– И что же нам такого позволено? – придирчиво спросил Ратибор, – Волк хоть успел выучиться зверем оборачиваться… А у нас только мудрость этих… предшественников. И тяжкая доля.
– Вам дано куда больше, чем может казаться! Знаете ли вы, что путь каждого предсказан звездными знаками? Каждого… Но не вас! Каждый из вас имеет на небе только звезду рождения, больше ничем в вашей жизни не правят звезды. По звездам нельзя прочесть где вы, чем заняты, что с вами случиться завтра… Вы сами движете звездами. Теперь вся ваша жизнь пойдет под одним звездным знаком, единым для всей Стражи. Под знаком Пути. Ваш Путь вечен, как вечна борьба сил Света и Тьмы. Даже после смерти вы останетесь в Страже, влив души в булат мечей. И чем вас больше, тем меньше сил каждого нужно для поддержания равновесия. Потому Камень так важен. Боги дали мне возможность стать витязем Стражи, но я не использовал ее, пошел по кривой тропке. Теперь бы ничего не пожалел для того, чтоб обрести эту возможность снова.
– У тебя такая возможность есть. – пожал плечами Волк.
– О чем ты?
– Мы знаем, где сейчас Камень. И как немного очухаемся, сразу пойдем за ним. Если пойдешь с нами, сможешь сковать свой собственный меч. Нам же пара крепких рук, мудрая голова и волховское уменье лишним не будут. Идет?
Жур замер с ковшом в руках, по рукам пробежала мелкая дрожь, будто рябь по спокойной воде. Он поставил ковш на стол и медленно поднял слепое лицо.
– Вы знаете где сейчас Камень? – потрясенно спросил он.
– Да мы почти держали его в руках! – зло буркнул Микулка. – Если бы не проклятый Громовник…
– Вы знаете Громовника?! – Жур не удержался и сел на лавку. – Где он сейчас?
– А ты у Микулы спроси. – попробовав засмеяться, закашлялся Ратибор. – Он его точнехонько в грудь стрелой! Все, на дне морском твой Громовник. Не подымется. Только меч от него и остался.
– А меч где? – жутковатым шепотом выдохнул волхв.
– Вот этого мы не знаем. – пожал здоровым плечом Микулка. Один из наших, его Витимом звать, пошел по следу меча, а мы отправились в Киев. Может он скоро объявится? Тогда обо всем и узнаем.
Жур не ответил, но по его лицу разлилась такая смертельная бледность, что друзья не на шутку перепугались. Он сразу стал похож на обычного слепого, который не видит ничего, кроме мира внутри себя. И этот мир был пугающе зол, словно черная тень в черноте ночи снова преследовала по пятам.
– Выздоравливайте быстрее! – непослушными губами прошептал Жур.
Он сказал это таким голосом, что друзья невольно замерли, а ночь за окном показалась не такой уж спокойной и мирной. Бесконечный Путь снова грозил превратиться в бесконечную опасность.
Дмитрий Янковский
Логово тьмы
© Дмитрий Янковский, 2021
ISBN 978-5-0053-9596-2 (т. 3)
ISBN 978-5-0053-9597-9
Глава 1
Боги даровали Тризору способность за версту чуять любую опасность. Даже когда все тихо кругом, на душе будто камень лежит. Тяжелый, замшелый… И давит.
А сегодня привычное чувство настороженности и страха было слишком сильным, вонзалось в спину чьим-то выжидающим взглядом, как топор в вязкую глину. Тризор сбавил шаг и заставил себя дышать спокойнее. Что же такое? Чего ему бояться так далеко от Киева?
Тризор вслушивался в задумчивую осеннюю тишину, но только шелест падающего листа нарушал иногда ее сонное молчание. Дорога под ногами мягко пылила, покрывая сапоги светлым налетом, правой стороной прижимаясь к густому осеннему лесу. Слева тянулось убранное хлебное поле. Близкий закат окрасил безоблачное тихое небо не привычным уже кровавым заревом, а цветом румяной сдобы. Вечер жадно впитывал дневной зной, неся ему на смену мягкую, приятную прохладу. У дальнего края леса виднелась безобидная деревенька в три десятка домов. Столбы дыма тянулись ввысь любопытными шеями, легкий ветерок доносил последние петушиные крики, а блеянье коз напоминало о теплом молоке.
Но все же что-то не так, сердце бьется тугими рывками, руки стынут от липкого холодного пота.
Хотя сейчас это неприятное ощущение нельзя было назвать предчувствием опасности. Предчувствие – это когда ощущаешь стремительное приближение опасности, а последние несколько седмиц тревога не покидала Тризора ни на миг. С того самого дня, когда незнакомый ромей дал ему странный подарок, взбудораживший душу до самых глубин.
Тризор поправил у пояса подаренный меч, прибавил шагу и опасливо обернулся.
Никого…
Только темнеющий лес и бескрайнее поле, хранящее запах теплой соломы. Тут и напасть-то некому… Хотя в дороге всякое может случиться, да и за сорок прожитых лет предчувствие никогда не изменяло бывшему старосте киевской окраины. Надо успеть к закату добраться до приветливой придорожной деревни. И отдохнуть, наконец, а то ноги даже в мягких дорогих сапогах покрылись кровавыми волдырями.
Меч не имел ножен, его клинок продевался в большое медное кольцо, вшитое в добротный оружейный пояс. Да не сильно-то и нужны были ножны – лезвие заточено худо, на германский манер. А вот резы на клинке явно выбивал русич – все знаки понятны, и даже чувствуется рука новгородца.
«И ты вместе с нами».
Эта надпись для Тризора могла означать только одно – он влип в нехорошее приключение. И мало радости, что кроме него точно так же влип кто-то еще. Не хотел он быть вместе с ними. Не просился.
Леший бы побрал этого ромея!
Тризор вздрогнул, вспомнив, что его мысли теперь перестали быть его личным достоянием. Меч читал их без всякого труда, и одни боги ведали, что за сила таилась в необычном клинке. Кому она подчиняется, чего добивается? Одно было ясно без сомнения: кто-то или что-то может говорить через меч с его владельцем, причем неслышно для посторонних. И с такой же легкостью читает все era мысли.
Тризор уже дважды пытался выбросить меч, но тот запугивал его столь жуткими картинами возможных последствий, что кровь леденела в жилах у киевского старосты, а руки отнимались, не в силах сделать роковое движение.
В первую седмицу он чуть не сошел с ума, полагая, что страшный подарок может захватить его тело и превратить в слепое орудие чьей-то воли. Но ничего не происходило, напрасно он давал денег корчмарям, чтоб снаружи затпирали на ночь двери постоялых комнат. Меч не требовал никого убивать, пить кровь постояльцев и выкапывать из могил свежие трупы.
Первый панический страх прошел, но спокойствия не прибавилось. Многолетний опыт не давал спать спокойно, староста чуял в мече скрытую, но серьезную угрозу. Ладно бы для других, это бы еще полбеды, но терпеть угрозу для себя Тризор долго не мог.
Солнце коснулось багряным краем желтого моря скошенной ржи, казалось, солома вспыхнет, но лик Ярилы уже утратил мощь звенящего полуденного жара, и его сил хватило лишь на то, чтобы зашуршать в желтеющей листве пробежавшим закатным ветром. Тризор снова вздрогнул и оглянулся.
Никого…
Ни стука копыт, ни поднятой пыли, ни злобных татей, настигающих легкую жертву в богатой одежде. Надо будет подпортить кафтан, а то и впрямь зашибут ненароком за красивые тряпки. Тьфу… Ну и мысли вечерней порой. Удавиться впору.
Говаривают, что даже для самого жуткого труса есть предел, за которым он просто устает бояться. Тризор в себе такого предела не знал.
Любое путешествие для него быстро превращалось в настоящую пытку, а после совершенного предательства о возвращении в Киев и речи быть не могло. Хуже некуда. Теперь остается только бежать без оглядки. Или уж сразу головой в омут.
Но это пугало не меньше.
И в тот самый момент, когда злые мурашки в очередной раз липко пробежали по уставшей спине, лес мягко выпустил из себя быструю, грозную тень.
Тризор чуть не вскрикнул, разглядев в пяти шагах впереди на дороге хмурого незнакомца – крепкого, без доспеха и шлема, оборванного и заросшего, но в каждом движении которого сквозили боевой опыт и выучка витязя. Закатный ветер тяжело колыхал грубую белотканную рубаху, огромный сверкающий меч в руках чужака пламенел угасающими лучами солнца.
