— Давайте я сейчас при помощи своего метода проведу диагностику. Того самого, который помог вам от гастрита избавиться, — напомнил я.
Естественно, профессор согласился, и я, закрыв глаза и положив ладонь на новообразование, принялся за работу… Меланома – заболевание страшное, в моём будущем по росту смертности эта патология занимала второе место после рака лёгкого. М-да, опухоль успела прорасти в соседние ткани, а атипичные клетки уже затронули головной мозг. Вовремя, ой как вовремя я заметил опасность!
Я выдал Ларину новый блок информации, и тут же предложил провести сеанс исцеления.
— Давайте, — махнул он обречённо рукой. — Хуже точно не будет.
Я снова закрыл глаза, сосредотачиваясь… Процедура длилась около получаса. Последствия для моего организма были не так критичны, как в случае с питерским авторитетом, в обморок я не грохнулся, но поплохело мне всё равно изрядно. Профессор позже рассказывал, что не на шутку перепугался, увидев, какой я бледный и как словно подкошенный валюсь в кресло. Минут через двадцать я нашёл в себе силы сесть за стол и выпить пару чашек чая с вареньем, под которые поведал профессору, что с его болячкой покончено, а затем мне постелили в дальней комнате, и я проспал аж до следующего утра.
Увольняться я решил сразу после возвращения в Пензу. Если заведующий отделением, как показалось, это известие принял с каким-то даже облегчением – типа баба с возу… – то главный врач больницы откровенно расстроился.
— Арсений Ильич, как всё неожиданно, — качал он головой. — Вы у нас уже успели стать местной достопримечательностью, наша больница то и дело мелькает то в газетах, то на телевидении, и тут такое… Да нет, я-то понимаю, что от таких предложений, которое вам сделали, не отказываются, но всё же немного обидно. Мы вас выпестовали, на ноги, можно сказать, поставили, а вы нам делаете ручкой… М-да.
Я чуть в голос не заржал после его слов о том, что они меня тут, оказывается выпестовали. Пестуны, блин… Но сумел сохранить серьёзное выражение лица и даже немного сочувствующее. Мол, всё понимаю, но и правда от таких предложений не отказываются.
— А больных своих с иглоукалывания на кого бросаете? Давайте-ка вы недельку ещё поработаете, а затем я вас отпущу.
Коллеги тоже по большей части расстроились, разве что Голубева отнеслась к известию о моём увольнении равнодушно, а в глазах Романовского я даже заметил капельку весёлого злорадства. Ну порадуйся, так уж и быть, а то у нас с тобой шла игра в одну калитку. С другой стороны, мог бы и позавидовать, чай не в сельский ФАП отправляюсь, а в столицу, куда тебя, бедолага, на работу хрен когда позовут.
Я пообещал нашим врачам перед увольнением «отходную» устроить, и это известие было принято с энтузиазмом. А пока не уволился, пахал так, что чуть ли не дым из ушей шёл. Жаль только, не успевал подготовить преемника, а ведь сколько ещё людей нуждаются и будут нуждаться в процедурах иглоукалывания…
Не обходилось в особо сложных случаях и без применения ДАРа. Однако я чувствовал, что восстанавливаюсь с каждым разом всё быстрее. Интересно, сколько уровней в этой игре, и на каком я примерно сейчас?
Ещё мне предстоял непростой разговор с Мариной. То есть это я себе так представлял, что он выйдет непростым, однако, к моему удивлению, девушка весьма спокойно приняла новость о моём переезде в столицу, даже порадовалась за меня.
— Я уверен, тебе повезёт, ты найдёшь себе хорошего парня, — уверял её я. — Ты красива, умна, характер у тебя изумительный…
— Так бери меня замуж, — грустно улыбнулась она. — Где ещё такую найдёшь?
Я вздохнул:
— Тебе ещё год учиться, мы с тобой если и сможем видеться, то крайне редко. За это время наверняка кого-нибудь встретишь.
— А если не встречу? Вдруг я очень терпеливая и… верная?
Я обнял Маринку, чмокнул в щёку.
— А если я не такой терпеливый и верный?
Теперь уже настала очередь девушки вздыхать.
— Я понимаю, что москвички не чета нам…
— Брось, там коренных москвичек – раз-два и обчёлся, — рассмеялся я. — А если серьёзно, то сходиться им с провинциалом, не имеющим в столице даже собственного жилья, никакого резона нет. Ну да, за счёт песен я добился кое-какой известности, и в средствах, скажем так, не обделён, так что какая-то москвичка на такое вполне может клюнуть. Но и я не собираюсь кидаться на первую встречную… Да чего загадывать, жизнь может повернуться по-всякому. Поэтому давай не будем ничего загадывать, а станем жить так, как нам подсказывает сердце. Оно никогда не обманывает. Уж поверь мне, как молодому, но достаточно опытному кардиологу.
Едва уволившись, сразу махнул в пионерлагерь на «Родительский день». Договориться со старшей пионервожатой – конопатой девицы с бюстом, как у Нины Филатовой – оказалось легко, и вскоре счастливый Маратка уже мчался мне навстречу.
— Дядя Арсений, как здорово, что вы приехали!
Я подхватил его на руки и прижал к себе, чувствуя знакомое по прошлой жизни отцовское чувство. Так-то, конечно, я больше подходил под категорию «старший брат», но себя-то не обманешь. Да и мальчишка относился ко мне практически как к отцу.
— Кормят вас тут как? — первым делом поинтересовался я.
— Вкусно, — изрёк парень. — Вкуснее, чем в детском доме. Правда, добавку не всегда дают.
— Порции маленькие?
— Да вроде обычные, а через час уже снова есть хочется.
— Это всё свежий лесной воздух и активный образ жизни, — заявил я со знанием дела. — Ну ничего, сегодня будешь объедаться.
И я полез в сумку… Следующие минут пять Марат просто не мог говорить, потому что челюсти его были заняты пережёвыванием пищи.
После перекуса мальчишка устроил мне настоящую экскурсию по лагерю, делился впечатлениями, всё ему тут, как я понял, нравилось. Даже вступил в шахматный кружок и, несмотря на юный возраст, обыгрывает более старших пионеров. И Витёк со своими дружками обходили его стороной. Ещё бы, после того-то, как я обещал ему вечную слепоту!
После обеда мы искупались в местном озере с необыкновенно чистой, однако холодной водой из-за бьющих со дна источников. Потом лежали на небольшом песчаном пляже, тут я и поведал Марату, что переезжаю в Москву.
— Так что не получится у нас с тобой гулять в Пензе по выходным, — вздохнул я.
Парень стоически пытался держать лицо, но я всё же заметил, как мелко задрожали его губы, и торопливо добавил:
— Не расстраивайся, я буду навещать детский дом, помогать, как сейчас помогаю, и с тобой будем видеться… Знаешь что, у вас же будут осенние каникулы?
Мальчишка кивнул.
— Так вот я попрошу Викторию Павловну отпустить тебя на недельку ко мне в Москву. Покажу тебе главный парк страны, который называется парк имени Горького. Там такие аттракционы… А мороженое какое в Москве – ты такого ещё никогда не ел.
Видя, как глазёнки Марата загорелись, я мысленно выдохнул. А то так расстроился поначалу парень, что чуть не до слёз. Знал бы я, что с этой диссертацией мне будет совсем не до Марата…
Созванивались мы и с Лариным. Тот на всякий случай, как я его и просил, прошёл полное медобследование, которые никаких новообразований в его организме не выявило. И вообще после моего экстренного вмешательства профессор чувствовал себя даже помолодевшим.
Перед переездом в столицу пришлось выписаться из квартиры, благо что в ней оставалась прописанной ещё мама. Выйдя замуж, она не стала прописываться у новоиспечённого мужа и, как оказалось, правильно сделала.
Аренду гаража я, естественно, продлевать не стал. Похвалил себя за предусмотрительность, что не стал его покупать, а то так бы и стоял бы пустой, пришлось бы ещё и самому искать покупателя. С другой стороны, я не исключал тот факт, что когда-нибудь вновь вернусь, но почему-то считал его маловероятным. Так мне моя чуйка подсказывала. В этой реальности я хотел выжать из себя максимум, в том числе с помощью подарка небес, который скрывался под кожей правого запястья, а Москва могла дать такой шанс.
