— Ты ведь сам видел, что делает «Зарин». Я злейшему врагу такой смерти не пожелаю.
— Предлагаешь положить наших людей?
— Не передёргивай, Глеб, ты прекрасно знаешь, что нет! Просто…
— Совесть, я тебя понял.
— У тебя самого как: ничего не колышется внутри?
— Нет, Толя, я просто хочу решить задачу, вот и всё.
— Ты психопат, Глеб.
— Я знаю. Хотя эмоции всё же испытываю, но не так ярко, как это проявляется у тебя. К завтрашней ночи нужно перебросить артиллерию вот на эти точки, — я указал палочкой примерные позиции. — Наверняка ветер чаще всего дует с реки, вопрос только в его скорости. Так что забрасывать нужно как можно ближе к крайней стене. Своих людей перебросим чуть дальше, чтоб не зацепило, и ударим на рассвете, пока большинство будет спать.
— Почему ты не хочешь вначале поговорить? Может, удастся решить вопрос миром?
— Толя, это даже не смешно. Пока жив Пережогин, никто с нами и словом не обмолвится. Разговаривать мы начнём после того, как заберём себе Казань.
— Их ты тоже собираешься вытравить газом?
— Если потребуется, — пожал плечами я, — но я думаю, что всё пройдёт гораздо проще. Главное, чтоб твои люди сделали всё правильно.
— Они справятся.
— Тогда к чему лишний трёп? Давай ужинать и спать.
* * *
Утро принесло странные вести. Для меня это стало неожиданность с большой буквы. Я мог предполагать даже то, что ночью нас атакуют из крепости, но не самовольный уход своего генерала. Толя свалил. Пока весь лагерь крепко спал, естественно, кроме часовых, он ушёл и назад пока не вернулся. Людям сказал, что это мой приказ, а потому никто даже ухом не повёл. Ну какая может быть тревога, если старший сказал, мол, так нужно. Субординация, чтоб её! Никто даже не осмелился уточнить этот момент у меня.
Сказать, что я был зол? Нет, я пребывал в настоящей ярости. Люди боялись смотреть мне в глаза, когда я чехвостил их за то, в чём они, собственно, не виноваты. Но в тот момент мне это было не объяснить. Да, в итоге я всё же успокоился и даже наказывать никого не стал, но в голове крутились очень нехорошие мысли.
— Сворачивайте лагерь, и возвращайтесь в расположение, — скомандовал я. — Гаврилов и Савин, пойдёте со мной. Надеюсь, этот кретин, ещё не успел добраться до крепости.
Бойцы молча кивнули, и мы нырнули в молодой и довольно густой лес. Сразу перешли на бег трусцой, в надежде опередить Толю и удержать его от глупости. Хотя, положа руку на сердце, я не верил, что у нас это получится.
И вот как мне расценивать его поступок? Оставить как есть, не наказывать? И что подумают другие? Что можно каждому поступать как вздумается, и ничего за это не будет? Ведь он не просто нарушил приказ или отправился в самоволку, здесь прямой саботаж, не побоюсь этого слова: «предательство». Я понимаю, что он собирается делать и рассматривать его намерения с такого ракурса, наверное, не совсем правильно. Но как же это злит…
Под угрозу попадает самый основной план захвата. Во-первых, они смогут подготовиться, а во-вторых, Толя понимает, что я не стану травить газом крепость, пока он внутри. Ну и в-третьих, взяв его в заложники, они даже могут начать диктовать мне условия. В общем, как ни посмотри — поступок достоин премии Дарвина. Даже если у него получится договориться, в чём я сильно сомневаюсь, наказания с моей стороны ему не избежать. Или всё-таки победителей не судят?
Крепостные стены показались минут через тридцать. Пот ручьём бежал вдоль позвоночника, а сердце, казалось, готово покинуть грудную клетку. Но останавливаться мы не стали. Пока нас ещё не видели со стены, осмотрели окрестности в поисках Анатолия и только когда убедились, что его нигде нет, выбрались на открытое пространство.
В целом, мой поступок тоже смело можно назвать идиотским, если бы не одно «но». Я сразу накрыл нашу компанию силовым полем, да и внутрь заходить как-то не собирался. Так что, в случае шухера, свалить мы успеем. Однако хочется всё же уйти вместе с Толей, а желательно и с крепостью заодно. Но это я опять губу раскатал…
— Стой, кто идёт⁈ — рявкнул голос в громкоговоритель.
Мы молча замерли, потому как орать против ветра, смысла никакого, всё равно никто не услышит. Но и в крепости это тоже прекрасно понимали. Наверняка там сейчас шорох стоит, люди пытаются понять: один я пришёл или умудрился незаметно привести за собой войско. В любом случае, некоторое время для принятия решения им потребуется.
На стене явно наметилось движение. Кто-то периодически выглядывал, мелькали фигуры в полумраке между зубцами. В бинокль это всё хорошо было видно, и смотреть нам никто не в состоянии запретить.
Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем раздался очередной выкрик.
— Комендант приглашает вас на переговоры, Ваша Светлость. Но только одного.
— Они что, решили, будто я идиот? — усмехнулся я и в качестве ответа показал средний палец.
Однако с места так и не сдвинулся. Похоже, мой жест расценили правильно, если судить по очередной суете. Но теперь она выглядела несколько иначе. Люди заняли боевые позиции, взяв нас под прицел автоматов, и даже несколько пулемётных стволов развернули в нашу сторону. Не удивлюсь, если ещё и снайперов подключили. Но на сей раз ждать пришлось недолго.
Как только беготня на стене улеглась, распахнулась калитка в воротах и за стены выбралась группа людей на квадроциклах. Вот что значит княжество с неограниченным запасом топлива. Мы в таких случаях выпускали конный патруль.
Техника с громким треском приближалась. Три квадрика по два человека на каждом. Неужели они думают, что для меня это проблема? В случае необходимости, я уложу их всех за считаные секунды. С другой стороны, это может быть просто такой порядок. Впрочем, плевать.
— Ваша Светлость! — с первого квадрика спрыгнул крепкий мужик в камуфляже и слегка поклонился. — Я комендант крепости «Камское устье», Ба́хин Александр Иванович.
— Глеб Николаевич, — представился я, хотя в том не было никакого смысла, — У вас мой человек.
— Это так, ваша светлость.
— Верните его.
— Вы ведь понимаете, что в данных обстоятельствах это невозможно. К тому же он явился к нам по собственной воле.
— Рад за него. Значит, вы отказываетесь?
— А как бы вы поступили на моём месте?
— Речь не обо мне.
— Ошибаетесь. Вы как раз основная тема для беседы.
— Вы ведь тоже понимаете, что я не стану отступать.
— Да, понимаю. Но и ваше предложение принять не могу. Меня мои же люди на вилы поднимут, как предателя.
— В таком случае вы все умрёте.
— Не факт.
— Факт, как и то, что я дойду до Казани.
— Возможно, Ваша Светлость. Но в данных обстоятельствах вы находитесь в тридцати километрах от наших стен, и мы не позволим вам подобраться ближе.
— Это лишь вопрос времени.
— Я разумный человек, Глеб Николаевич, и готов к конструктивной беседе. Однако слышу от вас только угрозы.
— Сдайте крепость и сможете оценить разумность с моей стороны. Клянусь, что ни один ваш человек не пострадает, я даже крепость за вами оставлю, если присягнёте мне.
— Я уже дал присягу. Мой суверен — князь Пережогин, и вам это известно. Что обо мне подумают люди, если я стану приносить клятву верности каждому, кто явится на мой порог?
— Я не каждый.
— Простите, Ваша Светлость, но без весомых аргументов я не стану этого делать.
— И что же, по вашему мнению, может стать подобным аргументом, господин Ба́хин?
— Боюсь, лишь официальная смена власти. В любом другом случае мы будем стоять насмерть.
— Вы человек чести, и я это ценю. Жаль, что вы всё ещё желаете остаться моим врагом.
— Нет, не желаю. Не я вторгся на ваши земли, выходит, вы просто не оставили мне выбора.
— Выбор есть всегда.
— Согласен. Но этот для меня неприемлем. А для чего вы вышли из крепости? Не просто же так, ради праздного любопытства.
— Как раз оно мной и движет, Ваша Светлость. Хотелось понять, что вы за человек.
