— Ваше сиятельство, позвольте представить Вам подпоручика Гурова, лично вырвавшего из рук бандитов тех детей, о которых Вам было доложено.
Опаньки! Как там полагается? Щелкнуть каблуками, резко наклонить голову и тут же вернуть ее обратно. Взгляд уставной, в смысле, тупой, но решительный. Тем временем Бойко представляет гостью:
— Ее сиятельство княжна Софья Андреевна Гагарина, фрейлина Ее Императорского Величества.
— Здравствуйте… Денис Анатольевич, кажется?
На ум не приходит ничего, кроме армейского:
— Здравия желаю, Ваше сиятельство!
— Прошу Вас, без церемоний, называйте меня просто Софьей Андреевной.
А голосок мелодичный. И, похоже, дамочка без выпендрежа. Или на публику так играет. Не буду говорить, что счастлив видеть всю компанию здесь, — не хочу врать.
Сборную свиту княжны составляют мадам из Общества призрения сирот (ага, я, кажется, догадываюсь о ее ведомственной принадлежности), представитель Союза городов, заведующий вопросами беженцев и местная звезда журналистики из «Губернских ведомостей», освещающая визит особы, приближенной к императрице
Быстро соображаю насчет прямо сейчас тревогу свистеть и малышню прятать, или подождать немного. Капитан Бойко, уловив эти флюиды, делает мне страшные глаза, а княжна, наверное, разочаровавшись в моем воспитании, соизволит попросить довольно милым тоном:
— Что ж, Денис Анатольевич, будьте любезны, покажите нам этих бедняжек.
Остается только брякнуть:
— Милости прошу!
Иду впереди, показывая дорогу и в душе молясь, чтобы никто нигде не накосячил, не вовремя попавшись на глаза. И, завернув за угол казармы, вместе с незваными гостями вижу почти идиллическую картину. Наряд по кухне заканчивает таскать дрова к полевым кухням, Алеся, расстелив на деревянном столе чистую скатерку, ждет Ганну и устанавливает аптечные весы, готовясь помогать. Данилка — тут же, сидит и сосредоточенно обдирает маленьким ножиком с полена бересту для растопки. Увидев нас за несколько шагов, замирает с открытым ртом, затем вскакивает, нахлобучивает фуражку и, сделав три шага вперед, отдает честь и звонким, срывающимся от неожиданности голосом выдает:
— Ваша благародзия! Кухарны нарад гатовицца да прыгатаулення абеду! Дакладау васпитаник атрада спецыяльнага назначэння Данилка Адамкевич!
Мать — мать — перемать!!! Дайте за что-нибудь подержаться, чтобы не упасть! Все происходит так неожиданно, что все — и я, и Валерий Антонович, и даже земгоровец, прикладываем руки к козырькам. А фрейлина и мадам еле сдерживаются, чтобы не рассмеяться. Первым приходит в себя Бойко и командует:
— Вольно!.. Воспитанник…
Интересно, какая же это хитрая мордочка научила мальца так представляться?! Вот бы мне с ним познакомиться!..
На фрейлину эта комедия произвела благоприятное впечатление:
— Ах, какой милый мальчик!.. Charmant!.. Опрятный, чистенький, крепенький! Très bien!
Само собой. Антисанитарии здесь не будет по определению. А насчет крепенького, — отъелся парень немного. И синие полосы от Бениного ремня со спины сходить стали. Когда их увидел, этакой скользкой гадюкой вползла в голову идея еще разок к этой сволочи в гости наведаться. Нагайку, надеюсь, кто-нибудь из казаков одолжил бы для такого дела. Вот и побеседовали бы о таких философских понятиях, как добро и зло. С летальным для некоторых исходом.
Княжна тем временем уже гладит малыша по щеке и, покопавшись в своем ридикюле, достает герою конфету. Тот с сожалением смотрит на вкусняшку, сует ее в карман и выдает еще один изящный перл:
— Дзякуем, панначка!
Чем вызывает веселый сиятельный смех:
— Что ж ты не ешь? Она же — вкусная!
Блин, сегодня, что, День юмора? Мелкий снова выдает такое, что смеются уже все:
— Я сястре аддам. Яна салодкае любиць. Дзеуки, яны усе такия…
Отсмеявшись и промокнув батистовым платочком с вензелем слезы, фрейлина возвращается к теме разговора:
— А как вам здесь живется? Никто не обижает? Кушаете хорошо?
— Не-а, не забижаюць, тута усе добрыя. А цетка Ганна нас балуе…
— А к другим деткам не хочешь поехать? Там вместе будете играть, учиться…
Шкет делает насупленное выражение лица, затем отвечает:
— Не, не хочу… Тут мяне вось форму справили. Я салдатам хочу… Штоб таки крэст запалучыць… — Нахаленок стреляет глазами на мой китель, чем снова вызывает улыбки.
— А сестричка твоя где?
— Зараз пакличу! — Данилка дергается в сторону входа, но на крыльце уже стоит Ганна, держа за руку сосредоточенно-испуганную Алесю. — Алеська, не боись, панначка добрая, канфету дала! Вось, дзяржы!
Княжна с чисто дамским интересом оценивает взглядом фигурку Ганны в солдатской форме, слегка замаскированную надетым передником. Малявка, не отпуская руки, берет конфету и несмело улыбается, произнося традиционное:
— Дзякуем, панначка!..
Великосветская гостья снова лучезарно улыбается и обращает свое внимание на нашу повариху.
— А это и есть ваша Ганна? Которая вас балует? Она слишком молоденькая для тетки.
Та в ответ покрывается густым смущенным румянцем… Следующие пять минут проходят в нежном дамском ворковании, глажении по головкам малышни и прочем сюсюканьи. Затем обе дамы и господин из Земгора изъявляют желание посмотреть на жилищные условия «бедных детишек», и, отказавшись от эскорта, взяв с собой только нашу повариху, отправляются в специально отведенную комнатушку здесь же, в хозблоке.
Особо волноваться причин нет, утром, после зарядки, забегал проведать мелких. Уже вчера с вечера там стояли две самодельных кровати, сделанные Платошей, а также тумбочка, табуретка и небольшой сундучок от того же мастера. Когда увидел этот мебельный гарнитур, возникло большое подозрение, что в соседней пустующей казарме недостает десятка досок. Не знаю, кто и где что доставал, но кроватки были с полным спальным набором — матрас, одеяло, подушка. Разумеется, со сменным бельем. Соображалки хватило даже на прикроватные коврики-половички. А в сундучке в особом мешочке лежит килограмма этак два кускового рафинада, собранного «с миру по нитке» и кулек с петушками на палочках, которые закупил расщедрившийся Егорка, слиняв в самоволку, за что получил взыскание в виде замечания вкупе с хорошим «лещом», и благодарность за душевную доброту и умение незаметно преодолевать препятствия. Так что, пока они там ходили и, по большому моему подозрению, пытались поговорить с малышней без командирского присмотра, я, в прямом смысле, нервно курил в сторонке в компании гораздо более спокойных Валерия Антоновича и журналюги. Последний пытался профессионально влезть в душу и накопать материала на пару заметок, но обломался по полной после встречного вопроса «С какой целью, собственно, интересуетесь?» и небольшой лекции о засилье шпионов в его родном городе.
Наконец-то вся компания вываливает наружу, причем, детеныши жмутся уже не к Ганне, а ко мне. Алеся, та вообще за спину прячется. Значит, действительно уговаривали. Гады!.. Хотя по их лицам, вроде, заметно, что фокус не удался. И то, что малые спрятались за меня, тоже не осталось незамеченным фрейлиной и ее свитой. Сейчас, похоже, серьезный разговор и начнется. С чаепития, если, конечно, их сиятельство не побрезгуют. Исчезнувшая было Ганна вновь появляется и робко предлагает гостям:
— Будзь ласка… Атведайце чаю…
Бойцы уже тащат свежераскочегаренный самовар. На столе моментально сервизные чашки с блюдцами, сахарница и тарелка с каким-то хитрым печеньем, попробовав которое фрейлина удивляется с прямо-таки девчоночьей непосредственностью:
— Ой, как вкусно! Откуда такая прелесть?
— То я сама пякла… Ваша сияцельства. — Ганна снова краснеет, но уже от похвалы.
Княжна оказывается любительницей всяких вкусностей, многие из которых готовит дома сама. Они с Ганной быстро находят общий язык, дамочка выпытывает рецепт печенюшек, потом речь заходит о сдобной выпечке… Не знаю, каково Валерию Антоновичу, а я чувствую себя полным идиотом, прихлебывающим чай и почти ни слова не понимающим из щебетания гостьи.
