— Ну, это быстро можно устроить, — ответила Гера.
Греки побледнели.
— Хотя это и необязательно. Дионис проведет вас к входу в царство Аида. До завтра.
Связь прервалась.
Впервые за все время Дионис посмотрел на друзей с испугом.
— Она что, совсем рехнулась? — хрипло пробормотал он. — Она меня с Гермесом, что ли, спутала, ведь это же его обязанность провожать души умерших в царство Аида. Какого сатира?! Может быть, у меня на этот вечер уже есть определенные планы!
Сжав кулаки, Дионис исчез, по всей видимости перенесясь на светлый Олимп для выяснения отношений с Герой.
— Разборки олимпийского уровня, — кивнул на небо Фемистоклюс.
— Куда уж нам, смертным, — согласился с другом Алкидий…
Дионис вернулся через десять минут, причем вид у бога вина был самый что ни на есть жалкий. На одежде его кое-где зияли дырки, виноград на головном уборе был подавлен, а под правым глазом красовался здоровенный фингал.
— Готовьтесь, — мрачно сообщил Дионис. — Сегодня вечером навестим царство Аида.
Судорожно сглотнув, греки ошарашенно переглянулись, но спорить было бесполезно.
И опасно.
Чаша терпения благоверной Зевса наполнилась до краев и переполнилась.
— Все, хватит, — твердила богиня, бегая туда-сюда по залам Олимпа. — Я покажу этому кобелю, что я тоже еще на кое-что способна.
Остановившись у большого зеркала, богиня разгладила пальцами собравшиеся у глаз морщинки.
— Я тоже еще, кстати, ничего, — заявила своему отражению Гера, гладя руками высокие груди и стягивая талию. — Я еще вполне могу наставить этому развратнику рога покруче Елены Троянской. Чтоб знал, как изменять своей женушке. Ему такое и в голову не придет. Ох, посмеются над тобой олимпийцы, ох, поиздеваются, естественно, за глаза.
Сделав губы бантиком и часто моргая, Гера снова приблизила лицо к зеркалу.
— Да, ничего…
Внезапно отражение богини в зеркале скорчило ей ужасную рожу и, показав язык, присовокупило к этому обидному комплекту известную комбинацию из трех пальцев.
Гера вспыхнула, но отражение снова было нормальным, в точности повторяя все ее движения.
— Ага, все понятно, — ухмыляясь, кивнула богиня, увидев внизу на раме зеркала изящную надпись: “Сделано в кузнице гениального Гефеста”.
— Шутник, — презрительно бросила Гера и направилась в свою спальню, дабы наложить боевую раскраску.
Ее отражение в зеркале еще некоторое время с упоением ковырялось в носу, после чего и оно исчезло.
У себя в спальне Гера первым делом наклеила длинные ресницы и подвела брови. Затем богиня решительно накрасила губы, не жалея пунцовой помады. Сексуальная искусственная родинка под правым глазом придала ей интригующую загадочность.
Волосы Гера распустила, окрасив их особым средством в ярко-зеленый цвет, который, по ее мнению, делал богиню намного моложе.
А вот с платьем у нее возникли проблемы. Она все не могла выбрать, что же надеть. Придирчиво осмотрев ноги на наличие целлюлита вкупе с варикозным расширением вен и не обнаружив таковых, Гера решила надеть коротенькую кожаную юбку с романтическим вышитым на левой ягодице сердечком, одолженную ею у Афродиты. Позаимствовав у богини любви также и легкую дымчатую блузку (думаю, современные термины читателю будут более понятны. — Авт.), Гера решила, что теперь она во всеоружии и что перед ее чарами не устоит ни один смертный. Но, покидая спальню, богиня все же не удержалась и наклеила себе на руки и ноги пятнадцатисантиметровые черные накладные ногти, которые при ходьбе сильно царапали мраморный пол Олимпа, но на такой пустяк Гера не обращала внимания.
Спустившись в тронный зал и не обнаружив там никого из олимпийцев, богиня включила телевизориус, дабы выбрать себе будущую жертву для любовных утех и, соответственно, орогачивания Громовержца.
Телевизориус долго не включался, шипя, словно разбуженная змея. Затем экран мигнул, и на нем появился Громовержец собственной персоной, трущий в бане пемзой красные пятки.
— Если мне приглянулась красотка, — пел Зевс, — то даже сам Цербер не усмотрит за ней, не усмотрит за ней, не усмот…
— Идиот! — зло бросила Гера, переключая канал приема.
Выбрать нужного смертного для предстоящих любовных утех было нелегко. Как назло, Гере попадались какие-то волосатые пузатые типы, воровато поджидавшие вечерних путников в кустах у дороги. Но оно и понятно: война в Греции, беспредел.
Наконец ей удалось отыскать более или менее приличного смертного — сладко дремавшего на небольшой лесной полянке пастуха. Парень был весьма недурственно сложен и, по мнению богини, довольно симпатичен.
— Ну что ж, вперед! — подбадривая себя, скомандовала Гера, телепортируясь с Олимпа на Землю.
— Ну что, готовы? — мрачно спросил друзей Дионис, материализовавшись в лесу в условленном месте.
Греки не менее мрачно кивнули. Спускаться в царство Аида им тоже страшно не хотелось, но что поделать, раз они уже ввязались во всю эту авантюру с Герой.
— А-а-а-а… — внезапно раздалось из чащи леса. — Помогите…
— Что это? — испуганно вскрикнул Алкидий, неуверенно озираясь по сторонам. На лес медленно опускался вечер.
— Да грабят кого-то, — небрежно пояснил Дионис. — Не обращайте внимания, идем. Но крик в чаще леса повторился.
— На помощь, караул! — ревел глубокий мужской бас, теперь намного ближе, чем в прошлый раз.
Кусты на лесной опушке вдруг затряслись, и из них выскочили два бледных грека. Не обращая внимания на Диониса с друзьями, они помчались по направлению к городу. С минутным опозданием из тех же кустов выскочил белокурый юноша с круглыми от ужаса глазами и перекошенным лицом.
Скорее всего, он тоже побежал бы в направлении города, но Фемистоклюс ловко поставил ему подножку, свалив беднягу в траву.
— Что случилось? — строго спросил парня рыжебородый грек.
— Там, там, там… — начал юноша, — в лесу, чудовище… Чупокабра.
— Кто?
— Чупокабра, — как заклинание повторил парень. — Волосы зеленые и когти во-о-о, она кровь человеческую пьет. (Эфиопский аналог кикиморы. — Авт.)
— Да ну? — скептически усмехнулся Дионис. — Пойду-ка я погляжу на эту Чупокабру.
Белокурый юноша посмотрел на Диониса, словно на сумасшедшего, и, резво вскочив на ноги, с завыванием бросился наутек.
— Чупокабра! — кричал он. — Спасайтесь, в лесу Чупокабра!
Дионис хмыкнул и проворно исчез там, откуда бежали перепуганные греки.
— А-а-а-а, — раздалось над лесом, — р-р-р…
После чего послышался отборный мат бога вина. Друзья переглянулись.
Кусты зашумели, и из них выбрался злой, как морской еж, Дионис.
— Это Гера, — просто пояснил он. — Совсем на старости лет сбрендила на почве сексуального воздержания. За молодыми пастухами голяком гоняется. Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Идемте скорее отсюда.
И друзья быстро последовали за Дионисом.
Остановившись у некоего неприметного холмика, бог вина снял с шеи цепочку, на которой висела плоская серебристая пластинка. Раздвинув траву, Дионис приложил пластинку к странному блестящему выступу в земле. Холмик вздрогнул и, медленно отъехав в сторону, открыл овальный, ярко освещенный лаз. В стенках колодца имелись медные скобы.
— Давайте вниз, живо, — приказал бог вина, — я за вами…
Первым под землю полез Фемистоклюс, двигаясь с крайней осторожностью, дабы не повредить висевший за спиной фотоаппаратис-мгновелис.
Вопреки ожиданиям, подземное царство Аида оказалось весьма приятным местом. Здесь было довольно светло, сухо и тепло. Вдоль потолка туннеля, по которому они шли, тянулась бесконечная, испускавшая ровный мягкий свет белая полоса.
Дионис уверенно шагал впереди.
По пути грекам иногда попадались овальные двери с непонятными цифрами и надписями на странных чужих языках.
— Это тоже когда-то был летающий остров, — пояснял на ходу Дионис, — но он, в отличие от Олимпа, рухнул на землю, полностью погрузившись в нее.
