"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Войтенко Алекс

— Не умеет, а сыграл, — задумчиво произнёс Игорь Иванович. — И что ты сам об этом думаешь?

— Думаю, Игорь, что если этот Дряхлов не инопланетянин, то нам с тобой охренительно — другого слово не подберу — повезло.

— Это в чём это? — удивился резкому переходу третий секретарь.

— А в том, Игорь, что у нас с тобой… Заметь… У нас с тобой, а не где-то высоко в горах, появился профессиональный музыкальный коллектив. Да-да! Не побоюсь этого слова. И профессиональность его в том, что он за короткий промежуток времени совершил невероятное. Не знаю, в какой степени на профессионализм влияют сами музыканты, но Дряхлов показал себя как сильнейший организатор.

— Но ему двенадцать лет! — воскликнул третий.

— И тем не менее. Факт остаётся фактом. Ты кстати обратил внимание на то, что в тетради со стихами есть несколько стихов, явно не его сочинения.

— Конечно заметил. Такие песни грех не заметить. Они звучат из каждого холодильника.

— И что он этим хочет сказать, что написал их он?

— Вряд ли! — покрутил головой третий. — Думаю, они ему просто понравились и он записал их к себе в тетрадь. Для вдохновения, так сказать.

— Допустим…

— И что нам с этим коллективом делать? Отправить его на конкурс художественной самодеятельности?

— Ну, ты даёшь! Какой конкурс? Они не самодеятельность, а взращённый нами коллектив. Это мы с тобой поручили Дряхлову, заметив его талант организатора, создать детский вокально-инструментальный ансамбль высокого, я бы сказал — международного, уровня. У нас что-то в Японии намечается? Какой-то музыкальный фестиваль?

— Не в Японии, а в Находке, — усмехнулся третий. — И не фестиваль, а приём делегации по обмену между городами-побратимами. Они свой коллектив привозят на «корабле-дружбы», а край свой выставляет.

— А-а-а… Точно! Чёрт! Ну, так ещё и легче! Это же первый приезд делегации после подписания договора… Э-э-э… Я вспомнил! С Нагано? Да?

— Так точно!

— Ну вот! Засветятся наши здесь, поедут и с-с-с… С этим… Да! С ответным визитом.

— Не-е-е… Наших не возьмут. Там балалаечники, ложкари… Та ещё камарилья!

— Думаю, когда в крайкоме послушают эту запись, они про своих лошкарей забудут. В конце концов, Дряхлов и ложкарей вставит в свои «Валенки» или «Ухаря-купца» и балалаечников заставит играть под свою дудку.

— Плясать, Юрий Иванович…

— Правильно! И плясать заставит.

Первый секретарь райкома развеселился, однако у «третего» настроение почему-то ухудшилось.

— Что тебя смущает в моей идее?

Третий вздохнул.

— Мы ещё не знаем, что скажут «товарищи», — он ткнул пальцем в левое плечо, где у «товарищей» имелись погоны.

— Ну, да, — сразу поскучнел «первый». — Однако, за рамки дозволенного коллектив не вышел и не думаю, чтобы у «них» имелись претензии. Но, вы совершенно правы, забегать вперёд паровоза не будем.

Третий же мысленно продолжил: «Раздавят и „ква“ сказать не успеешь», и глубокомысленно покивал головой.

— Да, подождём, что они решат по Дряхлову.

Я приехал в райком и попал в «тёплые», «дружеские» и не побоюсь этого слова «отеческие» объятия первого секретаря райкома. Он, действительно, пожал мне руку и обнял при встрече, радушно усадил за стол, и сказал:

— Рассказывай, как тебе удалось совершить невероятное? Мы прослушали запись, предоставленную нам Поповым Виктором и, скажу тебе откровенно, ошеломлены. Ошеломлены и качеством записи и качеством звучания инструментов, уровнем игры музыкантов, твоим владением гитарой. Всё просто великолепно! Как тебе это удалось?

— Да-а-а… — подумал я. — Виктор продолжает стучать. И уже, как бы, не брат выполняет свою работу, а Виктор — добровольный народный дружинник, мать его. Но чему я удивляюсь? Они таким образом дают мне понять, что всё у них под контролем.

— Я то что? — дёрнул плечами. — Понятно, что у меня получается играть на гитаре лучше, вот они и стараются.

— Стараться мало. Виктор говорит, что тебя все слушаются.

— Ну, вот… Точно, — стучит. «Говорит он…» Засранец, гори в аду, — мысленно проклял я Попова.

— Наверное, им понравились мои песни и они боялись, что я уйду. Вот и слушались.

— Не ожидал, не ожидал, — задумчиво проговорил Юрий Иванович и поправил себя. — Вернее, ожидали, что справишься, но чтобы так здорово. Такого не ждали. Какие дальнейшие планы?

— Надо аппаратурой заняться. Пульту придать «товарный вид», усилителям. С колонками беда. Не выпускают у нас акустику нужных для электроинструментов параметров.

— Почему не выпускают? — обиженно спросил Юрий Иванович.

— Пока было незачем? Сейчас надо, а ещё нет. Инерция. Все заводы на военных рельсах, — сказал я, а сам подумал. — И зачем я ему это говорю.

— И как ты будешь выходить из положения?

— Буду клеить сам.

— Что будешь клеить?

— Динамики.

— Как?

— Прямо сейчас рассказать? — удивился я.

— Да, — кивнул головой первый секретарь.

Я пожал плечами.

— Возьму один большой «Кинап». Сделаю с него гипсовые формы. Формы залью папье-маше из картонных коробок замешенном с ПВА. Дам высохнуть. Намотаю катушку, отцентрую, приклею. Сделаю резиновые держатели тоже в формах, только в глиняных и из сырой резины. В этих же формах их вулканизирую. Всё склею. Могу ещё подробнее рассказать, но это слишком долго и скучно. Приходите в гости, покажу.

— Да, нет… И этого достаточно, чтобы понять, что ты серьёзно настроен помочь нашей промышленности. А на счёт прийти в гости… Наверное, стоит посетить такого неординарного мальчика. Любую твою работу можно смело отдавать на всесоюзную выставку юного технического творчества.

— Да тут и на Центральную выставку научно-технического творчества молодёжи социалистических стран, думаю, можно рассчитывать, — вставил Игорь Иванович. — Если бы он мог представить научно-техническое обоснование своим, э-э-э, изысканиям и поделкам, мы могли бы провести работы Евгения, как «изобретения» через отдел научной молодёжи ЦК ВЛКСМ. Но, скорее всего, научного обоснования у него нет. Тогда нужно, что бы Женя объяснил принцип работы его поделок ребятам из научного отдела райкома комсомола.

— Вот радость-то какая! — «восхитился» я мысленно.

— Извините, но я не учёный. Я ученик шестого класса, — пришлось «напомнить» реалии партийным функционерам. — И то, чем занимаюсь я, — это не научно-техническое творчество молодёжи, а «кружок умелые руки». Я не выдумываю ничего нового, а чуть-чуть улучшаю то, что уже кто-то придумал и даже изготовил.

— Да-да. Сейчас как раз проходит всесоюзный смотр НТТМ. С семьдесят первого года по семьдесят пятый, замечу. Потом буде подведение итогов выставка, а в семьдесят восьмом лучшие работы направят на ВДНХ СССР. К этому времени, вполне возможно, ты станешь молодым учёным. Ну, по крайней мере, студентом какого-нибудь престижного вуза — точно.

— Да-а-а… Не торопятся жить коммунисты, — подумал я с брезгливым сожалением. — Узнаю, блять, «брата Колю». А эти ваши НТТМ в «перестройку» станут могильщиком СССР. Младореформаторы, блять! Надо войти туда, только чтобы головы им пооткручивать! А что, я как рас подхожу по возрасту. Мне в перестройку станет — если мерить с восемьдесят пятого — двадцать четыре. В своё время, я сторонился общественной и политической деятельности. Центры НТТМ и «обналичка» прошли мимо меня. Но ведь на самый коммунистический верх не залезть, а все решения принимались, и будут приниматься там. Остаётся плыть по течению? Наверное. Куда деваться из этого коридора жизни, по которому катится огромный шар предначертанного. Причём уэе сейчас этот шар движется со скоростью локомотива. Никак не успеть прорубить свой путь.

— Да, пожалуйста. Мне не жалко. Схемы усилителей и других электронных устройств могу предоставить, но пусть перерисовывают сами. Технологии изготовления диффузоров пусть ваши комсомольцы смотрят на заводах-изготовителях. Или у меня подсматривают, но я ничего никому рисовать не буду. Извините, не вижу для себя смысла. Повторюсь. Ничего нового и передового в моих работах нет. Это вам любой эксперт скажет.