Псайкер. Путь изгоя (СИ) - "Клайн Илларио"

– Я что-то пропустил? – раздался рядом голос Симона. – Меня позвал один из офицеров…

– Нет, Симон. Ты вряд ли что-то упустил. Самое интересное уже само движется к нам.

Внезапно он застыл, увидев на горизонте сквозь сизую дымку зимнего утра приближающийся чёрный рой, а над ним – три огромные человекоподобные фигуры.

– Что это?..

Марианна вернулась в штаб генерала Оттона, перенесённый на снежные поля Атоллы перед грядущим контрнаступлением. Шатёр воздвигали в спешке, и даже сейчас, когда сам генерал уже ехал во главе колонны «Гибельных Клинков», продолжали строить и дополнять. Тут и там сновали рабы, сервиторы, суетились офицеры. Увидев полковника Раммонда и майора Мириам Илитору, у девушки-псайкера отлегло от сердца. Всё-таки она успела привыкнуть к этим людям, да и полковник относился к ней довольно доброжелательно. Даже сейчас он приветственно махнул ей рукой, подозвал к себе, хотя Марианна почувствовала его напряжение.

– Звали, полковник?

Раммонд протянул ей металлическую кружку с теплым рекафом.

– Только успокойся и не нервничай. У нас гость, и он хочет поговорить с тобой.

– Что? Со мной?

– Я же сказал, не нервничай. Во всяком случае, постарайся.

Старший офицер непрошенным движением вытер пот со лба, и девушка поняла, что его дружелюбие даётся ему высокой ценой, по сути являясь напускным, почти фальшивым. Да и присутствие чужой ауры Марианна уже почувствовала сама. Обернувшись, она увидела незнакомого мужчину лет тридцати, отнюдь не в военной форме. Заметив на себе её взгляд, он незамедлительно встал со стула, твёрдым шагом подошел ближе и отточенным движением достал из нагрудного кармана тёмно-синюю розетту. Марианна дернулась, даже отступила на шаг.

– Не стоит так бояться, псайкер. Я прибыл тебя не судить, но за твоей помощью.

– За моей…помощью?

– Именем Священной Имперской Инквизиции Его Величества Бога-Императора мой хозяин на правах агента Вечного Трона вербует тебя для одного важного дела. Генерал Оттон уже извещён… впрочем, сейчас у него явно есть и более важные дела, – рослый темноволосый мужчина ухмыльнулся уголками губ, буквально возвышаясь над Марианной.

– Вербует… Инквизиция… – девушка оглянулась в поисках поддержки, но встретила решительный взгляд полковника Раммонда, как бы говорящий, что он был бы и рад помочь, но то находится далеко за гранью его полномочий. Псайкер нервно сглотнула. Последний контакт с Инквизицией в ей жизни привел к тому, что она оказалась заключенной школы Астра Телепатика. Той самой школы, где она познакомилась и выросла вместе с Руксусом. Руксус… Вновь обретая решимость, Марианна всё же решила спросить:

– Видимо, у меня нет выбора. Как обычно. Но могу я хотя бы узнать, кому я потребовалась?

Агент Инквизиции несколько секунд оценивал его взглядом, после чего негромко, так, чтобы его услышала только собеседница, ответил:

– Его светлости лорду-инквизитору Эатайну де ла Вье. А теперь – выдвигаемся. Нам пора. Дела его светлости не терпят промедлений.

Глава 37

Последний штурм

Едва транспортник, перевозящий Марианну, оказался в стенах столицы, над её крышами раздался чей-то оглушительный, почти рычащий голос:

– Псы Ложного Императора, я обращаюсь к вам от имени своего покровителя – Андроатоса. Сложите оружие, пока не поздно, и владыка пощадит ваши жизни. Сдавайтесь, это ваш последний шанс.

– Что это? – испуганно спросила девушка, пытаясь выглянуть из окна и увидеть источник голоса. Поздно до нее дошло, что он шёл из всех рупоров, установленных в Атолле.

– Диверсия, прокляни её Император, – сжав губы от злости, ответил сопровождавший её агент Инквизиции. – Кто-то взломал наши станции радиопередач.

Марианна нахмурилась, ещё внимательнее вслушалась в глубокий голос, вещавший, казалось, изо всех стен сразу:

– Сдавайтесь. Серапис обречён. Стоят ли ваших мучений и пролитая кровь эта последняя крепость?

Все люди, бывшие в то время на улице, застыли, словно парализованные, и напряженно вслушивались в слова неизвестного. Многие выглядели растерянными, но большинство охватил непередаваемый гнев.

Тут что-то резко свистнуло в воздухе, и из второй части рупоров раздался гневный ответ:

– Проклятый еретик! Не бывать этому! Где бы ты ни был, ты поплатишься за содеянное!

Предатель оглушительно расхохотался, и смех его эхом раздался над снежной столицей, словно это забавлялся невидимый великан.

– Вы обречены. Вам некуда бежать и негде прятаться. Совсем скоро Серапис будет наш. Вы отвергли щедрое предложение моего владыки, и не видать вам за это ни прощения, ни спасения. Мы вырежем вас, всех до единого. ВО СЛАВУ КХОРНА!

От резкого выкрика зазвенело в ушах. Дальше будто последовала повторяющаяся запись, ибо голос совершенно не был похож на предыдущий, однако то, что он твердил, как молитву, буквально сводило с ума:

– Кхорн, Кхорн, Кхорн… Кровь для Кровавого Бога. Кхорн, кровь, кровь, кровь…

Марианна подняла взгляд ещё раз. Рана в пространстве, зависшая над Сераписом, казалось, стала ещё шире, из-за чего повторяющаяся мантра предателя казалась ещё более жуткой. Впервые девушку охватил страх. Неужели Серапис, как и его последние защитники, действительно обречены?

Леди лорд-инквизитор Кларисса Вейс, возможно, даже улыбнулась бы успеху, если бы их состояние было не столь критичным. Она почти не мигая наблюдала за камерами наблюдения, и как-то даже растерянно подумала: «вот они и попались. Я ожидала, что они выпустят какую-то пропаганду, попытаются подорвать боевой дух защитников… Но предложение сдаться? Слуги Кровавого Бога в последнюю очередь славятся милосердием. Впрочем, это не важно. Ловушка захлопнулась».

– Что прикажете, госпожа? – ожил её вокс.

– Преследовать, только аккуратно. Ни в коем случае спугните. Они приведут нас к своему хозяину. И отмените запись, она действует на нервы даже мне.

А над Атоллой ещё несколько минут звучал глухой речитатив, посвященный Владыке Черепов: «Кхорн, Кхорн, Кхорн, Кровь для Бога Крови» …

Святой отец Вильгельм услышал рёв предупреждающих сирен наравне с остальными армиями, защищавшими подходы к Атолле. Неспешно поднявшись, служитель Церкви внезапно ощутил смертельную тоску – впервые, за крайне долгое время. Так человек, знающий, что жить ему осталось недолго, оглядывается назад, на своё прошлое, и понимает, что это конец, а дальше – лишь забвение и тьма. Впрочем, Вильгельм не без оснований считал себя простым священником Экклезиархии, с радостью водружающего на свои плечи любые лишения и невзгоды, какие ему посылал Владыка Человечества. Раны – Его благословение, боль – молитва Ему, пролитая кровь – лишь скромная жертва. Вильгельм ничуть не брался судить, насколько верно он поступал, как верно служил, и потому не знал наверняка, что после смерти его ждет именно Свет Императора, и вечный покой у подножия Золотого Трона; однако в искренности своих намерений он все же не сомневался.

Скромный походный алтарь, вымощенный из не самого качественного мрамора, ждал его в углу. Святой отец преклонил колени, склонил голову в жесте, какой воплощал даже не тысячи – десятки тысяч раз.

– Бог наш Император, вечно восседающий на Терре, – зазвучали слова молитвы, – я лишь скромный Твой слуга, и не прошу ничего, кроме достойной службы. Придай мне сил, дабы я не дерзнул опозорить Тебя. Лишь с Тобой я не ведаю страха, не чувствую слабости и сомнений; без Тебя любой из нас – ничто, лишь пыль под ногами. Прошу, лишь сделай меня достойным служить Тебе, о Владыка…

Вильгельм действительно верил словам своей молитвы, верил в то, что говорил. Для него не было большего позора, чем опорочить имя Повелителя Человечества.

Тут его память коснулась воспоминаний, от которых он давно отчаянно бежал. Гримаса скорбной боли отразилась на лице Вильгельма, после чего, немного подумав, он достал из внутреннего кармана небольшое пикт-изображение, положил его под алтарь. С цветной картинки на него смотрело молодое, почти юное мужское лицо. Вильгельм до боли сжал кулаки, с трудом сдержал непрошенные слезы. Голова его поникла ещё ниже.