— Это еще что? — Фигаро недоуменно почесал нос. — Лесные духи?
— Нет. — Артур коротко хохотнул. — Это волколаки.
Светлячки ринулись вниз, к поезду — быстрые, стремительные, гибкие. Теперь было видно, что это действительно волколаки: огромные матерые твари, похожие на волков с очень крупными головами и мускулистыми передними лапами. Они то бежали на двух ногах, как люди, то неслись на четырех, припадая к земле, взрывая снег широкой грудью; в их волчьих пастях клокотала слюна, а зеленые, почти человеческие глаза полыхали во тьме.
— Ни хрена себе, однако, волколаки. — Инквизитор уважительно прищелкнул языком. — Это не волколаки, это просто быки какие-то. Не то, что наши задохлики. Не завидую гвардейцам…
Гвардейцы же, однако, не казались особо напуганными. Они спокойно стреляли, каждым выстрелом сбивая по твари, а когда волколаки добежали до поезда принялись орудовать штыками и прикладами, причем так ловко, что белые туши, взвизгивая, улетали во тьму одна за другой, не задевая даже полы гвардейских тулупов.
— Красота! — Артур от удовольствия зажмурился. — Право, любо-дорого смотреть! А вон и главный волчара — глядите!
Фигаро посмотрел в ту часть проекции, куда указывал Артур и увидел здоровенного волколака — раза в два крупнее самого большого в стае. Огромная снежно-белая тварь сидела на вершине холма и спокойно наблюдала за битвой внизу. Даже по самым скромным прикидкам волколак был размером с крупную лошадь — настоящий монстр-тяжеловес.
И вот тут случилось что-то непонятное: Фигаро почувствовал, как по его пальцам пробежала знакомая дрожь, а затем вожак стаи чуть повернул голову и… посмотрел следователю в глаза.
Между ними было метро сто, вагонное окно и стальная броня, но Фигаро готов был дать голову на отсечение, что тварь смотрит именно на него, знает о нем и каким-то странным образом узнаёт его. Длилось это не больше двух секунд, но мертвенный холод успел продрать следователя до костей.
Затем волколак изящно поднялся на все четыре лапы, завыл, и исчез за гребнем холма.
Похоже, это было своеобразным сигналом к отступлению: уцелевшая стая, повизгивая, развернулась и бросилась назад в чащу. Гвардейцы их не преследовали, лишь несколько раз пальнули вслед для острастки, перезарядили винтовки и побежали куда-то в голову поезда. Среди них не было не то, что раненых — похоже, волколаки даже не подрали ни одному из гвардейцев штанов.
— Молодцы! — Артур довольно хлопнул в ладоши, — орлы! Куда там Ударному отряду!
В дверь постучали, и призрак растворился в воздухе (похоже, просто став невидимым). Фигаро крикнул:
— Заперто! В смысле, гвардейцы заперли купе, так что открыть не можем!
За дверью завозились, зазвенели ключами, дверь распахнулась и на пороге купе организовался дюжий детина, подпирающий потолок макушкой высокого войлочного колпака — гвардеец. На его шинели алела красная полоска ротмистра.
— Здравия желаю, вашблагородие, господин инквизитор! — рявкнул детина, прикладывая руку к виску. — И вам не хворать, господин следователь! Прошу извинять за остановку —волколаки осели, мать бы их в душу, под хвост и в драную пасть! Вот, зашел проверить, что с вами все в порядке!
От гвардейца разило порохом, потом и гуталином; его румяное лицо излучало бодрость и какую-то исконную северную лихость: нам, мол, все равно, хоть водку пить, хоть волколаков бить — один черт. Детина являл собой образец надёжности в ее самом что ни на есть надёжном понимании, и Фигаро подумал, что такого хорошо иметь рядом на каком-нибудь смертельно опасном задании. Например, при атаке на строй колдунов-демонологов с ручными Демонами-Сублиматорами.
— Все в порядке, любезный, спасибо… А скажите, чего это волколаки вообще на поезд полезли? Никак оголодали?
— Да хрен их, вашблагородие, разберешь! — Гвардеец обескураженно развел руками. — Раньше за этими сволочами такого не замечалось: рыскали по округе, коней драли, коров, ну, там, охотников, если какие нерасторопные попадутся. А тут, панимаш, в стаи собираться начали — да в какие! — штук, эдак, по сто-двести. На деревни лезут, на стоянки шахтерские, даже, вот, на поезда. Я так понимаю, старшой у них завелся. Говорят, появился откуда-то здоровенный белый волчара — пасть — во! — Гвардеец развел руками, — лапищи — во!.. А у вас, ваши благородия, тут водка?.. Я к чему — моя-то служба уже закончилась —спать надо по уставу. А куда спать — кровь после драки играет…
Френн молча налил гвардейцу полный стакан. Тот просиял, снял шапку, пожелал «благородным господам царского здоровья и таёжной силушки», одним махом осушил стакан и захрумтел огурчиком.
— Значит, — гвардеец, щеки которого заметно покраснели, уселся рядом с Фигаро, и принялся стаскивать заледеневшие рукавицы — где-то эдак с год назад, пошли слухи среди местных шерифов, что завелся в здешних лесах волколак. Лютый — страсть! А, главное, непонятно откуда взялся. Оно ведь как: волколаки что попроще из простого люда и получаются — хряпнет такой волчок мужика, и пошло: мужик тот сперва по ночам пьет, потому что тоска непонятная мучает, потом в лес сбегает — на луну смотреть, ну а потом, ежели знахарка заговором не подлечит, или алхимик какой пилюль не даст, то и вовсе волчарой обертается. Ну, волколаки — невелика новость. Повидали, знаем. Ежели волколак колдуна укусит, то тут уже дело хуже, потому как когда колдун в волколака обращается, то страсть жуткая…
— Колдун прошедший полную трансформацию в волколака — та еще пакость. — Френн скривился и принялся наполнять стаканы. — Сильная, злобная и хитрая тварь.
— Но ведь колдун легко вылечит себя, как только почувствует первые симптомы. — Фигаро озадачено нахмурился. — «Волчий зуб» лечится на раз-два.
— Так-то оно так, но некоторые колдуны не лечат специально. Особенно престарелые. Ну, типа, пусть к бессмертию через волчью шкуру — хоть так. Не каждый же может Легким вампиром стать.
— Во, в точности так, вашблагородие! Как есть, так все и бывает. Только этот волчара, что на округу жуть наводит, это хрен вообще пойми что. Говорят, что размером с паровоз эта тварь, и что даже железо на крови его не имет. Знамо дело, у страха глаза велики, да только дыму-то без огня не бывает.
Выпили, закусили. Паровоз опять свистнул, вздрогнул и медленно тронулся, пробираясь сквозь заснеженную ночь.
— Я вот что скажу, — гвардеец промокнул губы рукавом, — либо эта скотина получилась из самого сержанта Кувалды, либо влезла в эфирную пакость какую, и получился волколак-химера. Потому как иначе вообще непонятно.
— Однако. — Фигаро уважительно посмотрел на ротмистра. — Это, кстати, идея: был себе волколак, залез в эфирную аномалию… Хотя странно, конечно: волколаки они ж, в какой-то степени, Другие, а, значит, к эфирным аномалиям устойчивы, но это ж Дальняя Хлябь. Хрен его знает, что тут бывает.
— Одно точно скажу, господин следователь: теперь этот волколак над местными волколаками за главного. И такая это заноза — словами не передать! В общем, одна только надежда, что найдется какой колдун-специалист, который поймет, что это за тварь да откуда. А лучше — придумает, как ее грохнуть. Вот это польза будет!
— Так на Хляби ж полно колдунов.
— Ха! Те колдуны, что сидят в Снежном Логе, они ж, почитай, ссыльные. И, ежели по закону, то ничего сделать не могут — преступники.
— А ежели не по закону?
— Ох, — гвардеец поморщился, — сложно там все… Вот встретитесь с шерифом Сандерсом, он вам сам все расскажет. А мы люди простые… Ладно, пошел я спать, а то завтра с утра в наряд. Спасибо господа за водку, храни вас Святый Эфир!
Гвардеец козырнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Замок щелкнул, закрывшись сам собой, и в воздухе над столом немедленно материализовался Артур-Зигфрид Медичи.
— Ага, — колдун удовлетворенно усмехнулся, — значит, мне не показалось. Был волколак, был… Это, господа, не просто какой-то там волк-оборотень, не-е-е-е-ет! Это настоящая ходячая эфирная аномалия первого порядка! Эх, мне бы времени побольше — занялся бы этой тварюкой…
