Обеспокоенный таким положением дел командир Красногвардейской дивизии генерал-майор Тучков неоднократно высылал разведку, но приведенные дозорами пленные твердили в один голос, что со дня на день ожидают подхода основных сил и совершенно не понимают причин их задержки. Но они, то есть силы, обязательно будут, потому что просто не могут не быть.
Непонятная и неприятная ситуация, особенно если учесть отсутствие новостей из Ставки главнокомандующего. Чертов Кулибин, сколько всего изобрел, а сообщения до сих пор передаются курьерами. Неужели нельзя придумать что-то вроде переносного телеграфа? Есть, правда, гелиографы, но это больше игрушка, чем серьезное устройство, и работает лишь в солнечную погоду на расстоянии прямой видимости. Зря не взяли почтовых голубей, как Федор Иванович Толстой предлагал. Быстро, в какой-то степени надежно, а в крайнем случае — вкусно.
— И долго это merde будет продолжаться?
Обычно спокойный и невозмутимый генерал-майор хлопнул ладонью по карте, и заглянувший на шум дежурный офицер осторожно поинтересовался:
— Чаю?
— К черту чай!
— Зря отказываетесь. По утверждению нашего повара, запасы подошли к концу и более подвоза не планируется. — Лейтенант позволил себе улыбнуться: — Потом разве что ангел небесный на крыльях принесет.
Каково же было удивление дежурного, когда в землянку проник восторженный вопль снаружи:
— Летит! Летит!
— А вот и ангел явился, — усмехнулся Тучков, набрасывая на плечи полушубок. — Пойдемте встречать небесного посланца. Дмитрий Иванович.
— Я же пошутил… — растерянно пробормотал лейтенант.
— С такими вещами не шутят!
Появление небесного гостя хоть и было встречено красногвардейцами с радостью, но вовсе не удивило. Да, прилетел. Да, воздушный шар… Мало ли их по России летает? Вот если бы свежую почту привез, тогда другое дело. Но это маловероятно — воздухоплаватели предпочтут пару-тройку бомб загрузить в корзину, а мешок с письмами и газетами злонамеренно позабудут. Одно слово — люди не от мира сего, витающие в облаках во всех смыслах.
Летательный аппарат вышел точно на штаб дивизии, хотя никаких приспособлений для руления (или как там называются эти штуки?) на нем не наблюдалось. И как же они умудряются всегда попадать в нужное место и в нужное время?
— Эй, пешеходы, принимайте швартовы! — На землю упал конец толстого просмоленного каната. — К дереву вяжи!
Летчик из корзины внимательно проследил за правильностью швартовки и выбросил за борт веревочную лестницу.
— Я бы трезвый побоялся вот так, — заметил дежурный лейтенант. — И в здравом уме тоже.
Тучков снисходительно улыбнулся. Ему не раз приходилось присутствовать на учениях гусарских полков, и лишь война не позволила устроить такие же тренировки в Красной гвардии. Впрочем, а почему бы не организовать что-то подобное прямо сегодня?
Меж тем воздухоплаватель проявлял чудеса акробатики, спускаясь почти из поднебесья по вихляющейся из стороны в сторону лесенке. И охота человеку так рисковать? Подтянули бы пониже к земле. Какая проблема… Или боится порвать оболочку о ветки деревьев?
— Депеша от светлейшего князя фельдмаршала Кутузова, ваше превосходительство! — закричал небесный посланец, умудрившийся с высоты разглядеть погоны командира дивизии.
Тучков поморщился: ну точно не от мира сего — никакого понимания о секретности и конфиденциальности.
— Дмитрий Иванович, вызовите командиров батальонов[9] и начальников штабов.
Командиров не пришлось долго разыскивать — при появлении воздушного шара господа офицеры сами начали подтягиваться к штабу, справедливо полагая, что за получением известий сразу же последует Военный совет. Он и состоялся…
В штабной землянке генерал-майор обвел всех хмурым взглядом и бросил на стол вскрытый пакет:
— Поздравляю, господа, мы болваны!
Удивленная тишина и ни единого возражения. А Федор Иванович Толстой даже кивнул в подтверждение слов командира.
— Да, болваны, — повторил Тучков. — Но не расстраивайтесь, я тоже такой, как и все.
— Скромность красит человека, — не удержался от улыбки Иван Лопухин. — Но до определенной степени.
— Оставьте каламбуры для дам, господин капитан! — не поддержал шутку командир дивизии. — Вчера Наполеон взял Невель и Великие Луки и… и идет к Пскову, черт побери!
— Как так? А эти…
— А здесь отвлекающий маневр, здесь пешки, которыми пожертвовали. Вы играете в шахматы, Иван Михайлович? Так вот, в них появился новый термин — «полная задница»!
ГЛАВА 11
Белый снег не всегда белый и пушистый, иногда он и на снег-то не похож, так, что-то непонятное между дождем и градом. Русские называют это явление странным словом «krupa», что в переводе с их языка означает… Да, сейчас можно говорить о крупе, не опасаясь голодного ропота солдат, говорить о каше, о супе, в конце концов! Гений императора привел армию в те места, откуда хитрый царь Павел не успел выселить людей и вывезти запасы. И если бы не снег… Хуже него только песчаные бури в пустынях Египта.
Но ничего, уставших солдат ждут зимние квартиры и мясо в котлах, а господа офицеры имеют билет на постой к местному помещику. Да-да, в просвещенных цивилизованных странах именно так и делается, и мосье Клюгенау (так его, кажется, зовут) когда-нибудь будет заплачено за оказанное гостеприимство. Нет, не в этом году и не в следующем, но обязательно!
Кстати, почему у русского немецкая фамилия? Он не из тех немцев, что приехали сюда при матери нынешнего царя? Если так, то можно рассчитывать на более-менее приличный прием — хоть боши и свиньи, но культурная нация.
— Выше голову, господа, мы победители!
Капитан Граммон (да-да, совершенно правильно, из тех самых Граммонов, хотя и потерявших приставку «де») немного лукавил. Оборванный сброд никак не походил на победителей, особенно те неудачники, вытянувшие жребий исполнять роль артиллерийских лошадей, заменив собой съеденных животных. Печальное зрелище…
Но кто мог предположить, что против Великой Армии выступит самый главный русский военачальник — генерал Мороз? Шутка… но, как и в каждой шутке, в ней есть большая доля горькой правды. Ничего, злой солдат — хороший солдат! Еще бы не этот снег…
Вот и деревня вдали показалась. Название смешное — Кошелкино. Почти как cochon, что внушает определенные надежды и возбуждает аппетит.[10] Никто не встречает, что неудивительно — квартирьеров заранее не отправляли, решив сделать сюрприз. А то еще помещик сбежит, или… или посланцы пропадут. Но не стоит об этом распространяться — и без того обеспокоенный непрекращающимися нападениями император весьма холодно относится как к напоминаниям о потерях, так и к самим напоминающим.
А деревня и вправду смешная. И почему местные жители строят дома из дерева, причем даже в городах, где нужно опасаться пожаров? Или они специально, чтобы в случае опасности быстро сжечь и укрыться в лесах? Как горели Великие Луки… Сколько же нужно воевать для появления такой привычки? Нет, не смешно… Страшная страна и страшные люди.
— Барин, француз идет!
Вопль конюхова младшего сына не застал Аполлона Фридриховича врасплох. Отставной поручик Клюгенау еще вчера получил известие о приближении гостей, и сегодняшнее их появление не стало неожиданностью. Если идут, значит, так нужно, значит, сам Господь привел. И зачем тогда суетиться, наполняя дом криками, а то и ревом наподобие виденного о прошлом годе парохода? Суета сует, все суета…
— Манефа Полуэктовна, полно же вам бегать!
— Так супостат на пороге!
Ну и что делать с глупой женщиной? Да, именно с женщиной, а не с бабой! Аполлон Фридрихович и в мыслях не называл свою дражайшую половину столь обидным прозвищем — та хоть и происходила из купеческого сословия, но размер полученного когда-то приданого позволял видеть в ней определенное благородство. И тестюшка на зятя обидится, даром что на пять лет младше. А обида человека, с которым на паях держишь почти всю льняную торговлю в губернии, дорогого стоит. Вернее, дорого обойдется.
