Он возился долго. На часы Сашка не смотрел, у него с детства было врождённое чувство времени, он откуда-то всегда знал, сколько осталось минут до конца урока или во сколько надо проснуться. Вот и теперь он чувствовал, кожей ощущал, как секунды одна за одной уходят, утекают, не оставляя ему, Сашке, шанса на то, чтобы найти этот чёртов генеральский дневник.
Внезапно его осенило — секретер в гостиной. Когда-то Оленька, которая водила его по своей квартире, как по музею, произнося диковинные названия предметов, которые Сашка до этого даже не слышал — «шифоньер», «трельяж», «секретер» — показала ему этот то ли стол, то ли шкаф — весь такой резной, потемневший от времени, со множеством маленьких ящичков.
— А зачем он? — рассеянно спросил Сашка. Он раньше видел, у Савельевых стояло что-то похожее. Но там это было к месту и ничуть не мешало, а здесь в нагромождении помпезного убранства, казалось лишним и избыточным.
— Ну, там хранить всякие мелочи. Папа туда иногда складывает документы какие-нибудь, чтобы в столе не затерялись. А вообще, им почти никто не пользуется, просто — красиво…
Подчиняясь какому-то внезапному озарению, Сашка рванул в гостиную, кинулся к этому секретеру и стал методично, открывать ящики — один за другим, бегло проглядывая содержимое. И, о, чудо, почти сразу он увидел то, что искал. Потрёпанную, слегка выцветшую от времени чёрную тетрадь. То, ради чего он и оказался тут.
Он схватил её, закрыл ящик, сделал несколько шагов к выходу и тут же замер.
— Саш, ты где? — мелодичный голос Оленьки, идущий откуда-то из глубины квартиры, просто пригвоздил его к полу.
И что делать? Мысли заметались в голове, просчитывая все варианты. Куда деть тетрадь? Не в штаны же её запихивать? Чёрт, как глупо-то…
— Саша! — голос приближался. Саша услышал шаги…
На раздумья не было времени. Его взгляд, тревожно бегающий по гостиной, остановился на глобус-баре — несуразном предмете, в котором Рябинин хранил свой элитный алкоголь. Повинуясь скорее какому-то инстинкту, нежели разуму, Сашка быстро приоткрыл его и сунул туда тетрадку, стараясь запихнуть её поглубже, чтобы не бросалась в глаза, спрятать среди бутылок.
— Я иду! — Саша опустил крышку, услышав характерный щелчок, и почти бегом рванул в коридор. — Я тут…
— Ну, где ты там ходишь? — Оленька озадаченно смотрела на него своими пустыми кукольными глазами.
— Да я так, извини, — Сашка обнял её, пряча глаза, боясь, что она поймет по его лицу. — Просто, скучно было в комнате сидеть… Может, давай ещё…
— Ну, ты чего? Не успеем же. Мама скоро придёт. Да и мне надо себя в порядок привести. Не сердись.
Дверь квартиры Рябининых закрылась за Сашкиной спиной.
Сашка машинально сделал несколько шагов по коридору и остановился. Что он наделал? Что? Столько усилий, и вся зря. Тетрадь просто переместилась из секретера в глобус-бар, и что теперь надо предпринять, чтоб извлечь её оттуда, Сашка не имел ни малейшего представления.
Глава 7. Кир
На КПП его уже поджидали Вера и Марк. Стояли чуть поодаль от будки и о чём-то спорили. Марк волновался, размахивал руками, Вера же, напротив, была неподвижна, глядела на своего парня, упрямо выпятив подбородок, и что-то ему выговаривала — твёрдо и сурово. Сейчас Вера Ледовская чем-то неуловимо напоминала Анну Константиновну, наверно, своей надменностью и строгостью.
При мысли об Анне Константиновне приподнявшееся было настроение Кира опять просело. Он вспомнил про утренний конфуз и почувствовал, что краснеет.
Вообще-то он всё сделал правильно. Сказано ему было — ставить по утрам капельницу Павлу Григорьевичу, вот он и шёл её ставить. Откуда ж ему было знать, что они там… вдвоём… Им лет-то вообще сколько!
Но прав он был или неправ, а от Анны Константиновны ему попало здорово. И за то, что его не учили стучаться (можно подумать, они тут в больнице ко всем пациентам со стуком входят), и за то, что раскокал флакон с лекарством. Отчитала его как мальчишку, а у самой даже голос не дрогнул, словно, это не Кир их застал целующимися, а наоборот, и потом, как будто ничего не произошло, отправила ставить капельницу Савельеву.
— Анна Константиновна, — после слов о капельнице он почти взмолился — идти туда, к Павлу Григорьевичу, ему совсем не хотелось.
— Что Анна Константиновна? — она вопросительно вскинула бровь. — Что-то в твоих обязанностях изменилось, Кирилл?
Пришлось тащиться к Савельеву и, пока он там ставил эту чёртовую капельницу, выдерживать на себе весёлый и наглый взгляд зелёных глаз Литвинова, из которых так и рвался наружу смех. Впрочем, они даже не сочли своим долгом сдерживаться — расхохотались в голос, за ним даже дверь не успела захлопнуться.
Кир отогнал от себя мысли об этих двух, думать о них — только настроение себе портить, вот ещё, много чести, и в голове возник более приятный образ. Ника.
Вчера они не сказали друг другу и пары слов, но они были и не нужны. Лёгкие звёздочки, закружившиеся в удивительных серых глазах, говорили сами за себя. Ника была рада его видеть. И одного этого Киру оказалось достаточно, чтобы воспрять, вынырнуть из своих переживаний. За эти золотые звёздочки он готов был спуститься в преисподнюю, сразиться там с тысячей демонов, победить их и бросить всех к её ногам.
Всё портил Васнецов, отсвечивающий рядом с ней, постоянно пристраивающий свои руки ей на плечи, как будто бы имел на это право.
Вообще, если отбросить в сторону эмоции, этот Васнецов, в сущности, был неплохим пацаном. Решительным. Кир вспомнил, как они вдвоём делали массаж сердца Ледовскому, вернее, пытались делать. Тогда же все, кроме Стёпки, растерялись, и Марк, и он, Кир. А Стёпка нет. И топить его Васнецов перед Савельевым и Мельниковым не стал, про стакан поверил, хотя… Хотя теперь при вновь открывшихся обстоятельствах, кто его знает. Может, это был хитрый тактический приём?
Кир поморщился. Тот вечер у Ледовских был давно, а то, что сейчас происходит, вообще непонятно. Да и Васнецов явно нарывается, это же видно. Жаль, конечно, что нельзя просто отметелить этого придурка, врезать от души, чтоб уж наверняка…
— Ты чего опаздываешь? — Вера переключилась на Кира, едва заметив его. — Мы уже пятнадцать минут тут торчим. Там все наши давно собрались.
Кир пожал плечами, поздоровался с Марком. Они быстро прошли КПП, и Вера, оглянувшись и убедившись, что их и охранников разделяет безопасное расстояние, тихо добавила:
— Представляешь, этот придурок умудрился всё испортить!
— Какой придурок? — не понял Кир. Сейчас у него в голове на почётное звание придурка был только один претендент, ненавистный Васнецов, в отглаженных брючках и в чистой, словно только что постиранной рубашке. И с тошнотворно идеальной прической, как будто бы каждые пять минут поправлял её перед зеркалом. Всё-таки да, врезать бы ему, так, чтобы волосы разлохматились, а с рожи слетела эта его снисходительная улыбочка.
— Поляков, кто ж ещё, — у Веры, видимо, был свой рейтинг придурков.
— А что такое? — Кир неохотно отвлёкся от мысленного избиения соперника и посмотрел на Веру.
— Провалил он всё, вот что. Так и знала, что ему нельзя доверять.
— Вер, ну ладно тебе, — примирительно влез Марк, явно продолжая спор, который они вели до появления Кира. — Он сделал всё, что мог.
— Не очень-то много он и мог, — бросила Вера и начала торопливо рассказывать Киру про то, как Сашка Поляков облажался.
Кир слушал вполуха. Он вообще не сильно интересовался этим дневником. Не за этим он шёл сюда. Он шёл к Нике. Всё остальное не сильно его интересовало. В то, что в какой-то там тетради столетней давности может содержаться что-то такое, из-за чего пристукнули железного деда Веры, Кир не верил. В то, что это поможет пролить свет на того, кто заказал убийство Савельева — он верил ещё меньше.
