— Дмитрий…
Александра склонилась над столом, прикоснулась к моей руке. Её пальцы оказались тёплыми — мне почудилось, что их тепло поползло по моей коже.
— … Сегодня я проведаю родителей и к вечеру освобожусь, — сказала журналистка. — Потом… мы с тобой могли бы встретиться. Дима, я показала бы тебе город. Я многое о нём знаю. Я родилась в Ленинграде и прожила здесь всю свою жизнь. Из меня получится превосходный гид, вот увидишь. Я уверена: мои рассказы пригодятся для сюжетов твоих книг.
Лебедева смотрела мне в глаза. Она опустила взгляд на мои губы.
— Не переживай, я не сообщу об этих твоих капитанских удостоверениях папе. Ты правильно сказал: ему сейчас не до моих рассказов. Но вот меня твои фантазии о будущем заинтересовали. Ты интересный человек, Дмитрий. Мы с тобой вчера… да и сегодня отлично пообщались. Я с удовольствием продолжила бы это общение. Просто общение, не подумай… ничего такого.
Она повертела кистью руки — не той, которой всё ещё касалась моего предплечья.
— Нет, я, конечно, старым я тебя не считаю. Ты всего-то на восемь лет старше меня. Дмитрий, я хочу сказать что… у меня в запасе есть десять дней отпуска. Эта твоя история для новой книги о ленинградском маньяке… Как там его имя? Роман Курочкин? Это вымышленный персонаж? Или ты действительно считаешь, что такой человек существует?
— Улица Криворожская, дом семнадцать, квартира тридцать шесть, — сказал я.
— Что это за адрес? — спросила Александра.
— Там проживает Рома Курочкин.
Лебедева приподняла бровь.
— Ты даже знаешь его точный адрес?
— Я даже знаю имя той мёртвой девчонки, чьё тело сейчас находится в его квартире. У меня тоже хорошая память.
Журналистка одернула руку, словно я ударил её током. Закусила напомаженную губу. Внимательно посмотрела мне в лицо.
За окном вагона мелькали деревья: ели, сосны, берёзы, рябины.
— Давай мы сообщим об этом Курочкине в милицию? — сказала она. — Они сразу туда приедут. Если узнают, что у него в квартире находится мёртвая женщина. И арестуют этого человека. Разве не так?
Я кивнул, зажмурился от яркого солнечного света.
— Вполне возможно, что они приедут. Даже наверняка. Но только сначала я проверю, не ошибочны ли мои воспоминания. На всякий случай. Ведь одно моё предсказание уже не сбылось.
Лебедева наклонила голову, будто рассматривала моё лицо под новым углом.
Собранные в хвост светло-русые волосы легли на её плечо, заблестели на свету.
— Какое предсказание? — спросила Александра.
— Ты жива.
Три секунды Лебедева смотрела мне в глаза и молчала.
Прежде чем произнесла:
— Да. Я жива.
— Поэтому с милицией я повременю.
— Явишься к нему домой?
— Разумеется. Сегодня днём.
— А если он…
— У меня пистолет.
— Застрелишь его? Ты с ума сошёл?
Лебедева встрепенулась, махнула волосами. Её голубые глаза сверкнули подобно драгоценным камням в её серьгах.
Я улыбнулся, сказал:
— Александра Витальевна, за кого ты меня принимаешь? Не стану я так шуметь. Я разведаю обстановку. Узнаю, действительно ли я помню события будущего, или попросту сошёл с ума.
— И… как ты это поймёшь?
— Всё очень просто: прогуляюсь на Криворожскую улицу. Загляну в тридцать шестую квартиру.
— А если он тебе не откроет?
— Поговорю с его соседями. Покажу им милицейское удостоверение.
Я прикоснулся к карману жилета.
— Узнаю, проживает ли вообще в этой квартире тот самый Рома Курочкин. Или он всего лишь плод моей писательской фантазии. Послушаю жалобы на него: в известном мне прошлом он третировал соседей громкой музыкой.
— А если твоя информация подтвердится? — спросила Александра.
— От этого я и буду плясать. Появится конкретная информация… для милиции. Да и прочие мои воспоминания предстанут в новом свете. Несложная проверка, которая на многое прольёт свет. Да и прогулка по Питеру мне не повредит.
— По Ленинграду.
— Точно. Пока ещё по Ленинграду.
Александра вздохнула.
— Дима, а что ты думаешь насчёт другой прогулки? — спросила она. — Вечером, в моей компании.
Я покачал головой.
— Не получится, Александра Витальевна…
— Саша.
— Саша, — повторил я. — Вечером я снова буду в поезде.
Лебедева приподняла брови.
Сказала:
— Так скоро⁈ Почему? Куда ты поедешь?
— В Ларионовку. Это небольшой посёлок городского типа в Белгородской области.
— Зачем тебе туда? — спросила Лебедева. — И почему так срочно?
Я махнул рукой и ответил:
— Там у меня тоже есть дело. Очень важное дело. Не менее важное, чем то, из-за которого я приехал в Ленинград.
* * *
На Витебский вокзал Ленинграда наш поезд прибыл без опоздания. Шумная толпа загруженных сумками пассажиров ринулась к выходу из вагона. Мы с Александрой пропустили вперёд загруженных огромными сумками граждан, покинули вагон одними из последних. На перроне мы влились в людской поток, который двигался в направлении вокзала. Я нёс в руке сумку журналистки — задумчиво хмурившая брови Лебедева шагала справа от меня. Ленинград удивил меня ясной погодой. Обычно в дни моего появления здесь небо над городом рыдало. Сегодня же в Северной столице приветливо светило солнце, а в небе на фоне перистых облаков кружили чайки.
Полноводная река пассажиров привела нас к входу в Витебский вокзал. Сразу за массивными дверями она разделилась на десяток мелких ручейков. Лебедева дёрнула меня за руку, указала в направлении билетных касс, куда направилась часть явившейся с перронов толпы. Взяла меня под руку. Около касс мы остановились. Я окинул взглядом длинные очереди, выстроившиеся к окошкам, где продавали билеты. Поставил у ног Александры сумку, там же примостил свой рюкзак. Сказал своей спутнице, что скоро вернусь. Решительно зашагал к окошку, рядом с которым пересчитывала сдачу наряженная в невзрачное платье пожилая женщина.
Следующим в очереди (после уже державшей в руках заветный билет женщины) стоял бандитского вида светловолосый мужчина в спортивном костюме. Он уже склонил к окошку голову, когда я раскрыл у него перед лицом удостоверение офицера КГБ. Мужчина отшатнулся при виде Димкиного чёрно-белого фото со звёздами на погонах, будто одержимый демоном от креста священника. Я глянул в окошко на раскрасневшееся от жары лицо кассирши и потребовал билет до станции Ларионовка. У меня за спиной прозвучал многоголосый ропот недовольства. Но увидевший Димкино фото мужчина промолчал. Он лишь нахмурил брови и вздохнул.
Шепотки недовольный «произволом властей» пока ещё советских граждан в очереди звучали всего пару минут — за это время я обзавёлся билетом на поезд. Вернулся к Лебедевой, сообщил ей, что место в купейном вагоне мне не досталось — поеду до Ларионовки на «боковушке». Журналистка выдернула у меня из руки билет, внимательно осмотрела его, словно проверила мой проездной документ на подлинность. Заявила: мне вообще повезло, что я купил хоть какой-то билет в южном направлении. Я спрятал билет в карман, подхватил с пола сумку и рюкзак. Мы двинулись к выходу из вокзала, лавируя между сновавшими по залу людьми.
Напротив центрального входа в Витебский вокзал Лебедеву дожидался чёрный ГАЗ-3102 «Волга». Рядом с разукрашенными шашечками такси и с автомобилями Волжского автомобильного завода он выглядел пришельцем из иного мира. Водитель «Волги» заметил нас, выбрался из салона. Журналистка сбавила шаг, словно вдруг почувствовала усталость. Заглянула мне в лицо и в очередной раз предложила меня подвезти. Я снова отказался от её предложения. Вручил хмурому водителю «Волги» сумку Лебедевой. Набросил на плечи лямки рюкзака. Обменялся с погрустневшей вдруг Александрой стандартными прощальными фразами.
Машина Лебедевой тронулась с места — я вернулся на вокзал.
Спрятал в автоматическую камеру хранения рюкзак (оставил в нём пистолет). Сунул в карманы кожаные перчатки. Сжал в руке Димкину барсетку и зашагал ко входу на станцию метро «Пушкинская».
