Это выглядело как какой-то безумный противовес: нечто ужасное совершил Пьер Артисон, но совесть за это мучила Жерара Рюма. И, в конечном счёте, Рюм почти полностью разрушил себе жизнь (он пил, и пил много), а Пьер спокойно себе жил, даря себе и близким свет и радость.
Воистину, сцепленья душ и судеб были таковы, что могли очень быстро уничтожить наивные представления о человеке и том, как работает его голова. Поэтому Анна, как правило, в чужие головы и не лезла — слишком многое из происходящего там озадачивало, ужасало и угнетало.
«Так, хватит. Ты здесь не за этим»
Она глубоко вздохнула, и, оторвав взгляд от своих спутников, попыталась отыскать следы Нелинейной Гидры.
Другая была здесь; след, что Гидра оставляла за собой был слишком явным: алые нити боли, трещины в ткани Изначального, зарубки на дрожащей темноте, словно Гидра, подобно кошке, точила когти о мягкие углы реальности, пятна вырвавшегося из мёртвых тел «виталиса», и…
— Стоять!
Анна гаркнула, точно кавалерист в питейной лавке, сама же наплевав на свои же слова о необходимости соблюдать тишину. Рюм и Артисон немедленно замерли на месте, недоумённо обернувшись.
— Анна, — Пьер озадаченно поднял бровь, — у вас глаза светятся. Сиреневым. Красиво. Вы что, колдуете?
— Смотрю через эфир. Стойте и не двигайтесь, пока я не скажу. — Руки девушки тряслись, по спине стекал холодный пот. — Тут кругом паутина.
— Паутина? — Рюм повертел головой. — Вы о чём?
— Сейчас объясню. Вы, главное, не двигайтесь… Нет, не так: сделайте пару шагов назад… Да, вот так лучше.
Она с трудом перевела дух, глядя на то, как жандармы, пожав плечами, отошли на безопасное расстояние от тонкой алой нити, которую Анна заметила буквально в последний момент.
На самом деле это напоминало не столько паутину, сколько воровские «сигнальные шнурки»: тонкие эфирные струны растянутые над улицей — где повыше, где пониже, а где и совсем низко, на уровне лодыжки. Вот как эта ниточка, которую они все едва не задели.
— Это нечто вроде… сигнализации. Я почти уверена, что Гидра натянула их тут именно с этой целью: человек задевает такую нить, Гидра чувствует это и отправляется обедать.
— И как мы их увидим? — Пьер почесал затылок. — Мы же не колдуны.
— Их и не всякий колдун увидит… ладно, неважно. Я буду подсказывать вам, куда идти и что делать. Стану вашим поводырём. Нитей не особо много, так что, думаю, прорвёмся.
— Мда, — молодой жандарм усмехнулся, — попали-с. Мы теперь в положении слепых. Сильно же мы вам поможем в таком случае.
— Поможете. Я всю эту алхимическую дрянь тащить не буду… На самом деле, всё не так уж и плохо. Если эти нити действительно сигнализация, то у нас все шансы не спугнуть Гидру.
— Что не может не радовать. — Пьер явно расслабился и, наконец, сунул револьвер обратно в кобуру. — Ну что ж, говорите, что нам делать, Анна. Ведите, нас, нечаянный Вергилий!
— Так себе сравнение. — Анна тихонько поцокала языком. — Теперь подойдите ко мне поближе, и по команде ме-е-е-е-едленно поднимите ногу…
Это оказалось проще, чем она думала: вышколенные жандармы присаживались, поднимали ноги и падали ниц словно автоматоны. Они довольно быстро прошли небольшое скопление сигнальный нитей на перекрёстке, аккуратно обошли хитрый узел точно по центру дороги, поднырнули под одинокую ниточку у поворота на Чёрную улицу, и, наконец, остановились у невысокого крылечка перед чисто вымытой стеклянной витриной, за которой, точно солдаты на параде, выстроились ряды ступок, спринцовок, мерочных колб и батареи флакончиков с пробками. Небольшая аккуратная вывеска над витриной гласила: «Ступка и Пестик. Открыто каждый день с 9.00 до 22.00»
«Ступка и Пестик», — подумала Анна, — «сколько, интересно, в мире аптек с названием «Ступка и Пестик»? Наверное, больше только скобяных лавок «Щетина и щетка». Однако же — открыто. «Заходи, красотка, в гости, мухе говорил паук…»
Действительно, двери аптеки были распахнуты настежь, и припёрты специальным деревянным колышком (скорее всего, просто из-за жары). Внутри было светло; багряные лучи утреннего солнца свободно проникали через витрину, красиво подсвечивая прилавки с декоктами от головной боли, компрессами от боли зубной и пилюлями от расстройства кишечника.
И ещё внутри всё было затянуто тонкой красной паутиной.
— С-с-скотина! — вырвалось у Анны. — Твою мать, сволочь ты проклятая, мразь!
— Э-э-э… Что-то случилось? — Пьер нахмурился, быстро озираясь по сторонам. — Госпожа Анна? Мы в беде?
— Там, — девушка кивнула в сторону открытой двери, — всё в этих хреновых сигнальных нитях. — Эта Гидра что-то очень уж умная. Не в булочной, не в банке — в аптеке. Словно она читает наши мысли. Или что-то чувствует… Вам нельзя внутрь, вы там будете как слепые котята.
— А вы?
— Я… — Она вздохнула и сжала кулаки так, что едва не прорвала ногтями кожу на ладонях. — Я попробую. Но, если вдруг что, то бегите со всех ног.
— Вы — наша единственная надежда. — Пьер Артисон невесело усмехнулся. — Куда нам бежать? Если Гидра убьёт вас, Анна, то мы останемся и без пули, и без колдуньи. Лучше уж поляжем прямо тут — всяко быстрее и лучше, чем ждать, когда защита ратуши рухнет.
— Нет. — Анна удивилась тому, насколько спокойно звучал её голос. — У вас есть Гремм. Староста — некромант, и, судя по всему, некромант хороший. Он наверняка что-нибудь придумает. Гидра — не по его части, но пулю, если что, он сделает. Так что в случаеопасности просто оставляйте меня и бегите со всех ног.
И, не дожидаясь ответа, она набрала воздуха в грудь, точно перед прыжком в воду, широко распахнула свой внутренний взор, и переступила порог аптеки «Ступка и Пестик».
«Паутины» здесь было не просто много, ей было затянуто практически всё. Тонкие алые нити изящными петлями свисали с потолка, тянулись вдоль витрин, крест-накрест перечёркивали узкие проходы между деревянными стойками, которые можно было вращать в поисках нужного лекарства. Гидра постаралась на славу.
«Интересно, — думала Анна, — а эти нити реагируют на любое движение, или только на человеческую ауру? А, к дьяволу. Не хочу проверять»
Она аккуратно поднырнула под прилавок, перекатилась под одной из стоек, выругалась, едва не задев одну из «нитей», и, не вставая на ноги, огляделась по сторонам.
Отсюда, с того места, где аптекарь обычно бродил между пузатых шкафчиков с рецептом в руке, бормоча себе под нос и хмурясь в попытках разобрать нечитаемые каракули лекарей (те, судя по всему, все как один участвовали в заговоре, целью которого было заставить аптекаря прочесть «настойка на рябине» как «цианид калия» и угробить как можно больше пациентов; иной причины ужасающего почерка врачей Анна найти просто не могла) она увидела узкий коридорчик, уходящий куда-то в заднюю часть дома. Оттуда сильно тянуло алхимией — запах был чрезвычайно сильным и едким — там, похоже, и находились лаборатория и хранилище химикатов.
«Паутины» здесь почти не было. Гидра, какой бы умной она ни была, очевидно, не думала, что её сети кто-то способен увидеть. Но аптека… Вряд ли тварь действовала инстинктивно. Может, эти Другие разумны?
«Плевать. Разумна Гидра или нет, мы просто должны её убить. Поболтать с ними демонологи уже пытались — всегда с одинаковыми последствиями. Даже если Гидры и обладают разумом в той или иной степени, то они используют его с одной лишь целью: чтобы эффективнее кромсать, рвать на части, рубить и жрать… Так, а вот и лаборатория»
Лаборатория была чистенькой, скромной и обставленной в духе «аптечного минимализма»: пара спиртовок, ректификационная колонна, перегонный куб (настоящий антиквариат, XVI век; Анна видела такие только в музее), несколько стендов с холодильными конденсаторами, смесительными ретортами, ручная центрифуга, печь, да, собственно, и всё.
И тяжёлые железные шкафы у стены, теряющиеся в полумраке — окон в лаборатории не было.
Не желая тратить время на поиски выключателя (алхимические светильники под потолком, конечно же, поджигались электрической искрой, но вот откуда — вопрос отдельный) Анна просто зажгла маленького колдовского «светляка» щёлкнув пальцами. Бирки на шкафах глянцево засияли жемчужным лаком: «огонь», «земля», «эфир», «металлы», «воздухи» — всё, как положено, по полочкам и категориям. Теперь бы ещё немного удачи…
