Локи. Дилогия (СИ) - Горъ Василий

- Виктор Тимофеевич, возражать против этого решения было некому, постольку поскольку все мои родные и близкие погибли во время похищения. Да и потом, что толку от возражений, если клятва Служения дается по велению души? А по поводу вашего вопроса, Александр Игоревич, могу сказать следующее: в номер, в котором меня готовили к пыткам, ворвался один-единственный боец. Походя расстрелял двух телохранителей шейха Аббаса бин Анвара аль-Галиба, превратил их хозяина в фарш, перерезал ленты, притягивавшие меня к операционному столу, и переправил на корабль. Таким образом, выбирать было не из кого…

Не успела я договорить последнюю фразу, как глаза Дмитрия Рудакова стали размером с блюдце, а острый кадык на слишком длинной шее дважды дернулся вверх-вниз:

- Локи, ты завалил Жнеца?!

Судя по реакциям остальных, и имя, и прозвище ублюдка, чуть было не превратившего последние дни моей жизнь в ад, они услышали в первый раз. И, конечно же, заинтересовались. Поэтому менее, чем через минуту над коммом крупного специалиста по самым разыскиваемым покупателям живого товара Арабского Халифата появилась голограмма странички в Сети с портретом и «автобиографией» шейха Аббаса. А еще через мгновение одноклассники моего спасителя абсолютно одинаково охнули. Еще бы: портрет Жнеца по диагонали пересекала алая полоса, на которой было написано слово «Уничтожен Ярославом Логачевым»!

Увы, в этот момент мне было не до их восторгов – меня «догнали» воспоминания, и я задохнулась от лютой ненависти к «соседям по системе»! Слава богу, сгорала в этом чувстве не так уж и долго – заметив, что я не в себе, Ярик от всей души шарахнул по комму Рудакова кулаком. А как только картинка схлопнулась, рванул меня к себе и вжал лицом в грудь.

Потом, кажется, что-то говорил тихим, но очень теплым шепотом и через какое-то время все-таки вернул в реальность. Правда, анализировать происходящее я начала далеко не сразу – да, в какой-то момент совершенно самостоятельно оторвалась от Логачева и повернулась к его одноклассникам, да, попросила прощения за нервный срыв, да, увидела расстроенное лицо Дмитрия и даже услышала его не очень искренние, но многословные извинения. Но все это время была, как в тумане, ведь перед моим внутренним взором сплошным потоком мелькали фрагменты пережитого на Фуджейре.

Окончательно пришла в себя только в салоне «Дракона», мчащегося по какой-то безлимитке, сообразила, что испортила Логачевым первый этап игры, и почувствовала, что горю. Прятать лицо в ладонях или топить горе в слезах было не в моем характере, поэтому я повернулась к Ярику, попросила прощения и нарвалась на отповедь:

- Даш, а за что ты извиняешься?! За то, что никак не придешь в себя от пережитого в плену?! Так это нормально! Более того, любой другой человек, оказавшийся на твоем месте, отходил бы от подобного стресса не один месяц! На самом деле извиняться должны мы, Логачевы, втянувшие тебя в свои игры, вынудившие изображать спокойствие и уверенность в себе всего через сутки после спасения, и не позволившие даже нормально выспаться!

- Я дала клятву Служения; эта игра может спасти жизни тысяч порубежниц; мы… – затараторила я, но была перебита на середине предложения:

- Да, дала. Но это не значит, что я не должен тебя беречь. Поэтому спасение порубежниц подождет, пока ты не оклемаешься.

- Мы дали сло-…

- И сдержим: я буду летать в школу каждый день. Просто один. До тех пор, пока тебя не отпустит. Тем более, что самое главное уже сделано – вознаграждение упало на вполне конкретный счет, часть средств была пущена на покупку предметов роскоши, слишком дорогих для обычной агентурной игры, я появился на людях со Спутницей, а ты вполне естественно отреагировала на досье Жнеца!

- Постой-постой… - перебила его я, поймав за хвост промелькнувшую мысль. – Ты хочешь сказать, что шоу с досье было подстроено?!

Локи поиграл желваками и угрюмо кивнул:

- Почти уверен, что да. Только понял это уже после того, как правильный слух ушел в люди. И вот уже четверть часа обдумываю, как «отблагодарить» за эту «радость» старших.

Не знаю, почему, но я сразу поняла, что он не лжет и не пытается выставить себя в лучшем свете, а действительно не знает, что меня решили использовать втемную. Потом пришла к выводу, что этот парень действительно собирается отомстить. И первое, и второе согрело душу. Но включившаяся голова помешала насладиться этим ощущением:

- Яр, они сделали то, что считали необходимым! Поэтому…

- Даша, кому ты отдала Честь и Жизнь, роду Логачевых или все-таки мне? – вкрадчиво поинтересовался он.

- Тебе… - вздохнула я.

- Значит, степень твоей вовлеченности в дела рода буду регулировать я, а не толпа моих обнаглевших родственников! – холодно заявил он. – Вопросы?!

Вопросов не было. Ни одного. Поэтому всю оставшуюся часть пути до поместья мы провели в тишине – Ярик пилотировал «Дракошу» на одних рефлексах и параллельно обдумывал что-то очень неприятное, а я смотрела на его закаменевшее лицо и вспоминала самый первый разговор с его ближайшей подругой…

…Формулировка сообщения, отправленного вдогонку Ярику вроде как от нас обеих, показалась мне слишком игривой. Его ответ – тоже. Однако ломиться в чужой монастырь со своим уставом было глупо, и я задвинула мысли по этому поводу куда подальше. Затем задавила легкое предубеждение к этой парочке и… мысленно усмехнулась – для личности, обменявшей честь на месть, я была слишком разборчивой. В результате предложение Забавы перебраться в помещение поуютнее приняла с милой улыбкой, и вскоре оказалась в игровой.

Эту часть покоев Ярослава можно было смело назвать олицетворением понятия «уют»: световые панели, спрятанные в самых неожиданных местах, создавали приятный полумрак, мягкие даже на вид диваны и кресла приглашали упасть в свои объятия и раствориться в неге, терминал и приемное окошко ВСД , расположенные не на стене, а между сидениями, открытым текстом сообщали, что почувствовать себя сибаритом можно без лишних телодвижений, россыпь эффекторов ДАС гарантировала отличный звук, а легкий аромат хвои, будоражащий обоняние, намекал на наличие весьма продвинутого климат-контроля. Пока я разглядывала и оценивала все это великолепие, самая близкая подруга Ярослава прилегла на диван и предложила располагаться там, где удобнее. А когда я воспользовалась ее предложением, быстренько организовала пару бокалов с каким-то напитком и здоровенную плитку шоколада.

- Морс. Ягодный… - заметив мой вопросительный взгляд, сообщила она. И объяснила логику выбора именно этого напитка: - Разговор планируется более чем серьезным, и нам потребуются светлые головы.

Я коротко кивнула, дав понять, что согласна с таким подходом, устроилась поудобнее и превратилась в слух.

- Для начала расскажу о себе. Я считаюсь воспитанницей родителей Ярослава и так же, как ты, появилась в их семье после «знакомства» с людоловами. Только мое получилось совсем коротким: в момент появления корвета этих тварей над нашим флаером отец успел подать сигнал тревоги. А после активации силовых захватов понял, что шансов выкрутиться нет, и решил спасти нас с мамой от рабства. Поэтому изменил режим работы тревожного маячка на ТК-шке и вызвал огонь на себя. В это время мы подлетали к Зеленограду по участку воздушной трассы, проходящей через зону ответственности рода Логачевых, соответственно ракета земля-космос, влетевшая в корвет, стартовала из их поместья. Тревожная группа с дежурным врачом, прибывшая на место падения обломков нашей машины, была оттуда же. Но я всего этого не видела – пришла в себя только через три с лишним недели в открывающейся медкапсуле и узнала, что родители погибли, меня собрали чуть ли не из отдельных фрагментов, а врач, который умудрился это сделать, решил меня удочерить. Трудно сказать, чем руководствовалась Алла Леонидовна, принимая столь неоднозначное решение, но в родовом поместье Логачевых я оказалась уже через пару часов после выписки из клиники. И даже познакомилась с «будущим братиком». Потом матушку Ярика выдернули на очередной аврал, и она пропала на полторы недели. Как вскоре выяснилось, для его родителей это было вполне нормально. Более того, они до сих пор появляются дома лишь по большим праздникам и, чаще всего, в противофазе. В общем, удочерить меня тупо забыли, и я до сих пор живу в этом роду на птичьих правах. Впрочем, это к делу не относится – главное, что в тот момент я чувствовала себя обязанной хирургу, вытащившему меня из небытия и предложившего хоть какое-то будущее, поэтому дала себе слово отплатить добром за добро. Увы, быть полезной тем, кто в принципе не появлялся дома, было затруднительно, поэтому я сосредоточилась на их единственном сыне, которому тогда было четыре года. А он, оказавшийся в разы более теплой, отзывчивой и ответственной личностью, чем все Логачевы, вместе взятые, сначала помог пережить боль утраты, затем раскрасил новую жизнь яркими красками и, в итоге, стал в ней незыблемой опорой. Я тоже не отставала – поняв, что та часть рода Логачевых, которая после Большой Войны осталась на Рубеже, живет одной лишь непрекращающейся войной с людоловами, и увидев, что с самого раннего детства Ярика готовят к единственному достойному занятию для настоящего мужчины – уничтожению тварей с Фуджейр – решила изучить медицину. Для того, чтобы рядом с ним всегда был врач, способный справиться с любым ранением даже без высокотехнологичных «костылей». А еще помогала ему учиться, подбирала правильные режимы тренировок и так далее. В процессе вросла в Локи душой и сердцем, а он точно так же врос в меня. И это не просто красивые слова: когда мне сообщили о гибели жениха в Левенской Бойне, и я морально умерла на несколько недель, именно этот мальчишка не позволил мне зачахнуть от горя. Кстати, и это тоже не аллегория: первые недели полторы я пребывала в состоянии, мало чем отличающемся от комы. То есть, по сути, была овощем – не реагировала на окружающий мир, не ощущала никаких потребностей и ни о чем не думала. А Ярик, которому тогда было всего тринадцать, забил на школу и тренировки, не отходил от меня ни на шаг и умудрился вернуть к жизни. В общем, я ему обязана слишком многим. И теперь живу им одним. Делая все, чтобы его жизнь была хоть чуточку легче…