— Располагайтесь.
Мы присели.
— А теперь расскажите, что у вас произошло. Только давайте по существу. Без лирики. Представляться не надо, я уже прочитала полицейские сводки и навела о вас кое-какие справки. Кто будет говорить?
Вызвался я.
Рассказ длился недолго. Несколько раз Норико прерывала меня, чтобы уточнить ту или иную деталь. Но чаще просила опустить подробности, поясняя: «Я в курсе». А известно ей было многое. И про наше житье-бытье на Сиротке, и про побег с секретной базы, и даже про трупы в общине ботанов. Где она нарыла эту информацию, одному богу известно. Больше всего Норико расспрашивала про загадочный шар и Помилку. Я рассказал все, что знаю, но решил пока умолчать об опасности сверхстали для девочки.
Интерес Норико был неудивителен и объясним. Но вот во что выльется это отнюдь не праздное любопытство? Впрочем, иного пути у нас все равно не было. Оставалось держать ушки на макушке.
Когда я закончил свой рассказ, Норико извинилась, сказав, что ей нужно сделать деловой звонок и вышла на кухню. Вернувшись, она залпом допила свой виски и спросила:
— Значит, говоришь, за вами охотится полковник Годар?
— Ты его знаешь?
— Знаю. Довелось общаться. Он как-то наведался ко мне в офис. Искал финансирование для своей организации, как там ее... Юля, Света, Анжела...
— АНЯ, — тихонько подсказал Циклоп.
— Точно. АНЯ. Как вспомню этого старикана, так сразу в душ хочется. Отмыться от его сальных взглядов. А его сынишку видели?
— Сынишку?
— Да. Он приперся в «ОоноКорп» со своим отпрыском. Нервный такой паренек с гадкой рожей по фамилии Пятеркин.
— Спецагент Пятеркин — сын полковника Годара? Вот те на! — присвистнул я.
А потом вспомнил, что старикан действительно рассказывал о том, что у него есть сын. У них там что, семейный подряд?
— Этот полковник Годар реально болен головой, — продолжала Норико. — Рассказывают, что, когда он был в экспедиции в Гималаях, то пристрастился к шаманским грибам и после этого поехал крышей. Мне он рассказывал, что видел Шамбалу и священную гору Пэнлай, а дома у него живет настоящий гремлин.
Я взял со столика бутылку минералки, открыл и сделал глоток. Пузырьки ударили в нос, я едва не чихнул, но удержался.
— А про снежного человека он ничего не рассказывал? — поинтересовался я.
— Рассказывал. Это его конек.
Норико улыбнулась мне, я улыбнулся ей в ответ. На душе вдруг стало тепло, и я подумал, что, может быть, зря наговаривал на нее?
— Ладно. Мне пора, — вдруг спохватилась хозяйка. — Из дома попрошу не выходить, все, что нужно, вы найдете здесь. В холодильнике — еда и напитки. Если кому-то захочется выпить, на кухне, в шкафчике, бутылка виски и вино. За свою безопасность можете не беспокоиться. Я недавно выкупила этот жилой комплекс. Тут моя тихая гавань, все дома пустуют, никакой прослушки и видеокамер. Так что можете расслабиться. Вук, ты меня проводишь?
Я поднялся с дивана и пошел за ней следом. У входной двери мы смогли немного поговорить.
— Ну а как ты вообще? Как дела? — спросил я.
— Да нормально.
— Как родители?
— Все хорошо. Папа оставил адвокатскую практику и увлекся дайвингом.
— Ого! А сколько ему уже годков?
— В этом году будет девяносто три.
— А не опасно в его-то возрасте?
— Я ему то же самое сказала, но он у нас упрямый. Говорит, что для настоящего самурая не существует слова «опасно».
— А мама как?
— Как обычно, вся в уборке и в готовке. Открыла для себя среднеазиатскую кухню. Теперь ее фирменные блюда — это манты, самса и бешбармак. Знаешь, что такое бешбармак?
Я вскинул плечами.
— Блюдо из отварной баранины, лапши и лука, — пояснила Норико.
— Звучит аппетитно.
— На вкус тоже ничего.
От такой тихой и спокойной беседы я на какое-то время забыл про свои злоключения и вернулся в прошлое, в котором были только я и Норико. Я прекрасно понимал, что это иллюзия, скоро все закончится, но так хотелось еще хотя бы на секундочку продлить момент...
— А как твой бизнес? — поинтересовался я.
Норико нахмурилась:
— Хотелось бы сказать, что все хорошо, но, увы, это не так.
— Фараоны или «Гаррота»?
— Второе. В последнее время эти мрази совсем оборзели. Ходят в мои заведения, как к себе домой. Жрут, пьют, играют на рулетке и ни гроша за это не платят. А если требуешь заплатить, то сразу лезут в драку. Их хлебом не корми, дай в человека ткнуть бутылочной розочкой. Особенно борзеет одна кодла — Арт, Лоб, Пухлый и Зельц.
Я не удержался от того, чтоб хихикнуть:
— Зельц? Что еще за кличка такая?
— Ему в прошлом году пересадили свиное сердце, когда родной мотор от наркоты накрылся. Этот — самый паскудный из всех. Настоящий черт. Его я бы собственными руками удавила.
— Так в чем же дело?
— А в том, — Норико взяла на тон выше, — что они там, в этой своей «Гарроте», почти все — чьи-то родственники. Тронешь одного — тронешь всех. Так что мне только и остается, что покрепче сжать зубы и терпеть.
Из моих рук выскользнула бутылка, и минеральная вода растеклась по полу.
— Гадкий мальчишка. Весь пол извазюкал, а люди, между прочим, убиралась, — с напускной строгостью сказала Норико.
На моем лице сразу расцвела улыбка. «Извазюкать» — это было наше с ней словечко.
— Ладно, я пошла. Ведите себя хорошо.
— Ты бы на себя в зеркало посмотрел, начальник, — порекомендовал Фидель.
— А что такое?
— У тебя такое выражение лица, словно ты обкурился.
— Это улыбка счастливого человека, Фидель. Я просто рад, что мы наконец в безопасности, — пояснил я.
— Ну-ну, в безопасности, — причмокнула Профи.
Она уже отыскала бутылку виски, нацедила полстакана и теперь употребляла напиток маленькими глоточками.
— Я не понял, что тебя не устраивает? — несколько раздраженно спросил я.
— Не доверяю я этой курице.
— Фу, как неприлично. Человек нам помог, пустил в свой дом, а ты?
— А что я? Я просто высказала свое мнение, — сказала Профи и как бы невзначай напомнила. — Мы как-никак в бегах, поэтому не стоит расслабляться.
— А кто здесь расслабляется?
— Ты! Стоило тебе увидеть свою... знакомую, как ты сразу потек, как эскимо на солнышке.
— Неправда!
— Правда! Ты сейчас думаешь другим местом. И это место точно не голова.
— Ты просто ревнуешь!
Профи сделала вид, что подавилась, и прикрыла ладошкой рот:
— Я ревную?
— Да! Ревнуешь, — я сложил узлом руки на груди.
— Вот еще! Очень нужно!
— Прекратите ссориться! — вмешался Циклоп.
К этому времени он уже снял маску и сейчас, блаженно зажмурившись, наслаждался свободой.
— Да мы и не ссоримся вовсе, — сказал я.
— А что это такое, если не ссора?
— Небольшое недопонимание.
Мутант задумался, а потом сказал:
— А вообще я согласен с Профи.
— Так. Да вы что, все сговорились? — напрягся я. — Фидель, а ты что скажешь?
Старьевщик был занят бутербродом с сыром и ответил лишь после того, как прожевал очередной кусок:
— Я скажу, что надо было пушек намутить. Мир, он, конечно, не без добрых людей, но злых всяко больше на этом свете.
— А вот виски у твоей крали просто обалденный, — оценила Профи. — Наверное, стоит бешенных денег.
В поисках хоть какой-то поддержки, я бросил испытующий взгляд на Помилку. Малая стояла у лавовой лампы и завороженно наблюдала, как внутри светильника вальсировали разноцветные масляные шарики.
Само собой, она мне ничем не помогла.
«Да это мятеж! Натурально бунт на корабле! — подумалось мне. — Надо что-то срочно предпринять, иначе эта компашка выдаст мне черную метку, и тогда плакало мое капитанство».
— Не забывай про Нору, — не унималась Профи. — Мы еще ее мнения не спрашивали. Она ведь теперь тоже в нашей банде. Итак, Нора, что ты думаешь о Норико?
— Вы говорите о той девушке в костюме? — откликнулось кресло.
