– Какое же? – уточнил боец, довольно быстро привыкший к своему прозрачному воплощению.
– Я вернул контроль над книжкой, – серьёзно произнёс Дима. – И могу тебя туда вписать.
– Да? – переспросил воитель, сделав удивлённое лицо. – Знаешь, а мне надо подумать.
– О чём тут думать? – резко спросил писатель. – Соглашайся, пока не поздно.
– Я не знаю, зачем, – сказал Сеня. – Астролябия здесь, со мной. Там уже, наверное, все воюют. Лакомый кусочек им оставил Злободун. Может, лучше спокойно жить тут. Ты мне только верни любимую полностью, а не в виде призрака. И я всё вынесу.
– Не могу, – признался Дима. – Владыка Царства Мёртвых Бальтазар выкинул её на изнанку Ткани Повествования, и мне её оттуда никак не достать.
– Владыка Царства Мёртвых? – встрепенулся Натахтал. – В моём мире появилось Царство Мёртвых?
– Успокойся, – вздохнул писатель. – Это не я его придумал. Оно само появилось, после того, как я дописал “Второстепенного”.
– Зачем? – тупо спросил Сеня.
– Энтропия, – ответил Дима. – Величайший закон мироздания. Всё должно когда-нибудь умереть.
– И Астролябия? – по-детски спросил воитель, отчего у писателя кольнуло в сердце.
– Да, – честно ответил тот. – Но не сейчас, если ты согласишься вернуться в книжку.
– Я только-только начал искать свою маму.
– Я знаю, – Дима опустил глаза в пол. – Зря ты это затеял.
– Ну вот, – вздохнул боец. – Опять ты за своё. Ну извини, что разочаровал тебя. Опять.
– Это ты меня извини, – сказал писатель, не в силах посмотреть на своего персонажа. – У тебя никогда не было родителей.
– Что это значит? – спросил Сеня в недоумении.
– Я не прописал твоих родителей, – уже смелее проговорил Дима. – Это был муляж, затычка, чтобы сделать тебя чуть понятнее читателю.
– Значит… – воитель холодно посмотрел на своего создателя. – Весь путь, что я проделал, был зря? А как же квартира на Корабельной улице? Как же фото, которое мне дал Серафимыч? Он хотя бы настоящий?
– Нет, – тихо ответил писатель. – Как только ты ушёл оттуда, он перестал существовать.
– Господи, – только и произнёс Сеня.
Почему-то Дима легко отвечал на каждый его вопрос. Когда связь с книгой восстановилась, знания обо всём случившемся будто сами хлынули в голову. И сейчас писатель с ужасом осознавал зыбкость собственного “реального” мира, в котором рождаются и исчезают люди в угоду сюжету какого-то безумца за клавиатурой. Наверняка он прямо сейчас сидит перед своим ноутбуком и строчит этот абзац.
– Прости меня, – сказал Дима.
Натахтал пустил скупую мужскую слезу, но тут же смахнул её рукой и посмотрел прямо на своего создателя.
Писатель смог ответить на взгляд своего персонажа.
Даже в призрачной форме Сеня был очень выразительным, и каждая его эмоция по-прежнему легко читалась. В нём бурлила животная ярость на грани превращения в Злободуна. Его раздирала вселенская скорбь о несуществующих родителях. Им руководила обида на писателя, который допустил всё это. Душу глодала обречённая любовь к Астролябии. Но сквозь поток мрачных мыслей пробивались тонкие лучи надежды. К ним Дима и решил обратиться:
– Мы должны предотвратить конец света.
– Чего? – обалдел Натахтал.
– Вот так вот, – энергично закивал писатель. – Я не зря упомянул Бальтазара. Этот гад приходится лучшим другом Альтизару. – Когда Дима произнёс это имя, кулаки воителя крепко сжались. – И они задумали столкнуть мой мир с твоим. Если это произойдёт, то Ткани Повествования, из которой оба мира состоят, конец.
– Я мало что понял, – шмыгнув носом, ответил Натахтал, – но чую, что надо соглашаться. Умирать как-то не хочется.
– А я о чём, – просиял писатель, и громко крикнул: – Девчонки, идите сюда!
– Помирились? – тут же спросила Наталия, сунув голову сквозь стену.
– Да, – брезгливо ответил Дима. – Я впишу Натахтала обратно в книжку.
– И меня? – спросила Астролябия, приткнув голову рядом с дочкой Власова.
– Ты и так в книжке, – вздохнул писатель. – И твой благородный рыцарь обязательно вытащит тебя с изнанки.
– Обещаешь? – строго спросила красавица.
– Зуб даю! – воскликнул Дима, но тут же пожалел об этом, нащупав языком, что один нарощенный в детстве клык шатается.
Поимев неприятный разговор с боссом, Ибн Заде снова отрастил перья, чтобы долететь до своего замка. Визирь очень надеялся, что проказники, считающие себя стражей, задержали нежданных гостей до его возвращения. В конце концов, их должны были обеспокоить вспышки света из курилки.
Бальтазар был не в духе. Неудивительно, если учесть, что автор маячил прямо перед ним, а потом вдруг просто исчез. И миры почему-то не столкнулись, хотя должны были. Только причём тут бедный Ибн Заде, непонятно.
Деспоты всегда такие, увы. Будь у визиря выбор, он бы давно уже сбежал, сверкая пятками, но его бы тогда нашли прислужники властелина Царства Мёртвых и вернули обратно в пандемониум усопших безумцев. И собирал бы сейчас Ибн Заде лего без схем. Или крутил бы руль, представляя, что ведёт машину, хотя на самом деле просто запускал бы кнопками разные сигнализации.
Впрочем, всё это оказалось таким ничтожным, как только визирь увидел на горизонте Пейтеромск.
Оказывается, то, что правитель принял за лучи авроры, было его сгорающим городом.
Как всё не вовремя!
Спикировав к центральной площади, Ибн Заде втянул перья обратно и окинул город орлиным взором.
Набег чёрно-фиолетовых воинов был в самом разгаре.
Вокруг валялись искалеченные тушки усатых моржей на ножках, последний кривозубый павиан закрывал за собой люк, а на врага бежали самые отважные маги и музыканты.
Пейтеромцы перед лицом врага оказались неожиданно сплочёнными, и визирь искренне порадовался командной игре, которую затеяли представители гильдий. Пока хитровыдуманные торговцы толкали вторгшимся войскам веники Кирби, волшебники и барды заходили во фланги, чтобы окружить нерадивые отряды со всех сторон.
К радости правителя, на его глазах зрел самый настоящий Пейтеромский котёл.
Искренне желая помочь подопечным, визирь вспомнил несколько особо действенных заклятий и собрался уже ринуться в бой, как на его плечо легла тяжёлая рука.
Ибн Заде развернулся и кисло приветствовал своего антипода:
– Что это за поза богомола?
И правда, Гарюрич словно изображал милое насекомое, в чьём племени практиковались казни по гендерному признаку.
– Ты не представляешь, как я тебе рад! – Улыбнувшись, Долгорукий схватил визиря за руку и повёл в глубь кварталов.
Глава двадцать четвёртая
Глава двадцать четвёртая
– С кем это ты там зажимался, пока меня не было? – грозно спросила Астролябия своего возлюбленного.
Даже в призрачной форме она внушала большие опасения за физическое здоровье.
Медсёстры тоже умеют убивать.
– Я, э-э-э… – протянул Сеня, махнул рукой и замолчал, посмотрев на писателя.
Дима вжал голову в плечи, уже пожалев о том, что, читая набежавший за время душевного разговора текст, позволил себе спросить: “Роза? Кто такая Роза?”
Если бы воитель не был столь прозрачным, на его щеках обязательно бы заплясал стыдливый румянец, но сейчас обошлось. Хотя красавица и сама прекрасно знала, как отреагирует лицо её неуклюжего ухажёра.
Заметив странное переглядывание парней, Астролябия тоже стала с ними переглядываться, словно пыталась телепатически считать их мысли.
Это ещё повезло, что Ткань Повествования не наделила её такими способностями, а то было бы совсем худо.
