своего намерения. Его же никто не заставлял. Он проявил инициативу. На глазах у всего села. Теперь, если струсит, покроет себя позором. На всю жизнь. Кому охота жить с таким клеймом? Даже если он прекрасный человек, хороший семьянин, трудяга. Все одно: каждый, даже самое распоследнее ничтожество в селе, будет тыкать ему. Мол, а помнишь, когда везли Тамару? А ты струсил! Из серии: стоило только один раз трахнуть козу!
Мне было уже жалко его. Пауза затянулась. Он понимал, что еще пара секунд, и уже ничего не спасет его от позора. Я пришёл к нему на помощь. Продолжая улыбаться, моргнул. Он понял, что я подбадриваю его, призываю к действию. При этом обещаю, что ничего страшного с ним не случится. Он поверил. Что ему еще оставалось⁈ Выдохнул. Начал заносить руку. Я тут же выстрелил ему под ноги. Все закричали. Некоторые женщины даже прикрыли лица руками. Дым развеялся. Сельчанин стоял в той же позе, беспрерывно хлопал глазами. Посмотрел себе под ноги. Понял, что жив, здоров и даже не ранен. Выдохнул. Разжал пальцы. Комок грязи упал на землю.
