Черное солнце - Большаков Валерий Петрович

— Вот, засекли мощное психодинамическое излучение из района Антарктики. Девятого декабря в полдесятого был зарегистрирован сильнейший всплеск, на всё Южное полушарие. Сегодня, в пятнадцать пятьдесят, случилось то же самое.

Горнер бегло просмотрел индексы и отстранился.

— Это, наверное, ошибка, — неуверенно проговорил он.

— Исключено, — отрезал Саахов.

— Но таких значений не бывает! — робко запротестовал форт-лейтенант. — Это просто невозможно! Семнадцать мегафрейдов, восемнадцать… Вот, даже двадцать один мегафрейд! Никакие современные технологии не позволяют создать психодинамическое поле такой мощности!

Виль смолк и вытаращился на Саахова. Форт-капитан сверлил его глазами.

— Во-от… — протянул он зловещим голосом. — А антаркты, выходит, смогли!

Резко выпрямившись, Саахов скомандовал:

— Психологическая тревога! Запретить все старты и финиши. Все активные средства привести в полную боевую готовность! Наладить связь с Международным Комитетом по Контролю за Разоружением!

— Связь есть, — доложили дежурные. — Диктуйте, господин форт-капитан!

— «На территории Антарктической зоны освоения, — медленно и внятно проговорил тот, — зарегистрированы явные следы испытаний сверхмощного психодинамического оружия, представляющего прямую и явную угрозу для человечества. Прошу принять меры по экстренной демилитаризации АЗО». Всё! Отослать спецкодом по сверхсрочному каналу!

— Есть!

— По местам!

Виль Горнер метнулся к двери и поскакал по магнитному полу, едва цепляясь за него. Форт-лейтенант ликовал — не зря всё было, совсем не зря! Страшная опасность нависла над Землёй, но часовые человечества всегда на посту — враг будет разбит, победа будет за нами!

12 декабря, 16 часов 15 минут.

Атлантика, СПО «Авалон».

Плавучий остров «Авалон» являлся самым большим в мире. На нём даже леса высадили, и весьма занятные — где ещё увидишь, чтобы рядом зеленели тсуга и юкка, кактус чолла и клён?

Тут текли речушки и разливались пруды, даже скалы имелись, поля и луга, а в самых прелестных уголках «Авалона» стояли деревеньки — сплошь из роскошных вилл и бунгало.

И ещё на СПО был Город — именно так, без названия. Просто Город. Сити.

Он располагался в самой серёдке «Авалона» и был застроен округлыми эмбриодомами в два-три этажа, чьи изящные выпуклости чудились природными образованиями и рождали смелые, даже игривые ассоциации. Дома, фонтаны, статуи, аллеи Города казались членами одного организма, неразрывными в своей целокупности, как произведение искусства. Сити был разрезан на сектора, как торт на куски, — так, чтобы всем досталось. Американский сектор соседствовал с французским и немецким, бразильский — с канадским и скандинавским. Ну и так далее.

А в центре этого шедевра раскинулся парк, огороженный затейливой решёткой. Там, на лужайке, между розарием и энергопристройкой, располагался главный дом в Городе — Белый дом — пышная кремовая роза по серёдке торта. В Белом доме, как можно было догадаться, проживал верховный президент Евроамериканской Федерации.

СПО «Авалон» стал ответом на вопрос: «Где быть столице союза государств?» Чтобы Вашингтон, Мехико, Брюссель, Буэнос-Айрес, Париж и прочие города-претенденты не передрались, появился Сити, а плавучий остров дрейфовал по океану, держась между Европой и обеими Америками, примерно на широте Канар, олицетворяя нерушимость атлантического единства.

Мануэль Альварадо, верховный президент Евроамерики, утро начинал с «кофейной церемонии» — он выходил на полукруглую терраску под навесом, схожим с раковиной, усаживался в кресло и смаковал чашечку крепчайшего «мокко». В эти краткие минуты покоя никто не смел беспокоить его, а сам сеньор Альварадо поглощал кофе маленькими глоточками, жмурился и думал обо всём сразу, позволяя потоку сознания течь по воле мимолётного каприза. Он думал о погоде, о своём родном Эль-Пасо, о бесчисленных палубах и ярусах, скрытых под поверхностью «Авалона», где шла постоянная напряжённая работа, — гигантские насосы гоняли речную воду, на хлебозаводе пекли круассаны, тартильи и прочие пончики, в мастерских делали профилактику полчищам киберсадовников и киберуборщиков, а операторы боевых точек переговаривались с кораблями охранения.

Мануэль Альварадо выглядел истинным кабальеро — высокий, статный, моложавый, с благородной сединой, аккуратными усиками и пронзительным взглядом чёрных глаз. Информцентры обожали выискивать в словах и поступках верховного признаки аристократичности, принадлежности к знатному роду, восходившему к первым конкистадорам. Альварадо старался не разочаровывать видеогазетчиков.

Допив кофе, он посмотрел на донышко чашки, словно надеялся обнаружить там добавку, и вздохнул. Пора!

Секретарь уже маячил за круглым выпуклым окном Овального кабинета.

— Что там, Ландо? — проворчал президент, входя в узилище власти.

— Сообщение из ММКР, сеньор, — прошелестел секретарь, вышколенный настолько, что Альварадо подозревал в нём кибернетического человека.

— Ну-ка…

Верховный устроился за фундаментальным столом и щёлкнул пальцами, включая большой монитор. Проглядев сообщение со станции «Сульдэ», Альварадо нахмурился.

— Испытания психооружия? — проговорил он недоверчиво. — В АЗО? Я бы ещё понял, если бы подобную мощь продемонстрировала Евразия, но Антарктида… Вы хоть представляете себе, какой нужен интеллектуальный ресурс для подобного технологического прорыва?

— Позволю себе заметить, сеньор, — сказал почтительно Орландо Чэнси, — что мощнейшее излучение всё-таки регистрировалось…

— В том-то и дело… — проворчал верховный. Соображая, он побарабанил пальцами по столу. — Хотя, возможно, кто-то иной проводил эти испытания?.. Хм. Ладно, вы свободны. Этот вопрос, — Альварадо наметил усмешку, — мы решим в узком кругу, так сказать…

Секретарь выскользнул за дверь, а президент набрал серию кодов, подавая сигнал «Круг». Первым откликнулся лидер Евразии [47] Мстислав Кутепов — узколицый мужчина с ледяным взглядом серых глаз.

— Я вас приветствую, — сказал он. — Что, обскакали нас «пингвины»?

— Это мы ещё посмотрим… — проворчал Альварадо.

Вторым к совещанию онлайн присоединился верховный правитель Австралазии Акшай Бихари Гупта. Сложив ладони перед собой в жесте намасте, он слегка поклонился коллегам.

Третьим показался Кгалема Мзиликази, представлявший Афросоюз, из-за которого «Большую тройку» пришлось расширить до «Большой четвёрки». Верховные правители оказывали Кгалеме респект, насколько того требовал протокол, и приглашали на саммиты G4, но сквозняки, гулявшие по коридорам власти, разносили иные шепотки: «Четвёртый лишний, четвёртый лишний…»

Мзиликази ослепительно улыбнулся, Гупта сделал ему намасте, Кутепов холодно кивнул, а Мануэль Альварадо сказал:

— К делу, господа. Наше время дорого, поэтому будем кратки. Честно говоря, я не уверен, что в АЗО было испытано именно оружие, но надо исходить из худшего. А худшее состоит в том, что антаркты могут быть способны оказывать психодинамическое воздействие на всё Южное полушарие, как минимум, то есть вызывать определённые эмоции, гипнотизировать, зомбировать, модифицировать поведение целых народов! И люди послушно, как куклы, развяжут Третью мировую войну, или выйдут в крестовый поход, или устроят массовые самоубийства… Поэтому наш долг — остановить неведомых кукловодов! — Помолчав, словно остывая, президент добавил деловито: — Высказывайтесь, господа…

Орландо Чэнси быстро вынул провод из нейрошунта и пригладил волосы. Имплантированный персональный компьютер, подключённый к аксону слухового нерва, отрапортовал:

— Запись окончена. Длительность — пятнадцать минут сорок две секунды. Сохранить?

«Да», — мысленно пожелал Чэнси.

Его босс, Мануэль Альварадо, уважал обычаи англосаксов и чтил файф-о-клок, пятичасовой чай. Так что можно было ненадолго отлучиться, не вызывая подозрений.