В Эфире. Дилогия (СИ) - Гарцевич Евгений

Я отмахивался от системных сообщений, которые сыпались одно за другим. Какой нафиг контракт, какая оцифровка? Что это вообще было? Какой-то кастинг на ремейк древнего фильма «Сказка о потерянном времени» или «Видоизмененного углерода»? Как я оказался в теле Эйпа? Положим, система может перепутать цифровые аккаунты, но ведь не людей из плоти и крови! Я, наверное, брежу. Не хочу читать контракты и инструкции, будто это все нормальная ситуация!

Но система была настойчива и раз за разом подсовывала меню выбора персонажа. Отказаться я не имел возможности. Персонаж с пометкой «создано на основе вашего прошлого игрового опыта» стоял напротив меня. Точнее, висел в пространстве — как, собственно, и я сам.

Когда-то в детстве я крепко закрывал глаза и оказывался в безграничной темноте, не видя своего тела и лишь чувствуя его очертания. Сейчас наблюдалось нечто похожее — четко виден был только невысокий пузатый абориген, который все время маячил передо мной, куда бы я ни повернул голову. После каждого моего разворота кончики косичек, заплетенных на его бороде, немного подрагивали, а за его спиной виднелось что-то размытое, будто искаженное толстым грязным стеклом.

Сам же я на каком-то внечувственном уровне ощущал, как машу руками, пытаюсь пнуть мужика ногой, сжимаю до скрежета зубы, но по факту не происходило ничего. Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь — и уж точно не человек…

Я будто погружаюсь в толщу воды, нет невесомой легкости, есть тяжесть, которая давит со всех сторон, создавая форму моего сознания. И еще страх, щекотливый и приторный, как будто стоишь на карнизе высотного здания в шаге от смертельного полета, смотришь вниз, но не уходишь, а в голове только две мысли: «А что если…» и «Что за ерунда в голову лезет…»

Если бы мой сгусток сознания мог вспотеть, он сделал бы это трижды — когда не нашел кнопки выхода, когда осознал, что это не сон, и, наконец, когда понял: здесь можно застрять навсегда. Я сфокусировался, представив, что кликаю по изображению персонажа. Мое «я» втянулось в пузо туземца и растеклось по его телу. Он крякнул, выдохнул и развернулся к мутному стеклу.

Предметы стали обретать форму, и свой первый шаг абориген сделал уже не в темноту, а сквозь полупрозрачную пленку в большой зал с барной стойкой и деревянными столами. Не знаю, мои ли это были истеричные слова или их зашили в программу НПС, но я крикнул: «Всем за счет заведения!»

Я не услышал, что мне ответили, потому что завис. Сбой дала не программа (хотя в верхнем левом углу мигали красные цифры повышенного пинга), а мои ощущения. Краски, запахи, звуки — их был такой переизбыток, что все мои прошлые впечатления от Эфира показались пиксельным тетрисом.

Столь ярко и полно я ощущал жизнь лишь в реале, когда мне было шестнадцать и мы сбежали ночью на речку с девчонками из соседнего отряда «академиков», купались голышом и, стоя по пояс в холодной воде, неумело ласкали друг друга. Светила луна, и призывно белели обнаженные груди девушки, в которую я был тогда влюблен…

Нынешние ощущения были, конечно, далеки от эротики, но даже простейшие бытовые мелочи впечатляли невероятно — шевеление волосков на виртуальной руке, топот мышки, пробежавшей под столом, тяжесть в пивном животе и даже легкая ломота в натруженной пояснице.

Запахи и вкус — вообще отдельная песня. На этикетках с вином часто пишут, что, мол, виноград такой-то, выращен там-то, букет изысканный, сложный с тонкими оттенками. После чего оттенки эти подробно перечисляются — от каких-то ягод до шоколада. И всегда находятся знатоки, которые пьют маленькими глотками, причмокивают, перекатывают по небу глоток, приговаривая: «О, да, я чувствую, как раскрывается чернослив! Ой, кажется, звучат нотки молочных сливок и дубовой бочки!» А ты попробуешь — кислятина кислятиной. Но сейчас, когда я на автомате налил себе халявного пива, меня проняло. В этом вкусе было все — и сложный изысканный букет, и нотки чего-то терпкого и сладкого вроде крыжовника, и волна послевкусия. Как говорится, и пусть весь мир подождет, а я пивка попью.

Теперь я понимал, почему правительство против свободной оцифровки. И почему пропаганду цифрового бессмертия приравняли к пропаганде наркотиков.

Минут пятнадцать я привыкал к новым ощущениям. Зашел за барную стойку, налил вторую кружку прохладного пива — и с удивлением обнаружил, что помню все рецепты, которые когда-либо использовал. Но чувствовал, что повторить не смогу: знание есть, а навыков нет.

Из размышлений меня вывел какой-то старик. Он приковылял из-за стола в углу, оставив там плачущую женщину, и протянул мне пустую кружку. Я улыбнулся, но в ответ он даже не сказал спасибо, только вздохнул, а женщина зарыдала еще сильнее.

Когда эйфория от нового знакомства с Эфиром меня чуть отпустила, я заметил, что в зале больше никого нет. На столах валялись опрокинутые кружки, стояли миски с остатками еды, а некоторые лавки перевернулись, будто люди тут были совсем недавно, но в спешке покинули таверну.

Я быстро пробежался по системным подсказкам и узнал, что таверна «Крыло ворона» (она же — постоялый двор на десять комнат) принадлежала моему НПС, подвал был на восемьдесят процентов забит бочонками с элем, а на кухне на вертеле подгорал молодой поросенок. Еще я рассмотрел две пустые полоски справа вверху интерфейса, одна из них показывала набранный опыт в отыгрыше НПС, вторая — выплаченные средства. Система подсказала, что как только одна из них заполнится полностью, я перестану быть неигровым персонажем, и смогу играть, как захочу.

На улице послышался лязг и грохот, а на окна упала тень. Прихватив кружку, я вышел на улицу посмотреть, что происходит, и замер. Прямо надо мной, почти достигая уровня третьего этажа, возвышался черный металлический дракон, а из-за его спины надвигалась целая армия: люди, стая механических псов и более крупные звери, похожие на носорогов в броне. Дальше на несколько километров стояло облако пыли. Дракон заревел и открыл пасть. Я подумал, что так бывает только во сне и успел сделать еще один глоток.

«В Эфире! Получен критический урон. Вы погибли. Штраф опыта — 5 очков. Вы получили первое предупреждение за досрочную смерть персонажа. До перерождения 30 минут».

***

Полчаса я метался по пустоте в попытках найти привычные кнопки управления и напрягал сознание, визуализируя знакомые образы в нужных местах. В итоге восстановил почти все, что мне было нужно. Когда появились кнопки выхода и обратной связи, звук моего довольного хрюканья разнесся эхом окружающему пространству. За этим, однако, сразу, последовали два матерных вопля и вой отчаяния. Кнопка выхода была неактивна, будто уже нажата, так что виднелся лишь плоский контур. А для обратной связи требовалось сначала миновать бота с выбором возможных проблем, и только в случае большой удачи можно было дойти до окошка со свободным обращением.

Опции отправки личных сообщений у НПС не было, но работал чат в пределах нового материка. Только написать что-либо я не мог. Огромная, на все верхнее меню, отметка, что я заблокирован за нарушение правил Эфира, мигала красным цветом. Такое случалось с игроками, когда они спамили или оскорбляли других, а в ответ на них сыпались жалобы. Чертовы Хранители с их четкой организацией! Уже наверняка выкинули меня из клана и всей толпой нажаловались на якобы неспортивное поведение, а искусственный интеллект игры, не разбираясь, принял меры. Да и что бы я туда написал? Помогите, украли тело, у вас сбой на сервере, загрузите бэкап?

Я все-таки потыкался в выпадающие списки службы поддержки. Больше всего подошел пункт «не помню логин», в котором выпало еще десять дополнительных уточнений. Страна и город на момент регистрации, привязка телефона, были ли платежи — все это я вспомнил почти без проблем, но указать интернет-провайдера на момент регистрации уже не сумел и закрыл окно.

Система замигала, и передо мной появился новый персонаж, а за ним, как в прошлый раз, мутное пространство. Если в прошлый раз я хвалил Эфир, то сейчас от возмущения даже на миг забыл, что со мной приключилось. Персонажа я бы назвал красивым, даже в чем-то прекрасным — проблема состояла лишь в том, что он был женского пола. Опять аврорианка — стройная фигура, большие глаза, высокие скулы, как мне нравится. Эфир явно считывал образы из моей головы — то мечты о таверне, то смуглые спортсменки. Но то, как Эфир все это переиначивал, меня уже начинало пугать.